Проклятие! Почему же ты этого хочешь? Просто потому, что он оказался более крепким орешком, чем все твои прежние любовники? Если бы он сходил по тебе с ума так же, как ты по нему, долго ли продолжалась бы твоя любовь? Может быть, ты его хочешь, потому, что он похож на тебя.

Ты тоже мила и дружелюбна. Но взгляни, как осторожна ты и недоверчива к людям. Ты с готовностью сообщаешь своим друзьям массу пустяков и незначительных деталей о себе, но важные вещи ты хранишь в тайне. Энни, наверное, думает, что знает тебя. Но как бы она поразилась, если бы могла заглянуть в твою душу. Поразилась и почувствовала бы отвращение.

Глядя, как гроб несут из церкви к катафалку, Дарси осознала, что в первый раз за все это время проблемы в личной жизни сослужили ей хорошую службу. То, что она сконцентрировала свои мысли и чувства на Сэме Броди, позволило ей не думать о смерти Джузеппе Бриндеши и дало ей возможность отрешиться от этой смерти, притвориться, что ничего не произошло… притвориться, что он все еще жив…

Она опустилась на колени и начала молиться.

Энни была удивлена, увидев Мэта на похоронах Джузеппе. Здесь присутствовали журналисты — эта история вызывала большой интерес, — и Энни полагала, что Мэт не станет рисковать снова попасть в поле зрения репортеров, осаждавших его во время его процесса.

Когда он вошел, она уже сидела в переполненном зале и не была уверена, что он ее заметил. Он сел рядом с Сэмом, и они принялись оживленно беседовать. Энни попыталась привлечь его внимание, но тщетно.

Сидни тоже присутствовал в церкви. Энни слегка улыбнулась ему, но он смотрел сквозь нее. На его лице застыло непреклонное выражение, и она заметила, как в какой-то момент он покинул свое место на скамье и подошел переброситься парой слов с Кэтрин Салливан, детективом, расследующей это убийство, которая, стоя в задней части церкви, бесстрастно разглядывала всех, кто пришел отдать последнюю дань усопшему.

Когда после службы церковь начала пустеть, Мэт пожал руку Сэму и потом подошел к Энни.

— Привет, — сказал он.

— Привет.

— Когда я подъезжал к церкви, то видел, как ты входила со своими сослуживцами. И подумал, что ехать ты, может быть, согласишься со мной?

— Хорошо, — сказала она и улыбнулась, заметив удивление на его лице. — Что, думал, откажусь?

— Энни, когда дело касается тебя, трудно что-то предугадать.

Они выскользнули через одну из боковых дверей, чтобы избежать встречи с толпой репортеров. Лимузин Мэта стоял рядом с машиной для семьи покойного. Полицейские рыскали повсюду в поисках одного из членов семьи, который так и не появился. Несмотря на интенсивные поиски, Вико так и не нашли.

— Нельзя сказать, что конспирация у тебя на высоте, — заметила Энни, когда его шофер открывал им дверцу лимузина.

— А что может быть менее заметным на похоронах, чем еще один черный лимузин? Ну что, мы едем на кладбище?

Она колебалась.

— Не думаю, что смогу это вынести. Чего бы мне хотелось, так это… я не знаю… Может быть, просто покатаемся немного?

— Мне нравится эта идея, — сказал он и велел водителю ехать по направлению к Эмбаркадейро.

Когда она уселась на заднем сиденье роскошного автомобиля всего в нескольких дюймах от Мэта, она подумала, что было бы глупо притворяться, что между ними ничего не произошло. Мэт обхватил ее за плечи и, не встретив сопротивления, нежно привлек к себе. Она прижалась к нему, а ее голова легла ему на плечо.

В машине проигрыватель на компакт-дисках играл «Реквием» Моцарта. Они оба откинулись назад, внимая музыке.

Энни любила Моцарта, и на похоронах Чарли звучал в основном «Реквием». Эта месса была столь прекрасной и трагической — Моцарт умер, так и не закончив ее, — что она не могла слушать ее без слез. А сейчас она слушала его в первый раз после смерти Чарли, и когда зазвучал прекрасный напев Лакримозо, она полностью отдалась этой музыке, и на нее нахлынули воспоминания.

Мэт придвинулся еще ближе и обхватил ее обеими руками. Энни уткнулась лицом ему в плечо и разрыдалась.

