*

Марат вернулся как будто даже подросшим — за две-то недели! Во всяком случае, щеки на бабушкиных беляшах налились и зарумянились. Рассказывал, чем они занимались с папой, куда ходили с дедушкой и бабушкой, неохотно.

— Скучно. Они все время едят и говорят о деньгах, а я ничего не понимаю.

— Это же естественно: папа занимается бизнесом, дедушка работает в банке — о чем же они должны говорить?

— Да… — понимающе вздохнул Марат. — Пойдем завтра в зоопарк?

— Пойдем, — согласилась Катерина. — А ты не будешь возражать, если с нами пойдет один мой друг?

— Кто это? — насторожился Марат. — Твой жених?

— Ну почему сразу жених? Просто мой хороший друг. Он очень хочет с тобой познакомиться.

— Зачем? — еще больше насторожился Марат.

— Да не зачем! Просто хочет с тобой подружиться, он тоже любит путешествовать.

— А как его зовут?

— Георгий. Можно — Данфельд.

— Данфельд лучше. Красивее. Мне его можно так называть?

— Можно.

— А когда он придет?

— Утром.

Он пришел, когда они завтракали. Протянул Марату руку и представился:

— Данфельд, можно на ты. — И подумав секунду, уточнил: — Даже обязательно на ты.

— Согласен, — Марат вдруг улыбнулся во весь рот — так доверчиво. — Мы с мамой идем в зоопарк — пойдешь с нами?

— Еще бы! Там же пополнение у леопардов — привезли двух новых котят. На них надо срочно посмотреть, а то вырастут, и будут как все. Завтракаем быстро!

Тарелка Марата уже через минуту была чистой, и он опрометью бросился в комнату одеваться.

— Положи куда-нибудь, чтобы Марат пока не видел, — Данфельд протянул Катерине огромную книгу, похожую на альбом. — Это Атлас звездного неба. Я подарю ему вечером.

Если бы Катерине сказали еще совсем недавно, что можно быть такой счастливой, она бы не поверила. У нее была семья, настоящая, — она, Данфельд и Марат. Они обошли весь зоопарк, конечно, дольше всего простояли у вольера с леопардами — два пятнистых котенка, грациозных и серьезных, лазали по деревьям, прыгали и резвились, ни на кого не обращая внимания. Их дела — их подготовка к взрослой жизни — были важнее праздного любопытства людей. Марат смотрел на них как завороженный — следил за каждым движением, за каждым прыжком, молча, ни о чем не спрашивая. Потом, также молча, отошел от вольера, словно что-то решив для себя, и сказал:

— Давайте поедим чего-нибудь.

Они уселись за столик в открытом кафе, заказали нехитрую еду.

— Данфельд, а ты долго будешь с нами? — неожиданно спросил Марат.

— Не знаю… Почему ты спрашиваешь?

— Ты сказал, что котята вырастут и станут как все. Вот я и хочу понять — ты как все? Как все взрослые?

— А твоя мама — она как все?

— Мама не считается, потому что она мама. Я про тебя хочу понять, — Марат смотрел на Данфельда исподлобья.

— Если честно, я бы сам хотел это понять. Но, видишь ли, пока не получается, — Данфельд протянул Марату руку. — Давай просто жить, и все станет ясно.

— Давай, — Марат по-мужски, крепко пожал руку Данфельда.

Домой добрались к вечеру. Марат еле держался на ногах от усталости, выпил молоко и собрался ложиться спать. Данфельд остановил его:

— Я хочу подарить тебе Атлас звездного неба. Ты слышал, что готовится полет на Марс?

Марат забыл и о сне, и обо всем на свете. Он взял Атлас, прижал его к себе, как самое дорогое его сердцу сокровище.

— Спасибо! Расскажи про Марс, пожалуйста.

— Обязательно расскажу, только завтра. Понимаешь, это длинный разговор, а мне домой пора ехать…

— Зачем тебе ехать? Оставайся у нас.

— И ты не будешь возражать, если я останусь?

— Не буду. Я не маленький, все понимаю, — Марат, не выпуская Атлас из рук, повернулся и решительно направился в свою комнату. — Спокойной ночи.

— Он все понимает, — Данфельд обнял Катерину.

