может, есть какой-то слух.

Человек ведь не иголка,

не соринка и не дух.

Обзвоните, обойдите

всех знакомых и друзей,

сколько надо заплатите

за известие о ней.

Что за мука, что за пытка

вспоминать из раза в раз,

как стихи, её улыбку,

встречи наши – как рассказ.

Люди добрые, ищите,

где и как – мне всё равно,

если знаете – скажите…

– Она замужем давно.

             ВЕЧЕР

                1

Ну-ка, сядем, лапушка,

на скамейке рядышком,

станем разговаривать

про свои дела.

Я – почти что дедушка,

ты – почти что бабушка,

хоть пора печалиться

вовсе не пришла.

Вспоминаем молодость –

прошмыгнула белкою,

как заря вечерняя

отпылала страсть.

Мы уже не прячемся,

как сосед с соседкою,

можем разговаривать

на скамейке всласть.

Про дела домашние

говорим обыденно:

грядки, вот, не полоты,

не идут дожди,

комаров на улице

видимо-невидимо,

завалилась изгородь,

хоть не городи.

Дети не приехали –

обещали к Троице –

моя дочка Настенька

да твой сын Иван,

перестройку вспомнили –

вот так перестроились –

всё в России-матушке

глупость и обман.

От реки повеяло сыростью,

как с кладбища,

солнце успокоилось,

улеглась жара,

стадо возвращается,

слава Богу, с пастбища,

да и нам, наверное,

по домам пора.

Ах, ты, моя милая,

что же мы наделали!

Хоть о том, что минуло,

горевать грешно.

Ты калиткой стукнула…

Занавеска белая,

как невеста грустная,

всё глядит в окно.

             2

Ах, какой ты милый

и какой ты глупый,

близкий и далёкий,

жалкий и чужой,

если б знал, как хочется

выпить твои губы,

по лицу усталому

провести рукой,

увести куда-нибудь

далеко за реку,

чтоб траву заречную

горячо примять.

До чего же надобно

мало человеку,

но и этой малости

не у кого взять.

Ты слова хорошие

говоришь про то же,

на скамейке рядышком,

как всегда сидим,

говорим о юности,

что-то сердце гложет,

как глаза усталые

от кострища дым.

Я всё время думаю,

как же это вышло,

что живёшь ты рядышком,

всё-таки не мой.

Точно как на дереве

лакомая вишня,

хоть вставай на цыпочки –

не достать рукой.

Как же не заметили

мы с тобой друг друга,

как пути-дороженьки

наши разошлись,

то ли снегом-холодом

замела их вьюга,

то ли дождик-слякотник

загубил нам жизнь.

На село негаданно

опустился вечер,

хочется-не хочется,

но домой пора.

Вопреки поверию

время плохо лечит,

значит, снова мучиться

будем до утра.

Я иду усталая

к дому по дорожке,

словно из бокала бы

допила вино.

Милый ненаглядный мой,

посиди немножко,

погляди украдкою

на моё окно.

                КОМЕТА

По каким закоулкам ты шастала

и зачем тебя вдруг занесло,

чудо-юдо в полнеба хвостастое

к нам на землю и в наше село.

Ты висишь над соседнею улицей

необычна и очень мила,

как красивой девчонкой любуется

на тебя половина села.

Да и ты, как я вижу, стараешься

отличиться от нашинских звёзд,

деревенских красавиц чураешься,

расфуфырив на зависть им хвост.

А они, покраснев от смущения

за свой скромный неброский наряд,

как цветы первоцветы весенние

всё теплее и ярче горят.

И всё чаще мальчишки влюблённые

выбирают в небесном саду

звёзды нашей деревней взращенные,

а не модную суперзвезду.

               ***

Сидел у старой хибары

на камне, уснувшем во мху,

бледный измученный парень

в куртке на рыбьем меху.

Он ждал терпеливо подругу

часы, недели, весь год.

Солнце прошло по кругу

не раз голубой небосвод.

Уж камень рассыпался прахом,

а девы всё нету и нет.

Там кудри ей вьёт парикмахер,

здесь ждёт её верный скелет.

 ПРИВОРОТНОЕ ЗЕЛЬЕ

Приходи ко мне скорее,

ведь не зря искала я

для тебя у чародея

приворотного питья.

Долго он его готовил,

на огне варил семь дней,

и не спал над тем настоем

всю неделю чародей.

Он шептал над сон-травою,

корешки в котёл бросал,

вместе с «волчею корою»

«глаз вороний» растирал.

У костра колдун молился:

«Приверни, моё зельё,

мила друга к молодице

на совместное житьё».

Чуть живая прибежала

ночью страшною домой,

душу я в лесу сменяла

на свидание с тобой.

Только я и не жалею,

нет мне жизни без любви.

Пей же зелье чародея

и скорей к себе зови.

               ***

Не скажу тебе ни слова,

уходи, коль по добру.

От несчастия такого

я, надеюсь, не помру.

Не разлягусь в домовине,

я ещё, ядрена мать,

должен сена дать скотине,

от крылечка снег убрать.

Расколоть дрова и баню

истопить, чтоб банный дух

сдул с души тяжёлый камень,

словно тополевый пух;

постелить постель и, может,

выпить чуть для куражу.

Если ты придёшь – ну, что же

я ни слова не скажу.

 ПЛАЧ ОТЦА

Я сегодня не таю

грусть-кручину,

дочку замуж выдаю

на чужбину.

На чужбину далеко

на край света.

Ох, поверьте нелегко

сделать это.

То же, что в саду сорвать

цвет пригожий.

До чего ж она на мать- 

то похожа.

та нога и та рука,

те же жесты,

краше не было пока

здесь невесты.

Я смотрю и не могу

насмотреться,

только слёзы всё бегут

прямо в сердце.

И щемит его, и жжёт,

и терзает,