— Когда министерство обеспечит нас автомобилями, мы будем везде успевать вовремя. А пока мне очень хотелось бы посмотреть, как вы будете преследовать «тандерберд» на старой колымаге довоенного выпуска.

Пулье повернулся спиной к наглецу, всем своим видом выражая презрение.

«Опель» комиссара проехал через Брид-ле-Бен. Дени Мормац, забившись в угол машины, казалось, примирилась со всем, что происходит. Однако сидящий рядом инспектор наблюдал за ней. Когда она поднесла руку ко рту, он решил, что она собирается грызть ногти.

— Господин комиссар, можно задать вам один вопрос?

— раздался внезапно ее голос.

— Слушаю вас. Марк даже не повернул голову.

— Откуда вы узнали, что надо искать швейцарский домик? Позавчера вы о нем даже не заикались.

— Все очень просто, моя красавица. Одна моя знакомая намекнула мне вчера, что вам принадлежит домик в горах. А поскольку я давно подозревал вас в незаконной торговле оружием, меня словно озарило. Да-а, трудную задачку вы мне задали. Вы…

— Ваша знакомая? А имя вы можете назвать?

— Имя, конечно, нет. Да и если честно, эта дама не подозревает, что я слышал ее слова. Так что ее имя никакой информации вам не даст.

— Тем хуже! Дени замолчала. Через какое-то время инспектор взглянул на нее.

— Эй! Что случилось? Вы больны? Шеф, мне кажется, ей плохо.

Марк остановился на обочине.

— Ударьте ее по рукам, Монье, — посоветовал он.

— Она сильно сжала кулаки… Что это? Ампула…

— Дайте посмотреть.

Специфический запах заполнил салон машины.

— Процесса над Дени Мормац не будет, — вздохнул Марк. На пустой ампуле было выгравировано: «CNH — 0,05 гр»[19].

Никакое противоядие не спасло бы Дени.

— Может, это и к лучшему… — пробормотал комиссар.

Элиас Жуани ликовал. Без всяких затруднений он получил на почте вожделенный пакет, а потом пешком вернулся в отель, в котором остановился утром. Через бумагу хорошо прощупывалось содержимое: трубочка, .

Острые уголки. Это, конечно же, альтиметр! Он убедится в этом, как только останется один. Наконец-то его миссия увенчалась успехом.

— Сто тысяч долларов в кармане!

— радостно сообщил он своему отражению в зеркале шкафа. — Пойду позвоню шефу. На этот раз я заслужил только похвалу.

Мысли его вернулись к Ирвину Леруа, который, надо отдать ему должное, первым раздобыл альтиметр. Где-то в глубине сознания у Жуани зашевелилось подозрение: как могло получиться, что такой ловкий и хитрый человек растрепал свои секреты и сам подсказал, как с ним расправиться. Но радость победы была столь велика, что подозрение умерло, не успев как следует окрепнуть.

— Он хитер, но слишком тщеславен, — решил финн. — Хотел пустить пыль в глаза, чтобы легче вытянуть из меня нужную информацию. Если бы он не сболтнул про бандероль, я почти наверняка пошел бы на уступки. Ладно, хватит о нем думать. Мир праху его.

Он упаковал альтиметр в картонную коробку, перевязал и спустился вниз к стойке.

— Положите, пожалуйста, в сейф. Это очень важно… Я заберу, когда вернусь.

— Хорошо, месье. Когда вы уезжаете? Не знаю точно. Может быть, прямо начала мне нужно позвонить в Париж.

— К вашим услугам, месье. Кабинки справа от вас, вон там…

Жуани закрылся в одной из кабинок и назвал телефонистке номер. Вышел он чуть не подпрыгивая от радости. В соседней кабинке пожилая дама пыталась рассмотреть что-то в своей записной книжке.

— Я уезжаю сегодня вечером. Приготовьте, пожалуйста, счет.

Счастливый, расслабленный, довольный собой Жуани шагал, поглядывая на женщин. Он выпил два коктейля в шикарном баре на площади Павильон, прекрасно поужинал в «Нью-Йорке» и вернулся в гостиницу. Дул порывистый ветер, но финн находился на верху блаженства.

В десять часов он отправился в путь. Он не торопился. Времени было много — в Париже его ждали только днем.