— Ему лучше. А я не понимаю ничего, — она смотрела на него, действительно не понимая, как так могло случиться, что ее вдруг перестал мучить вопрос — как жить дальше? И не было больше пустоты… — А может быть, ты эльф — дух альпийских лесов?

— Может быть, может быть…

Подготовка к полету на Марс началась с самого утра. Данфельд подробно рассказал Марату, что работы в этом направлении ведутся давно — уже лет сорок. Было несколько попыток запустить специальные аппараты, без людей. Но пилотируемый полет все откладывают, потому что не могут найти подходящего пилота. А что если таким пилотом станет он, Марат? Глаза у Марата горели восторгом и готовностью немедленно сесть в кабину марсолета. Но Данфельд сказал — рано! И они начали серьезную проработку вопроса. Первым делом нашли Марс в Атласе, на звездном небе, потом прочитали в Интернете все, что было выложено на сайтах по этой теме.

— Ты даже не представляешь, Марат, как тебе повезло! — вдохновенно рассказывал Данфельд. — В этом году открылся планетарий. Его ремонтировали целых семнадцать лет, ты только представь — семнадцать лет! Поэтому я ни разу не был в планетарии, только мечтал об этом.

— Мы пойдем с тобой в планетарий? — Марат смотрел на Данфельда с таким восторгом, что у Катерины даже екнуло нехорошее — ревнивое — чувство, но только на секунду.

— Конечно, пойдем. И маму с собой возьмем. Как же без мамы? Ты пойдешь с нами? — повернулся к Катерине Данфельд. В этот момент все трое были уверены, что нет важнее места на земле, чем планетарий.

— Конечно, пойду. Я тоже там не была никогда.

— Вот! Завтра же все и пойдем. А если понравится, можно будет записать Марата в астрономический кружок.

Катерина видела, что еще секунда такого восторга — и сердце выпрыгнет из груди ее сына.

— Все, давайте обедать. Для подготовки к полету нужны силы.

*

На следующий день в планетарий они не пошли — у Марата поднялась температура. Катерина знала, что следом может развиться приступ. Особых причин для болезни не было — не простужался, не контактировал с больными детьми. Разве что нервное напряжение, у астматиков такое бывает. Врач предупреждал Катерину, что сильные эмоции — не только отрицательные, но и положительные — могут вызвать стресс, мальчик впечатлительный. Она понимала, что нужно подождать и прежде всего успокоиться самой, тогда успокоится и ребенок. Данфельд волновался не меньше Катерины.

— Это я виноват, идиот. Что же ты меня не предупредила?

— У него давно не было приступов — утратила бдительность. Успокойся, тогда и он успокоится. Он же от тебя сейчас зависит, как ни от кого другого. Марат, — позвала она сына. — Иди к нам. Посидим в тишине, поболтаем, помечтаем…

Второго приглашения не потребовалось. Они забрались с ногами на диван, укрыли Марата пледом и поплотнее прижались друг к другу.

— Вот скажи, что бы делал, если бы у тебя было много денег? — спросила Катерина у Данфельда.

— Я? — Данфельд посмотрел на потолок, как будто там был написан ответ. — Я бы, конечно, путешествовал. Ну, в полеты на другие планеты меня бы уже не взяли — староват. Я бы путешествовал по земле, переезжал из одной страны в другую. Нет, не по курортам — курорты однообразны и банальны. На них даже море выглядит гламурным водоемом. Я бы выбирал места поинтересней — маленькие городки или деревни, старался бы подружиться с местными жителями, с семьями…

— У тебя бы это получилось, — с уверенностью сказал Марат.

— Ты думаешь? — спросил Георгий тоном человека, уважающего мнение собеседника. — Это хорошо, это бы очень упростило мою задачу. Так вот, я жил бы среди этих людей как можно дольше, чтобы успеть их узнать и полюбить.

— А если бы полюбить не получилось? Если бы они оказались злыми и жадными? — не унимался Марат.

— Так не бывает. Николай Гумилев, лет сто назад, написал удивительные строки: «Все чисто для чистого взора». Какими глазами ты смотришь, то и видишь…

— Ты бы остался с ними навсегда? — ужаснулся своей догадке Марат.

— Я жил бы с ними ровно до того момента, когда бы они стали считать меня своим. Тогда бы я и уезжал, в другую страну, например. Или в другой город. Я могу быть только гостем в чужом мире.