— Мы никогда не попадем внутрь, — прошипел Стэн, когда он припарковал «мерседес» Жоржет у тротуара и выключил двигатель.

— Нас здесь не зажмут? — Она опустила зеркало заднего вида, чтобы проверить, не размазалась ли помада.

— За то время, которое им понадобится, чтобы выставить нас за дверь, — вряд ли, — пробормотал Стэн и вышел из машины. Он сильно нервничал, потому что Саския уговорила его сесть за руль, несмотря на отсутствие прав и потерю навыков вождения. Как следствие, он проезжал на красный свет и выбирал неправильное направление на улицах с односторонним движением.

Фоби ждала, пока он обойдет вокруг машины, чтобы открыть ей дверь, продумывая еще раз свой элегантный выход — подать ему руку, сжать колени, повернуться на сиденье и подняться изящным движением, позируя перед камерами.

Через минуту Стэн раздраженно постучал в окно со стороны водителя и прижался носом к стеклу.

— Чего ты ждешь? — крикнул он и повернулся к боковому зеркалу, чтобы осмотреть свою прическу.

Фоби покосилась на двух швейцаров, которые выглядели так, словно могли поднять в воздух весь исполнительский состав «Богемы» вместе с Паваротти. Они наблюдали за их появлением со сдержанным интересом.

Фоби решила не привлекать внимания. Она легко выскользнула из машины и подошла к Стэну. Схватив его за влажную руку, она потянула Стэна в сторону грозной пары, стоявшей у дверей. По легенде, пройти через эти двери человеку было труднее, чем камням из желчного пузыря.

Рядом притаились несколько папарацци, которые осмотрели Фоби с некоторым интересом, но не сделали ни одного снимка, несмотря на довольно неудачную попытку Стэна прикрыть их лица, когда они торопливо проходили мимо.

— Подожди, — прошипела Фоби ему на ухо, когда они приближались к двери. — В этих туфлях невозможно идти быстрее пяти миль в час.

Меньше всего она хотела появиться за дверями клуба в горизонтальном положении, растянувшись на полу в нескольких дюймах от кожаных ботинок Феликса. Ее волнения оказались напрасными. Они на удивление легко прошли через двери, взмахнув поддельными приглашениями, и оказались в большом и пустынном мраморном холле.

Фоби прислушалась к гулу голосов и ритмичным звукам шагов, которые доносились со стороны еще более затемненной стеклянной двери слева. Не слушая Стэна, она приблизилась к ней.

— Кажется, нам сюда. — Она кивнула собственному отражению. — Пойдем.

Стэн оторвал взгляд от списка гостей, оставленного на столе без присмотра.

Внезапно Фоби охватил ужас, и ей отчаянно потребовалось услышать слова одобрения. Она судорожно сглотнула.

— Как я выгляжу? — Она поморщилась. Зачем вытягивать из него этот комплимент, в котором ей было отказано раньше? Со своей предрасположенностью к едкому сарказму он наверняка уничтожит ее уверенность в себе в самый ответственный момент.

Несколько долгих секунд Стэн осматривал ее с головы до ног оценивающим взглядом светло-серых глаз, что было ему совсем не свойственно. Затем он негромко присвистнул и кивнул, отчего его волосы упали на лицо, словно бархатный занавес в театре.

— У тебя все получится, — кратко сказал он.

Стэн вспомнил, что, когда он встречался с Фоби, она казалась ему загадочной и отчаянно независимой. Она не старалась удержать его, и между ними всегда существовала дистанция. Она снимала трубку телефона после первого звонка и нежно тянула его имя, часто ошибаясь и называя его Дэном. Однажды она расплакалась, когда Стэн сказал, что она заслуживает лучшего, чем он. Он догадывался, что Фоби ждет звонка от другого человека, слыша в ее голосе разочарование, когда она снимала трубку и узнавала его. Стэн всегда испытывал в присутствии Фоби благоговейный трепет, а сегодня вечером она внушала ему священный ужас. В то же самое время он замечал, что она не в состоянии совладать с собой. Когда Фоби уехала в Новую Зеландию, он выяснил, что у нее был роман с женатым адвокатом, о котором Флисс, а теперь и он сам отзывались не иначе как Корпус. Теперь он робел перед ней еще больше.

Не слушая шепота гостей, Фоби с достойной восхищения уверенностью пробиралась к бару под оценивающими взглядами, бросаемыми на нее прямо, украдкой или через плечо. Стэн занялся рассматриванием двух идеальных по форме загорелых ягодиц, выглядывающих из-под белого шелкового платья без видимой поддержки трусиков, и не заметил быстро приближающегося хозяина.

Стэн решил взять из чаши несколько фисташек в лимонном соке, пока Фоби заказывала напитки, когда его кто-то крепко схватил за плечо.

— Привет, я Малколм, — умильно протянул сладкий голос, постепенно увеличивая темп речи.

— Я знаю, — ухитрился пробормотать Стэн, безуспешно пытаясь освободиться от захвата. Установить с ним зрительный контакт оказалось еще труднее, так как крошечные глаза радушного хозяина находились на фут ниже его глаз, скрываясь за густой челкой тусклых волос.

На лице Малколма дернулось несколько мускулов, что являлось, очевидно, попыткой улыбнуться. Он осмотрел Стэна с головы до ног опытным взглядом лавочника.

— А ты, по всей видимости...

— Я с ней!

Совершенно теряя самообладание под пристальным взглядом старого охотника за свежей плотью, Стэн указал испачканным краской пальцем на Фоби и опустил руку в карман за именным приглашением, которое он поспешно сунул Малколму под нос.

— А-а. — Малколм милостиво улыбнулся и отвел руку с приглашением в сторону. Его всезнающий взгляд скользнул в сторону Фоби. — Понимаю.

Стэн услышал в его голосе внезапный интерес. Он хотел что-то сказать, но запнулся, неожиданно осознавая, что забыл новое имя Фоби.

Малколм лишь глубокомысленно кивнул и прижал палец к улыбающимся губам, одобрительно оглядев Фоби, прежде чем отойти в сторону.

Идеальным временем для появления на вечеринке считалось утро следующего дня. По меркам знаменитостей они со Стэном были приблизительно равны тем гостям, которые пришли с бутылкой вина и упаковкой печенья, пока хозяева еще были в ванной. Феликс, подумала она, наверняка принимает ванну вместе с Белль Делони, намыливая свое тело с небольшими перерывами, чтобы сделать глоток охлажденной водки.

Стэн наблюдал за зрелищем, которое многим уже наскучило — зеваки снова сосредоточились на открывающихся дверях. Когда толпа вокруг пары поредела, он не мог оторвать глаз от источника проклятий.

Это была Топаз Фокс, одетая в платье, которое практически ничего не скрывало. Такого платья он еще не видел ни разу в жизни. На его взгляд, «платье» было слишком громким словом для пяти или шести маленьких треугольников блестящей материи и перекрещивающихся полос легкой прозрачной ткани, завязанных вокруг ее гибкого тела с молочно-белой кожей.

Комплимент от Стэна был равносилен признанию Папы Римского в том, что он больше не верит в Бога. Фоби повернулась, чтобы посмотреть на девушку.