высвечивается образ хрупкой девушки, с храбростью, близкой к отчаянию, отбивающийся
от наседающих на неё злобных оборотней. Вот у неё заканчиваются патроны, её
заваливают на землю, острые клыки с остервенением рвут тело. Истошно кричит Катя,
пронзая одного из оборотней своим импровизированным копьём, как медведь ревёт
Осман, бешено вращает глазами, стремительно наносит колющие удары в оскаленные
морды, Эдик сцепился с одним из оборотней, с трудом увёртывается от острых клыков,
сухо трещат пистолетные выстрелы.
- Рита!- ползу к ней. Сердце словно сжимают тиски, горе от невосполнимой потери
вырывает из груди рыдание. С содроганием вижу, как рвут её тело страшные твари.
Словно во сне, вскакиваю на ноги, бросаюсь к ней на помощь. Разрываю руками
метнувшегося ко мне одного из оборотней, ломаю позвоночник другому, впиваюсь
зубами в горло третьему.
Мой напор оказывает неожиданное действие на страшных существ, они отпрянули,
а я, весь в своей и чужой крови, бросаюсь на них. Непонятно, откуда у меня такая сила, но
могу разорвать любого из оборотней. Они это понимают, подвывая в бессильной злобе,
бросаются прочь, и исчезают в глубине туннеля.
- Рита,- опускаюсь на колени перед ней. Слёзы жгут глаза сильнее, чем боль в груди.
Непонятно как ещё теплится в ней жизнь, но чудесные свойства её организма
неспособны залечить столь ужасные раны, она тихо угасает. Рита смотрит на меня с
нежностью, лицо бледное, без её знаменитого румянца.
- Прощай, Кирюша,- едва различаю шёпот,- а я их обманула и видишь, как хорошо всё
получилось … ты жив … а мы уходим,- в глазах блестят как росинки, две слезинки.
- Рита, любимая, зачем так говоришь? Ты выкарабкаешься, ты сильная, ты будешь всегда
со мной.
- Любимая? Не обманывай меня и себя, это не так. Но тебя не осуждаю, главное я тебя
люблю и не кори себя, здесь нет твоей вины, просто так получилось. И я, очень бы хотела, чтобы ты свою девушку любил, также как я тебя,- стон срывается с её губ, выступает
красная пена.
- Зачем так говоришь, Рита, тебе рано умирать, это несправедливо,- бережно беру в
ладони её лицо, но уже знаю, она … умерла.
- Пойдём, Кирилл,- трогает меня за плечо Катя,- они уже ушли в другой мир.
- Кто они?- встрепенулся я.
- Ну,- отводит Катя взгляд,- в смысле … она.
Гл.30.
В груди словно бурлит расплавленный свинец, боль убивает сознание, но не
физическая - не могу себе простить смерть Риты. Не свожу взгляда с её чистого лица, в
нём нет даже изъяна, намёка на неправедность. Она была воином жестоким, бесстрашным, но справедливым и честным. Она как ребёнок безгранично верила в свои идеалы и не
оступалась от своих принципов и в конце пути не отошла от них. Как же так, такая дикая
несправедливость! Рыдания сотрясают грудь. Словно во сне вижу, как исходит из неё
светлая дымка и не одна, а почему-то две, сплелись между собой и стремительно унеслись
вверх, даже не заметив на своём пути преграды из сводов туннеля.
- Кирилл, нам необходимо идти,- настойчиво тянет меня Катя.
- Её надо похоронить,- глухо говорю я.
- Зачем? Тело без души просто обычная оболочка. Чаще думай о ней и мысли твои
должны быть светлые,- с грустью говорит Катя.
- Мы всё сделаем,- Осман, Костя и Эдик склоняются над ней, бережно поднимают.
- Здесь есть выход в природную пещеру. Она небольшая, но в ней есть удивительной
красоты пещерный орган, он словно оазис в этом жутком мире, Пускай она покоится там,-
неожиданно говорит Костя Сталкер.
Действительно, под пластами обвалившегося бетона находится узкий лаз. С
великим трудом протискиваемся в него, ползём, словно с вечность, мне кажется, сейчас
стены сомкнутся и замуруют нас заживо, но вдруг он обрывается, и мы оказываемся в
высоком зале. Со сводов свешиваются, словно хрустальные, сталактиты, в природной
каменной чаше, замерла в неподвижности чистейшая вода, вместо песка переливается
перламутром пещерный жемчуг и орган, величественный и прекрасный.