Он обнимал ее, успокаивающе и нежно гладя ее волосы. А она сквозь рыдания пыталась объяснить ему, почему музыка так подействовала на нее.

— Так, может быть, выключить ее? — спросил он, но Энни покачала головой. Эта музыка была ей нужна и желанна.

Энни была благодарна ему за доброту и понимание, и когда месса окончилась, она постепенно пришла в себя: Чарли умер, и этот период ее жизни окончен. Нужно жить дальше. Жизнь так скоротечна, и смерть Джузеппе еще одно тому подтверждение.

— Я знаю, что сейчас ужасно неподходящий момент говорить с тобой на такие темы, — с расстановкой произнес Мэт, — но я хочу быть с тобой, Энни.

Она не ответила. Да и что она могла сказать? Я тоже безумно хочу того же? Первая моя мысль, когда я поднимаюсь утром с постели, о тебе, и когда я ложусь в постель, та же мысль не дает мне заснуть? Пусть даже это и правда.

«А почему бы и нет? — подумала она. — Почему, черт побери, нет?»

— Я не совсем готова, — услышала она свой собственный голос.

Он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе, так, чтобы смотреть ей прямо в глаза.

— Что тебе нужно, Энни? Время? Ухаживания? Покорное терпение с моей стороны? Или еще немного страстных домогательств? — Он слегка улыбнулся. — Намекни мне, ладно?

Она улыбнулась в ответ.

— Ты на верном пути, уверяю тебя. Ты мне нравишься, Мэт. И значительно больше, чем я сама ожидала.

— Но?..

— Но я пережила ужасные времена, и сейчас понимаю, что еще не совсем по ту сторону этого тоннеля. Когда я потеряла Чарли… — Она беспомощно развела руками. — Некоторые вещи невозможно объяснить. Я так цеплялась за «Фабрикэйшнс» отчасти из-за того, что фирма служила мне какой-то опорой, и отчасти потому, что мы ее создали вместе с моим мужем. Мы хотели ребенка, но этого не получилось. «Фабрикэйшнс» был нашим детищем, и когда компании тоже не стало, мне казалось, что мне больше не для чего жить на этом свете. — Мэт сидел, качая головой, и она в утешение дотронулась до его руки. — Потом появилась эта работа в «Броди Ассошиэйтс», которая вернула мне достоинство и уверенность в моем профессионализме. По крайней мере я воспряла духом и смогла новыми глазами посмотреть на мир. И сейчас работа — это единственное, что у меня есть. Я не могу совершать какие-то поступки, из-за которых могу лишиться ее. У нас сейчас кризисная ситуация. Конечно, возникает сильное искушение выкинуть все это из головы. Но я не могу. Я должна сосредоточить на этом свое внимание. Кто-то совершил убийство в моем соборе, и я не понимаю, как и зачем, и пока я не… — У Энни сорвался голос.

— Ну, хорошо, — сказал Мэт. — Я слышу тебя. И поверь мне, — он отрывисто засмеялся, — я понимаю тебя.

Они минуту посидели молча. Проигрыватель уже перестал играть, и было слышно лишь монотонное шуршание шин по асфальту.

— Помимо всего прочего, Энни, есть еще одна вещь, которую тебе нужно иметь в виду, — с расстановкой сказал он.

Она посмотрела в его глаза — в них была печаль.

— Полицейские еще не подходили ко мне по поводу этого убийства, но, конечно же, придут. Они поглядывают на меня так же, как тогда, когда умерла Франческа.

Энни сузила глаза.

— Почему?

— Потому что они обнаружат — если, конечно, уже не обнаружили — отпечатки моих пальцев на лесах, с которых упал ваш рабочий.

Они с Мэтом на стройке… он подходит к рабочим и пожимает им руки… она зовет Джузеппе… Мэт начинает взбираться на леса… однако Джузеппе сам спускается к ним поговорить.

— Ничего страшного, — быстро проговорила она. — Все знают, что ты там делал. Есть свидетели.

— Они скажут, что я приходил туда и после этого, зная по своему опыту, что можно не бояться оставить какие-то улики, если тебя есть для них простое объяснение.

— Но даже если они это скажут, ты же видел Джузеппе первый раз в своей жизни. Зачем тебе было убивать его? Есть отпечатки пальцев или нет, почему ты думаешь, что полиция будет подозревать именно тебя?