В час дня Жуани снова вышел на улицу. Встреча прошла прекрасно. Патрон отблагодарил его на словах и не забыл про гонорар. Все карманы были набиты пачками новеньких хрустящих банкнотов с портретом Вашингтона. Некоторые службы не выписывали чеков, что создавало определенные неудобства.

Банки еще не открылись, и Жуани вынужден был держать свои богатства пока при себе. Ему пришлось вернуться в дешевый отель на левом берегу, где он всегда останавливался, поскольку был скуп и недоверчив.

Служащий в красно-черном жилете заученно приветствовал постояльца. Лифт со страшным скрежетом и лязганьем довез Жуани до четвертого этажа. Он вошел в свою комнату, закрыл дверь и только тогда вздохнул с облегчением. Еще одно небольшое усилие, и дело будет завершено. Перед тем, как вернуться в свой офис на улице Халик эль Мазри в Каире, он съездит куда-нибудь отдохнуть. Зимний курорт пробудил в нем желание отправиться на несколько деньков в Хельсинки. Даже негодяи страдают от ностальгии.

Горничная оставила окно приоткрытым. Нельзя сказать, что было холодно, просто Жуани счел это проветривание несвоевременным. Поэтому, прежде чем начать выгружать содержимое карманов, он решил закрыть окно. По пути к нему он представлял себе, как раскладывает пачки на столе и считает их: «Семь… восемь… девять…»

— Десять!

— раздался чей-то голос. — Славненькая кубышка! Жуани вздрогнул и оглянулся. Умопомрачительно элегантный Ирвин Леруа с дьявольской улыбочкой стоял около двери в туалет, поигрывая своей золотой цепочкой. Ирвин Леруа, который еще вчера был разорван на кусочки тремястами килограммами взрывчатки.

— Черт побери! Это опять вы!

— Видите ли, в аду меня не захотели принять. Пока. Но, я вижу, вы не очень-то удивлены!

— Что вы от меня хотите?!

— Для начала вот это, — Ирвин показал на деньги. — А затем мы продолжим беседу, которую вы так коварно прервали. Не надо лезть под мышку. Вы забыли, что ваш кольт остался в снегах Куршевеля, а достать новый у вас не было возможности. По Дороге вы останавливались только дважды, чтобы наполнить бак.

— Хорошо! Давайте поговорим.

— Вот и отлично.

— Только хочу вас предупредить: я, вообще-то, могу и горничную вызвать, и вас выставят отсюда.

— А я проводочки перерезал…

— Я сказал «могу позвать»…

— Ну, и чего вы этим добьетесь? Скандал, арест, свидетельские показания… А как вы будете объяснять в полиции, откуда взялись эти сто тысяч долларов? К тому же я могу обвинить вас в попытке убийства. Так что, если хотите развлечься, давайте, звоните. Жуани осторожно посмотрел на телефон.

— Он работает, — подбодрил его Ирвин. — Может быть, вы хотите позвонить тому, на кого работаете? Жуани побледнел.

— Вы хотите часть денег, да?

— Часть? Не-ет, я хочу все. Зачем мне делиться с таким негодяем, как вы.

Жуани ринулся на него, но чересчур поторопился и потому не попал, как собирался, головой в подбородок Ирвина. Последний, же не замедлил нанести ему отличный удар в солнечное сплетение. Согнувшись и хватая ртом воздух, Жуани рухнул на кровать.

— Собирайте манатки, — приказал Ирвин. Жуани мотнул головой. Ирвин не спеша подошел к окну и, дернув два-три раза, оторвал шнур от занавески.

— Принцесса, помогите мне!

На пороге ванной комнаты возникла, побивая собственные рекорды неотразимости, прекрасная принцесса в бежевой норковой шубке.

— Я ведь тебе говорила, отрежь веревку сразу… Ох, как все же приятно смотреть на сто тысяч долларов!.. Ну, что я должна делать?

— Связать лодыжки и запястья нашего друга, пока я буду его держать. Не знаю почему, но он как-то неохотно согласился на это.

В ответ на его слова Жуани, опираясь на спину, попытался его лягнуть, но Ирвин был начеку и успел отклониться и нанести новый удар. После этого Жуани отключился как раз на такой промежуток времени, который требовался, чтобы его связать. Придя в себя, он обнаружил, что лежит, с кляпом во рту и не может пошевелить даже пальцем. Вода из графина, которую Ирвин вылил ему на голову, чтобы привести в чувство, стекала с шеи за воротник.