- Боже, какая красота!- вырывается у Кати возглас удивления.
- Эту пещеру я обнаружил совершенно случайно, у меня брелок с кармана слетел и
закатился под обвалившийся бетон, увидел ход и не удержался, чтоб его не исследовать.
Когда первый раз увидел эту пещеру, едва не задохнулся от восторга. Но она лишь этим
залом и ограничивается, словно подо что-то была подготовлена,- Костя Сталкер освещает
своды пещеры мощным фонарём.
- Вероятно, именно так оно и есть,- вздыхает Эдик.
Они бережно опускают Риту у величественных башен пещерного органа.
- Вот это, другое дело,- опускается рядом с ней Катя.- Прощай, подруга. Ты лучше нас, прости, если, что-то было не так,- целует её в лоб.
Лаз в пещеру заваливаем каменными глыбами, теперь ничто не потревожит её
покой. Хотя, права Катя, её душа уже давно не с телом, но я испытываю огромное
удовлетворение тем, что упокоили Риту таким образом.
Пылающая боль в перекушенных оборотнем пальцах и внутреннее кровоизлияние
приносит невыносимые страдания, но мой организм вызвал скрытые резервы и
происходит выздоровление. Кровь давно уже не течёт, рваные раны медленно, но упрямо
стягиваются. Если так дальше пойдёт процесс, то часа через три, четыре всё заживёт как
на собаке, то есть, как на драконе.
Оборотней мы отогнали, но глядя в темноту, ощущаем движение некой
враждебной силы. Скоро она хлынет сюда, сметая всё на своём пути, сможем ли мы ей
противостоять, вопрос. Тоннель узкий и, прав Эдик, стоит только нам превратиться в
драконов и нас расплющит в его стенах. Всё же придётся идти под инфекционной
больницей.
Появляются крысы, с шумом прыгают с ржавых труб, становятся на задние лапы, с
интересом на нас смотрят, нюхают воздух и суетливо, с писком, бегут к мёртвым
оборотням. Зрелище ужасное, кое-кто из оборотней начал перевоплощение в людей и на
полдороги их застала смерть. Вот и Алексей стал наполовину человеком и от этого
смотрится особенно жутко: лицо человеческое, но в серой шерсти, клыки застыли в
вечном оскале, туловище искорёжено, а на фоне проступающей обычной кожи, жёсткая
щетина.
Крысы, радостно попискивая, окружают трупы, они явно нам благодарны за столь
щедрый подарок. Мне крайне неприятно смотреть, как они впиваются в мёртвую плоть,
поспешно лезу в коллектор.
Незримый приказ вернутся назад, едва не срывает меня с холодных скоб, Катя со
злостью ругается, но, сцепив губы, ползёт дальше. Ощущение, что меня стягивают за
ноги, каждое движение становится мучительным, любой шаг, словно прыгаешь в
пропасть. Догадываюсь, те два монаха плетут заклинания. Вспоминаю угрозу Алексея,
когда он говорил, что магические силы под землёй усилятся, но я не задумывался, что
будет такой эффект.
Катя останавливается, Эдик пытается помочь ей подняться, но она, словно
превращается в зверя, с рычанием бросается на него.
- Тебе плохо, родная?- Эдик крепко прижимает её к себе.
- Мне очень плохо,- стонет она, лицо искажено, скрипит зубами.
- Что мне сделать для тебя?!- в большой тревоге восклицает Эдик.
- Ты меня свяжи и … Кирилла … тоже,- закатывает глаза Катя.
Меня словно выворачивает наизнанку, неведомая сила тянет вниз, да так, будто с
тела сдирают мясо, а ещё начинаются галлюцинации, словно наяву вижу, как сверху
опускается тяжёлый каменный блок. Он настолько реален, что я едва в ужасе не прыгаю
вниз, но словно вторым зрением наблюдаю, как Осман легко проходит сквозь него. Люди
не видят его, только это открытие удержало меня на месте.
Чувства парализованы, я не понимаю и не ощущаю, как меня связывают, но, по-
видимому, сделано это вовремя, так как в следующее мгновение теряю последние капли
