Только бы не догнали!

Полуденное солнце забралось на самую макушку неба и пекло нещадно. Хёрбе совсем разморило. Глаза его стали слипаться. Он пристроился в тени за камнем на мягком моховом коврике и задремал.

Вдруг Хёрбе сквозь сон услышал какойто шорох.

Он с трудом приоткрыл один глаз и увидел муравьев. Они шевелили усами, мол, и мы не прочь отведать твоего сладкого угощения.

Хёрбе покопался в своем узелке и кинул муравьям горсть крошек. Они моментально съели все до единой и тут же убежали, не забыв молча поблагодарить Хёрбе. Он хотел было опять задремать, но не тутто было!

Его окружили новые муравьи. Их было двадцать. Нет, тридцать. Да что там тридцать – сто! И все шевелили усами и жадно щелкали челюстями: «Дай! Дай! И нам! И нам!».

Хёрбе крошил и крошил им остатки кекса, а сам думал: «Скоро они съедят кекс и примутся за меня. Пора уносить ноги».

И, подхватив свой узелок, пустился наутек. Он спотыкался о корни, стебли и ветки хлестали его по лицу, колючие заросли цеплялись за одежду. Хёрбе взмок и запыхался. Он остановился перевести дух. Муравьи настигали, слышался хруст, треск, громкий шорох сухих муравьиных ног. Хёрбе испугался не на шутку.

– Если они меня догонят, мне конец! Обглодают, как куриную косточку!

Он раскрошил остатки кекса, чтобы хоть на немного задержать своих преследователей. Нет, нет, нельзя дать им догнать себя. И Хёрбе понесся так, как еще ни разу в жизни не бегал. Только бы не повиснуть на колючке! Только бы не подвернуть ногу! Только бы не потерять голову!

Будь они неладны, эти заросли и колючки! Попробовали бы муравьи догнать Хёрбе в открытом поле! Только бы они его и видели. А здесь…

Хёрбе выбивался из сил. Муравьи вотвот настигнут его. И тут он заметил впереди просвет. Колючие заросли сменились густой травой. Ну, здесь бежать полегче. А вот и пруд. Уф! Но радоваться было рано. Неизвестно еще, что хуже – черная вода Вороньего пруда или муравьи?

Хёрбе не умел плавать. Попробуйка сделать выбор: утонуть или быть съеденным. Что же делать?

Что? Получили!

У каждого гнома своя профессия. У Хёрбе их даже две. Он корзинщик и шляпник. И ничего удивительного. Корзинка и шляпа чемто схожи. Во всяком случае, гномья шляпа.

О, гномьи шляпы совсем не похожи на обычные войлочные или соломенные! Для такой шляпы берется особый материал: на одну шестую она состоит из птичьих перьев, на одну пятую – из мышиной шерсти. И еще – из паутинки бабьего лета, из колечка дыма, из волокна папоротника. И еще на девяносто девять девятых разных разностей. А если хоть самой малости недостанет, то и шляпа не получится.

Но и это еще не все. Шляпа не считается готовой, пока ее девять раз не намочит дождик, девять раз не высушит солнышко, девять раз не увлажнит роса и девять раз не схватит иней. Да еще девять майских гроз над ней должны прогреметь, девять июльских солнц должны прожарить ее насквозь и девять январских морозов протрещать. А кроме того, необходимо, чтобы шляпа девять раз побывала под вечерней звездой и девять раз под ночной луной. Только тогда получится настоящая гномья шляпа.

Такая, что в каждое время года имеет свой особый цвет. Весной она нежнозеленая, как кончики еловых лап, летом – темная, будто листья брусники, осенью – пестрозолотая, как палые листья, а зимой она становится чисто белой, как первый снег. Вот что такое настоящая гномья шляпа.

Для себя Хёрбе соорудил шляпу на особый манер. Не просто самую большую, а еще и двойную. На голову надевались сразу две шляпы – верхняя и нижняя. А снимались они по отдельности – сначала верхняя, а потом нижняя. Для этого нужно было одной рукой взяться за поля, а двумя пальцами другой руки повернуть тулью.

Ох, как выручила на этот раз Хёрбе его двойная шляпа! Он схватился за поля, повернул известным уже способом тулью, и вот – верхняя шляпа у него в руках. Хёрбе кинул шляпу в черную воду Вороньего пруда и сам прыгнул в нее. Он покачивался в перевернутой шляпе, как в лодке.

