Смирнов понял, что, если он отложит задуманное на завтра, его ярость может улетучиться. Поэтому он спустился вниз, сел в свой автомобиль и доехал до здания Миусского телефонного узла. Здесь и у него были кое-какие знакомства. Ведь именно благодаря договоренности с телефонистами клиенты Смирнова получали на дом счета после разговоров с девушками. И телефонный узел неплохо зарабатывал на этом. Так какого же черта они так его подставили!

Этот вопрос, только в еще более резкой форме, Смирнов и задал Александру Горелову, главному инженеру телефонного узла. Разговор происходил в кабинете Горелова, откуда тот предусмотрительно выслал секретаршу. В принципе Горелов был готов к этому визиту. Он уже успел внимательно прочесть статью и испытал что-то вроде гордости за то, что помог этому материалу появиться на свет. Ему даже было немного обидно, что Леха не сделал в конце приписку типа: «Автор благодарен Александру Горелову за помощь в сборе информации». Конечно, ни он, ни Леха не могли себе такого позволить. Но ничего, теперь Орлов у него в долгу, и ему-таки придется прыгнуть с парашютом, хочет он того или нет. Горелов блаженно улыбнулся, предвкушая предстоящее приключение, и тут явился разъяренный Смирнов.

Его гневную тираду Горелов выслушал молча. Потом предложил гостю сесть и так же молча достал из стенного шкафа бутылку коньяку и две рюмки. Смирнов просто задохнулся от возмущения.

— За кого вы меня принимаете? — севшим голосом спросил он.

— За нормального человека и прекрасного бизнесмена, — спокойно ответил Горелов. — Жизнь — это игра, разве вам никто этого не говорил? Сначала ваш ход, потом ход противника, потом опять ваш ход. Только в отличие от шахмат игроков не двое, а непредсказуемое количество. Вы играете со своими клиентами и ежедневно обыгрываете их на кругленькую сумму, я сыграл с вами. И моя игра, кстати, была вполне безобидной, что-то вроде детских пряток. По-моему, вам надо отнестись к этому философски или, по крайней мере, с юмором. Разве не так? — Горелов взглянул на своего ошарашенного гостя.

Речь телефонщика и тон, которым она была произнесена, совершенно ошеломили Смирнова. Он чувствовал себя загнанным в угол. Он не предполагал, что разговор примет такой оборот. Он был готов к тому, что Горелов начнет отчаянно отпираться, прикидываться обманутым дурачком, возмущаться наглой выходкой мнимого монтера. Смирнов никак не ожидал, что главный инженер не только не станет отрицать свою причастность к подготовке статьи, но и подведет подо все это философскую базу.

— Вы все это говорите серьезно? — Смирнов продолжал задавать нелепые вопросы и от этого чувствовал себя полным идиотом.

— Вполне, да вы садитесь, садитесь, — уговаривал его Горелов. Виктор криво усмехнулся и все же сел, более того, он даже взял рюмку, в которую Горелов уже налил коньяк.

— Все это так глупо, — признался он.

— Да ничего глупого, — успокоил его Горелов, — давайте выпьем за ваше дело. — Мужчины сдвинули рюмки и выпили. — Я просто восхищаюсь вами. И тем, что вам удалось создать эту службу, и тем, что вы сделали ее процветающей, и тем, что вы продолжаете сохранять монополию на этом рынке. Ведь на Западе как? Множество мелких фирм такого рода, все грызутся друг с другом, услуги предоставляют некачественные. А у вас совсем другое дело. — Горелов как бы невзначай опять разлил коньяк. — Я сам иногда слушаю ваши разговоры. Нет-нет, вы только не подумайте, что я часто этим занимаюсь. Изредка, ведь служебное положение это позволяет, вот и трудно бывает удержаться. Особенно, когда на душе погано, женщина какую-нибудь подлянку подкинет, или такое настроение, что просто никого видеть не хочется. А вот послушаю, как ваши девочки работают, и сразу настроение повышается… Это же великая вещь! Вот все говорят: телефон доверия, телефон доверия. Да какой, к черту, телефон доверия! Ну, может быть, старушке какой-нибудь он и нужен. А если у молодого здорового мужика все валится из рук, все мысли только о крюке и веревке, то ему не телефон доверия нужен, а женщина. А если он сидит в депрессии где-нибудь в Чертанове, — Горелов увлекался все сильнее и сильнее, а Смирнов слушал его с не меньшим увлечением, — то где ему, спрашивается, искать женщину? Идти к соседке, толстой бабе в засаленном халате? Звонить девочкам по вызову? И вот приедет какая-нибудь наглая девка и привезет с собой порцию спирохет и гонококков. Нет, потенциальный самоубийца должен позвонить вашим девочкам. Вот кто приголубит, ободрит, вселит силы жить дальше. Разве я не прав? — Смирнов кивнул. — И журналист, между прочим, — продолжал Горелов, — полностью разделяет ваши чувства. Тем более что я девочек видел только на фотографиях, а он видел их, как я вас. Красавицы, говорит, все как на подбор. Могли бы работать фотомоделями, а они, пряча свою красоту, работают чистым словом. Да что я вам рассказываю! Вы же сами это знаете лучше меня.

