− Ваш верх! − признал поражения Этан и вновь занял позицию
Вторую схватку он проиграл столь же быстро, как и первую.
− Парень, смени оружие, − посоветовали рейнху.
Советчик только что испятнал своего противника, и тот выглядел, словно подхватил корь. Обратившийся к Этану был ровесником Брина, высок, громогласен, длиннорук и очень гибок.
- Ты не чувствуешь клинка!
− Приветствую тебя Робер, − раскланялся Брин с говорившим.
− Рад тебя видеть, − ответил тот. - Разреши помочь твоему приятелю?
− Это мой родственник. Кузен Этан ди Маггон.
− Робер ро Уг, − назвался советчик. − Так что? Сменишь клинок? Или этот хитрец измажет твой доспех от груди до мошонки. С не-го станется!
− Не сочтите за труд, − попытался быть любезным Этан. Он старался скрыть досаду. Эх, если бы тогда птох не ушел без его ведо-ма, и показал ему пару приемов, из тех, что рубил клефтов, он сейчас бы не выглядел неумехой. Протазан в его руках не знал бы неуда-чи!
Пока Робер подбирал Этану клинок, Брин еще раз оглядел галерею. Аяш беседовала с Шари ди Дуци. Вернее слушала девушку. Судя по лицу известия не из разряда приятных. Брин припомнил недавнюю историю с убийством тана Мистара. Имя Джено ди Хааса значилось в списках участников. Теперь уже ревность кольнула в сердце сына глориоза. Само по себе проявление такого чувства не-обычно. Может быть тому виной содержание письма, пересказанное ему Грегором? Нет, пожалуй помолвка. С того момента как венка участила пульс.
Второй тур Этан держался чуть лучше, но с тем же результатом.
− Позволь я, − оттеснил его Робер. - Ты не будешь возражать?
Брин постарался незаметно глянул на галерею.
− О! Понимаю твою озабоченность, − разулыбался Робер перехватывая его взгляд. - Думаю, в глазах будущей жены ты будешь вы-глядеть героем.
Брин усмехнулся. Дата назначена на начало апеллеоса. Срок чуть меньше трех месяцев.
− Она расстелет для тебя Лэттию и Гравер, а в изголовье бросит подушку, отроги Свейра. Говорят в лесах Кироиды славная охота. В основном на беглое ворье, но так даже интересней. Какое счастье! - насмешничал над женихом Грегор. - Летом я буду отдыхать на озерах. Свежий воздух пойдет мне на пользу! Я чахну в этой дыре от безденежья, лени и чрезмерной родительской опеки. На природу! Только прогони степняков! Умоляю!
Брин был против решения отца. Но нынче... Спроси его, счастлив ли он будет видеть в женах особу со столь сдержанным характе-ром и столь примечательной внешностью? Он бы ответил утвердительно. И не колебался ни мгновения.
"Солнечная", − опять подумал Брин об Аяш. Пожалуй, это становилось похожим на наваждение! Кто бы мог загадывать, ,,бесчувственный" Брин растаял!
− Бьянки, − громогласно объявил Робер, взмахнув руками. - Парад!
Ему долго рукоплескали. Спафарий Уг слыл всеобщим любимцем. Несмотря на обычную внешность, он покорял красавец веселым нравом и легкостью манер.
Они сцепили с Брином клинки и сбили друг у друга с оружия защитные пробки.
− Время? - обратился Робер к галерее.
− Три! Пять! Десять! Час! - озвучили прекрасные зрительницы продолжительность поединка.
− Час? - якобы удивился Робер. - Бьянка Мойя, я знаю только один поединок, который следует вести час!
На галерее одобрительно зашушукались, захлопали, замахали веерами.
- Но для этого мне нужен другой противник и не столько много места.
− И что еще вам нужно? - насмешливо спросили Робера.
− Подушка.
− Вы собираетесь спать? - опять смешки и перешептывание.
− Пусть лучше кусают её, чем меня, − последовал ответ Робера и его галантный поклон.
Смех стал звонче, шушуканья больше.
Брин неожиданно осознал, уже в течение минуты смотрит на Аяш. Девушка, должно быть, почувствовала его взгляд, и посмотрела в его сторону. Брин склонился в приветствии. В ответ получил сдержанный кивок. Обмен любезностями не остался не замеченным. Галерея заволновалась больше, чем от слов душки Робера.