– Что? Получили?

Муравьи опешили. Если бы эти вечные молчуны могли говорить, представляю, как бы они орали и ругались! Двое самых отчаянных даже прыгнули за Хёрбе в воду. Но он размахнулся палкой – и по усам, по усам!

– Лапы прочь!

И муравьи отстали. Хёрбе покачивался на воде в верхней шляпе и махал рукой.

– Честь имею кланяться! – кричал он.

Белое облачко

Уфф!.. Хёрбе облегченно вздохнул. Теперь он в безопасности. Можно устроиться поудобнее. Он лег на спину. Голову положил на поля шляпы, а ноги свесил над водой. Как приятно покачиваться на воде после такой сумасшедшей беготни!

«Замечательная у меня шляпа, – думал Хёрбе, – с ней не пропадешь».

Он потянулся, зевнул и прикрыл глаза нижней шляпой, надвинув ее на нос.

Вода плескалась вокруг шляпы и убаюкивала его. И снился ему сон, будто спит он в своей шляпе и видит сон. И сон этот разноцветный, и тихийтихий, и очень приятный. Сколько Хёрбе проспал, сказать трудно. А когда он открыл глаза, то увидел над собой голубое небо и белое облачко.

– Привет, облачко! – крикнул Хёрбе. Облачко заплясало на небе, закружилось.

– Вот это да! – удивился Хёрбе. – Услышало! Облачко кружилось все быстрее и быстрее.

– Ишь, расплясалось! – добродушно усмехнулся Хёрбе и посмотрел вокруг.

Он тут же зажмурился и снова осторожно открыл глаза. Берег вместе с деревьями и осокой кружился. Он кружился, кружился и кружился.

– Что за наваждение! – изумился Хёрбе.

И тут он сообразил, что кружится не все вокруг него, а он сам, сидя в шляпе на воде, кружится и кружится. Вернее, его кружит и кружит течение. И несет кругами к берегу. Но не к тому, от которого он отправился в плавание, а к противоположному! О ужас! К тому берегу, где начинается страшный Дальний лес!

Хёрбе пытался палкой грести против течения. Но напрасно. И дюжина гномов не смогла бы сопротивляться быстрой воде Вороньего пруда. Его неотвратимо несло к Дальнему лесу…

Плавать надо уметь!

Вот он, совсем рядом страшный лес, где живет Плампач! Ну, скажите мне, кто из гномов просто так, за здорово живешь отправился бы в этот ужасный Дальний лес? Никто!

Да и Плампача, если говорить начистоту, никто из них в глаза не видел. Но все знали точно: Плампач – отвратительное чудовище. Наполовину волк, наполовину дракон. Или, если хотите, наоборот – наполовину дракон, наполовину волк. С огненными глазами, острыми клыками и хищным носом, который чуял любого гнома на расстоянии.

Шныряет Плампач по страшному своему лесу, ищет гномов А поймает – тут же и проглотит. Емуто вкусно. А гномам такое не по вкусу. И если гном хоть чуточку умеет шевелить мозгами, в страшный лес ни за какие коврижки не пойдет.

Хёрбе Большая Шляпа тоже не собирался навещать Плампача. Однако его продолжало кружить течением. И заросли камыша неумолимо надвигались. Он уже различал узкие, острые, как ножи, листья, прямые тонкие стебли, похожие со своей коричневой шишечкойрукояткой на шпаги, воткнутые в воду. Хёрбе затаился. Может, удастся спрятаться в этих камышах, и Плампач его не заметит?

Шляпа была уже совсем близко от камышей. Буквально на расстоянии нескольких носов. А какой нос у гнома? Можно считать, что его почти нет. Вот они, камыши… Какихто пять коротких носов. Хёрбе потянулся, стараясь ухватиться за стебли. Но шляпу качнуло, и она медленно проплыла мимо зарослей на расстоянии не пяти, а шести носов: и Хёрбе не дотянулся. Он весь перегнулся, чуть было не вывалился из шляпы в воду, но все было тщетно. Вороний пруд будто издевался над ним и гнал шляпу мимо камышовых зарослей, не давая за них ухватиться.