– Что же это за инквизитор такой, которому нужна помощь бедных дипломатов? – рассеянно потирая переносицу, пробормотал отец Рид.

– Да, пани Злата, вы ведь до сих пор не озвучили нам его имя, – с легким укором добавил отец Криэ.

Пшертневская взяла в руки письмо и, чеканя слова, зачитала:

– «Бывший глава представительства святой инквизиции в Германии, замок Вартбург близ Айзенаха, его милость отец Габриэль Фарт».

И если остальным эти сведения не говорили ровным счетом ничего, то Профессор удивленно присвистнул.

– Надо же, мой старый соперник, – пробормотал он. – Вот уж никогда бы не подумал, где доведется столкнуться!

– Вы его знаете? – Брови Пшертневской удивленно поползли на лоб.

– Мой бывший коллега по Венскому университету. Принципиален до смерти, благороден до дурости, дотошен до занудства, – дал исчерпывающую характеристику Вилдар.

– Рид, он вам случайно не родственник? – насмешливо скривил губы Хьюго.

Архонт, витавший где-то глубоко в своих мыслях, озадаченно воззрился на де Крайто, соображая, настолько ли сильно его оскорбили, чтобы немедленно извозить обидчика мордой по ковру. А Пшертневская невольно подумала, что надо бы дать Анне официальное задание воспитать заклятых коллег. Пусть дрессирует, у нее это неплохо получается.

– Вилдар, скажите, а вы не интересовались, с чего это его, такого честного и благородного человека, в инквизицию понесло? – с легким сарказмом осведомился Эрик, которого грядущее появление нового великого инквизитора почему-то начинало нервировать. Кстати, последнее князю ди Таэ тоже абсолютно не нравилось: нервничал он редко, но зато если вдруг перед каким-то событием его начинало колотить, этот сигнал мог считаться явным признаком того, что ничем хорошим пресловутое событие для него не обернется.

– Если бы не роковое стечение обстоятельств, туда бы понесло честного и благородного меня, – чуть усмехаясь, в тон целителю откликнулся Профессор.

Князь ди Таэ недоверчиво хмыкнул.

– Дело в том, – поспешил разъяснить Криэ, – что тогдашний глава немецкой инквизиции Якоб фон Кройц именно мне предлагал место старшего дознавателя, но вашему покорному слуге совершенно не хотелось забираться в тамошнюю глухомань. И вообще, и по семейным обстоятельствам в частности. К тому же именно в то время Вацлав Пшертневский начал носиться с идеей создания нашего замечательного отдела и ему требовалась моя помощь.

– И вы порекомендовали Фарта? – высказал предположение Эрик.

– Не совсем так. Габриэль неплохой экзорцист, причем для него это достижение – не просто церковная степень. Он влез в какое-то темное дело, связанное с внезапной активностью потустороннего мира, и начал докапываться до истоков со свойственными ему дотошностью и патологической честностью. Вроде бы во всем этом оказался замешан орден иезуитов, точно не знаю. Как бы там ни было, кто-то настрочил на него кляузу в церковный трибунал. И если бы мы с Ингердой вовремя об этом не узнали, отец Фарт сгинул бы в подвалах инквизиционной тюрьмы… А так он вполне легко отделался: благополучно получил должность старшего дознавателя в Вартбурге, куда и отбыл прежде, чем в трибунале успели достаточно расшевелиться, – закончил свой рассказ Профессор.

В кабинете Пшертневской вновь повисла тишина.

Вот и получается, что прибывшее ночью уведомление о новом срочном задании не замедлило повлечь за собой изрядный воз проблем. Вдобавок Злата отчего-то не сомневалась, что у этого воза есть еще и прицеп, а возможно, и не один. И если вчера вечером княгиня ди Таэ сетовала по поводу внезапного прекращения работы, то сегодня едва сдерживалась, чтобы требовательно не заорать: «Хочу в отпуск!» Вот так всегда случается: чего в жизни недостает, то нам нужно. А того, что есть, нам не надо…

Бессменный капитан «Эоловой арфы» едва заметно шевелил губами, отрешенно наблюдая, как возникают перед ним в воздухе закорючистые строки на сильфийском. Иллюзорное письмо – красивое, но практически бесполезное волшебство, характерное исключительно для его расы и почему-то совершенно недоступное для всех остальных. За многие годы оно уже вошло у зеленоволосого сильфа в категорию обыденностей, а привычка писать в воздухе причислялась хозяином к дурным. Искореняться она отнюдь не собиралась, ибо была вызвана другой, не менее дурной и неискоренимой. Капитан золотистого парусника-бабочки грешил склонностью к сочинительству… но в силу скептического отношения к своим творческим попыткам предпочитал пользоваться не бумагой, а таким вот простеньким иллюзорным волшебством. Отвел душу, выплеснул наболевшее, посмеялся над получившейся несуразицей – и развеял в воздухе, не переживая, что кто-то когда-то эту околесицу прочтет. Вот и сейчас, задумчиво глядя на все уменьшавшуюся фигурку Анны ди Таэ, опиравшейся на хромированный руль мотоцикла и махавшей на прощание отбывающим ввысь коллегам, сильф бормотал себе под нос очередные строчки:

Эорлин-ши любил небо. Любил так, как любят один раз в жизни, – страстно и самозабвенно. Наверное, из-за этого до сих пор и ходил в холостяках, хотя пребывал в самом разгаре брачного возраста, по сильфийским меркам, конечно. А еще, как и другие представители подобных профессий, он был суеверен. Не вообще, а лишь в том, что касается полетов. И он точно знал: если внести изменения в курс при взлете, то рейс можно считать пропащим…

Так и сегодня. Едва «Эолова арфа» отдала швартовы, намереваясь осуществить небольшую халтурку, как прямо посреди палубы некстати материализовалась ее светлость златовласая магичка княжна ди Таэ и внесла кое-какие коррективы в уже намеченный курс парусника. Возможность подзаработать на стороне накрылась мокрым парусом. Курс пришлось поспешно прокладывать заново уже в воздухе, да еще возникла необходимость в короткой остановке, чтобы ссадить княжну и взять на борт двух других сотрудников специального отдела. Капитан молчал, скрывая охватившее его раздражение и мысленно проклиная незадавшийся с утра день, изначально не суливший ничего хорошего.

Эорлин-ши исподволь покосился на пассажиров, махавших рукой оставшейся внизу чародейке. Девушку он видел всего во второй раз, а вот мужчину знал довольно давно и даже несколько раз предлагал ему плюнуть на дипломатию и перейти в команду «Эоловой арфы». Несмотря на разношерстность тщательно подобранного им экипажа, людей в команде Эорлин-ши как раз не имелось, особенно таких, как байкер, – сильных, уверенных, хладнокровных. Самые главные качества для истинного воздухоплавателя! Но на все заманчивые предложения капитана Виктор отвечал одно и то же.

– Не-а, – лениво потягивался он, сидя на планшире, вытянув вдоль него ноги и созерцая проплывающие мимо облака, – высоты боюсь.

Сильфу не оставалось ничего другого, кроме как разочарованно вздыхать, время от времени повторять попытку сманить байкера на «Эолову арфу», но пока все с тем же нулевым результатом.

Капитан еще раз окинул скептичным взглядом висящие перед лицом мерцающие закорючки и вскинул ладонь, намереваясь развеять их мириадами цветастых искр.