− Прошу! - пригласил Робер Брина. - Пять минут достаточно для подобной глупости, потом Солнечная Бьянка исцелит твои раны. Вкупе с сердечными.
Аяш присутствовал здесь не ради жениха, как многие ошибочно полагали. И сын глориоза и она сама и совершенный ими обряд Обмена Клятв вот уже четыре дня являлись объектами пересудов и сплетен императорского двора и всей столицы. Те, кто присутство-вал на торжествах в храме Святого Терена, делились мельчайшими подробностями, кто не удостоился такой чести, мельчайшие под-робности придумывали. И тем и другим было что обсудить и о чем поговорить. И потому обсуждали и говорили. Четвертый день. Тем не менее, самой пикантной подробности никто не знал и вряд ли узнает. Почему Аяш ди Буи, несмотря стойкое нежелание связывать свою судьбу с Брином ди Бекри, все-таки изъявила согласие на обряд.
− Раз отец дал слово..., − так объяснила она уступку бэну Леи.
Это была ложь. Первая ложь между девушкой и женщиной заменившей ей мать. Спасительная ложь. Бэну Леи не пришлось изви-няться пред глориозом, что посчитала бы крайне унизительным, и ей не пришлось отправлять строптивую племянницу в храм Мереты. А ведь отослала бы! Честь рода слишком высока, чтобы считаться с чьей-либо судьбой. Даже единственной наследницы. Что касается Аяш.... В данном случае вразумительного объяснения не найти. Она, просто-напросто поддалась чувству, на протяжении последних дней тревожившему её. Чувству крайне странному. Некий сплав надежды, веры и ожидания. Все изменится, нужно лишь немного вре-мени! Чуть-чуть! Девушка укоряла себя, что уподобляется маленькой девочке начитавшейся сказок. Объявится добрая волшебница и устроит её жизнь в лучшую сторону. Тем не менее, Аяш чувству уступила, пообещав, это единственная уступка, какую себе позволит. Венчанию, если дело дойдет до него, не бывать!
Так что, о чем бы ни шушукались на галереи, присутствие Аяш в рядах зрительниц обуславливалось просьбой Шари встретиться здесь. Конечно, поговорить можно где угодно, но среди фехтовальщиков находился её избранник, Матео, и этим сказано многое. К тому же после обеда в Императоре и Дрофах, объект обожания обещал Шари прогулку в Камерный Лес. Молодой человек продолжал дурить несчастной девушке голову. Бедняжка готова отправиться за ним на край света, но на край света Матео ди Дерте не собирался. Покуда раз в неделю приносили кошель с пятнадцатью солидами, столица его устраивала. За месяц ему набегало шестьдесят монет! Неплохо! Столичный вестарх получал жалование от императора в размере девяноста, а пропадал на службе и в праздники и в будни!
− Где вы встретились? - спросила Аяш подругу.
− Я поджидала Матео у Серебряного пруда, в Одиноких беседках. Я даже не заметила, откуда он появился! Буквально, из ниотку-да!
− И что хотел от тебя тот человек?
− Он спрашивал о Кайрин, − страшно таинственно прошептала Шари.
− Кто он такой, чтобы задавать о ней вопросы?
− Я не знаю кто он такой. Он сказал, что уполномочен допросить меня и если потребуется заключить в тюрьму для выяснения правды.
− В тюрьму? - не поверила услышанному Аяш.
− У него указ вестарха Гроза с императорской печатью! − девушка взволновано поджала губки. − Он обещал неприятности Матео.
− Что именно его интересовало? - Аяш уже догадалась о чем мог спрашивать незнакомец столь напугавший бедняжку Шари.
− Сначала расспрашивал об убийстве тана.
− Все что знали, мы рассказали.
− Он спрашивал, что произошло с Кайрин?
− Откуда он мог знать, что там произошло?
− Я не знаю. Но он требовал правды!
− Ты сказала? - возмутилась Аяш. Ведь они обещали ничего никому не говорить!
− Нет, − не уверенно ответила Шари.
− Ты сказала!
− А что мне оставалось делать? У него предписание подвергнуть аресту свидетелей убийства тана Мистара, сокрывших важные сведения. И он угрожал Матео и Джено!
− Он обманул тебя и ты выдала Кайрин, − упоминание воздыхателя никак не тронуло Аяш.