— А кто этот ваш журналист? — спросил успокоившийся и изрядно подобревший Смирнов.

— Ну, имя его я вам по понятной причине назвать не могу. Но это очень порядочный молодой человек, — начал Горелов.

— Ага, — перебил его Виктор, — как же, порядочный, обманул меня…

— А что ему оставалось делать? — повысив голос, спросил Горелов. — Ведь вы скрываетесь от общественности, не идете на контакт с прессой. А зря. Как может подумать обыватель? Раз секс по телефону, раз женщин не видно — значит, там сидят какие-нибудь уродки с приятными голосами и хорошо подвешенными языками. Вы, наоборот, должны всем демонстрировать своих девочек, чтобы все видели, какие они обаятельные и привлекательные. Но, естественно, при этом нужно сохранять ореол недоступности и анонимности. И журналист, между прочим, был вполне корректен в этом смысле. У всех девушек на фотографиях лица показаны лишь наполовину. Так что вряд ли их кто-то узнает.

— Ну, допустим, — вынужден был согласиться Смирнов, — допустим, вы правы. Может, мне стоит сделать свою фирму более открытой, выставлять своих девушек в разных идиотских ток-шоу, нанять штатного психолога, чтобы он учил девушек снимать стресс у клиентов? Над всем этим стоит подумать. Но все же, как вы могли меня так обдурить? Прислать мне счета за разговоры с каким-то невероятным Гондурасом. Я даже не знаю, где это.

— И я не знаю, — рассмеялся Горелов, — но согласитесь, это было остроумно.

— Остроумно, — невесело согласился Смирнов. Он опять выпил и только потом подумал: «Черт возьми, я же за рулем. Придется брать такси…»

5

Алексей и Лариса улетели из Крыма тем же рейсом, что Женя с Василием, только на два дня позже. Накануне отъезда Лариса заявила, что находиться в Крыму больше недели нельзя — можно умереть со скуки. Это был тот редкий случай, когда Алексей согласился со своей подругой. Конечно, если бы Лариса была более приятной собеседницей или разделяла его любовь к пешим прогулкам и долгим купаниям, все могло бы сложиться иначе.

А так Алексей чувствовал себя после совместного отдыха страшно усталым. Ему не терпелось вернуться домой. Он соскучился по собаке и по работе. Хотя Алексей довольно часто сетовал на то, что пребывает в постоянной суете, ему нравилась беспокойная жизнь журналиста. Каждое новое задание он воспринимал как препятствие, которое ему необходимо преодолеть. А когда жизнь превращается в постоянное преодоление препятствий, — скучать некогда.

Лариса надеялась, что из аэропорта они поедут к ней, но Леша проявил стойкость и не поддался на уговоры. Он посадил девушку в такси, а сам после автобуса сел в метро и добрался до своей окраины.

Квартира встретила его полной темнотой и тишиной. Обычно, стоило Алексею только выйти из лифта, как он уже слышал нетерпеливое повизгивание собаки. Сейчас Ясна была у мамы, и первым делом Алексей позвонил родителям.

— Мама, здравствуй, я только что вернулся, — сказал Леша, — как там у вас дела?

— Здравствуй, Алеша, — ответила мама, — если под делами ты подразумеваешь собаку, то с ней все в порядке. Ест нормально, спит тоже, разговаривать еще не научилась. Мы даже успели съездить с ней на дачу к моим знакомым. Она там целый день по лесу носилась, вне себя от радости. От тебя ведь не дождешься выезда на природу. Ты ведь только целуешься с ней и в любви признаешься.