носик, общается с растениями, она утверждает, что растения с ней разговаривают. Йона с
удивлением говорит, что всё собранное девочкой, обладает той или иной целебной силой.
Игорь заставил Гроз Гура организовать небольшие вольеры. Натаскал туда покалеченных
ящерок и, с помощью собранных подружкой растений, достаточно успешно их лечит.
Великий властитель вначале снисходительно посмеивался, затем, видя положительный
результат, сам загорается идеей организовать ветлечебницу.
Вот так пролетело десяток дней. Пора. Если честно, волнуюсь. Прошла не одна
неделя с тех пор как мы здесь. Как там мои родные, мой город? Безусловно, князь
Аскольд следит за порядком и появившимися традициями в нашем городе-государстве.
Всё же на душе тревога. Поторапливаться надо.
Выход на поверхность, минуя все уровни, находится на западных границах города
торговцев. По молодости Гроз Гур ходил по ним и, даже выбрался на поверхность, но едва
не ослеп от "страшного" Солнца. С тех пор этот ход, так же является запретным. В
продвижении он достаточно сложный, но главная его ценность, он один, не пересекается с
другими тоннелями и необитаем. Не одну неделю придётся штурмовать его кручи, но
другого пути нет, лифт Богов под пристальным вниманием Других.
Перед расставанием побрился, с бородой конечно хорошо, но я привык к чистой
коже. Семён прощается с Грайей, она знает, это не навсегда, но всё равно плачет, губы
дрожат, лицо опухшее, Светочка пытается утешать, а Игорь даёт последние наставления
по содержанию больницы для животных Гроз Гуру. Великий властитель с обожанием
смотрит на мальчика, искусно прячет в губах улыбку, с серьёзным видом кивает. Вот
детская непосредственность, припахал Великого властителя! Зирд обнимает меня, Йона
дарит мне серебряный перстень с необычным камнем, говорит, он усиливает магические
способности. Жаль только, вот этих самых способностей, у меня нет, но дело наживное, неуверенно говорил Зирд.
Взваливаем на плечи неподъёмные ранцы с вещами и едой, увешались флягами с
водой, входим в туннель. Нелегко придётся, вздыхаю я, но там - Солнце, там наш дом.
Это путешествие на редкость длинное и утомительное. Идём, идём, кругом одни и
те же стены, конца и края нет. Ноги, от постоянного подъёма, не просто гудят, срываются
в набат и вроде ранцы становятся легче с уменьшением продовольствия, но кровоточащие
плечи отказываются в это верить. А тут, на одном из привалов, обнаруживается ещё один
груз, но я так ему обрадовался, особенно дети - из глубины ранца выбирается толстый, хорошо подросший, осоловевший от изобилия еды, бронзовый дракончик. Как обычно
цапнул меня за нос, выпускает язычок пламени в сторону пищавших от восторга детей и, взгромождается мне на голову, начинает чистить перепончатые крылья. Семён смеётся, чешет шейку. На это раз дракончик благожелательно принимает ласку, даже лизнул его
раздвоенным язычком. И надо же, с его появлением, нам стало легче!
Незаметно проходим остаток пути, упираемся в металлический люк. Сердца стучат
от нестерпимого желания быстрее выбраться на поверхность. Семён налегает мощным
телом, ржавый скрип оглушает и, в это же мгновенье нас ослепляет свет Луны, а небо -
всё в жемчужных россыпях звёзд! Выскакиваем как полоумные, мы на развалинах
древнего капища, бросаем вещи на землю. Рвём душистую траву, танцуем и кричим от
восторга. Пьянящий степной аромат, ветер с запахом хвои и морем, пахнет морем! Но где
мы? Местность незнакомая. Вокруг степь, лишь вдали, в призрачном свете Луны, едва
просматривается кромка тёмных скал, а за лохматыми холмами, гудят на ветру сосны.
Безудержное веселье отрезвляет близкий рык хищника. Да, мы дома, но и здесь
надо бы вести себя уважительно. Смолкаем. Оглядываем развалины. Где бы переждать
ночь? Рыскаем между камнями, всё невероятно древнее, давно обвалилось и занесено
землёй. Повезло, что люк находится высоко над поверхностью, в каменной плите. Ветром, постоянно сдувает с него пыль, не даёт превратиться ей в толстый слой земли.
Вездесущая детвора всё же отыскала небольшую, полуразвалившуюся пещерку,
образованную из обрушившихся когда-то крупных гранитных блоков. Ставим им
отлично. Натаскиваем сухих веток, разводим костёр, прижимаемся друг к другу, с
нетерпением ждём рассвет.
Трещит костёр, угольки вспыхивают, рассыпаются на множество ярких огоньков.
Поджариваем на веточках остатки провизии, а из головы всё ещё не выходит подземный
мир. Семён взгрустнул, я с пониманием обнимаю за плечи. Детвора спит, как щенята
прижались друг к другу. Какие они беззащитные и как смогли выжить в таких непростых
условиях? Не каждый матёрый взрослый смог бы продержаться даже небольшое время.
Наверное, они просто дети, Бог им помогает. Дракончик изучает новый для него мир. Как
только выбрались на поверхность, он, срывается с моей головы и в траве, слышу как он
сражается толи с зайцем, толи с крупным грызуном. Любопытно, каким он будет, когда
вырастит?
Как здорово дышать родным воздухом. Дым задувает ветром в пещерку, глаза
слезятся, но мы балдеем даже от этого. Дома всё хорошо, и запах навоза крупных
травоядных животных, и зудящие комары, неудобные булыжники под спинами, даже
рычание прохаживающихся неподалёку хищников, не приносит дискомфорта.
Ведём неторопливый разговор о прошлом, о будущем. Язык у друга постепенно
заплетается и, на неоконченной фразе, клюёт носом и уже посапывает рядом с детьми. Я
сижу в одиночестве, подкладываю толстые ветки в костёр, тревожусь о дракончике. Один
раз он пронёсся над головой, уронил клочки заячьей шерсти и вновь умотал в ночь.
Интересно ему, столько пространства!
Под утро нестерпимо хочется спать, но делать этого нельзя, в опасной близости
трутся о камни степные львы. Они порыкивают, распространяют вокруг себя терпкий
звериный запах, но к нам в развалины не прыгают, дым и огонь их отпугивает. Чтобы
создать достаточную завесу из огня, приходится подкладывать всё новые и новые порции
дров, а их совсем мало. Надо бы разбудить Семёна, но рука не поднимается, так сладко он
спит.
Но вот занимается заря, ещё очень тусклая, но перья далёких облаков
окрашиваются в нежно лиловый цвет. Утренние птицы проснулись, выводят резкие трели, семейство львов неторопливо уходит в степь, прилетел дракоша, живот отвисает, чуть ли
не до земли, но довольный донельзя. Недолго думая забирается в ранец, готов отойти ко
сну - наохотился, малыш.
Со свежестью утра, сон отступает. С наслаждением взираю на просыпающую
природу. На пучках травы сверкают капельки росы. После холода ночи, кузнечики
разминают мускулистые лапки, пауки зависли в ажурных паутинах, в отдалении густая
трава расходится в стороны, небольшое стадо буйволов лениво бредут в известном только
для них направлении.
- Доброе утро,- слышу сонный голос друга.- Чего не разбудил?
- Чего лишний раз отвлекаться, видишь, сам поднялся,- хмыкаю я.
- Ты вообще не спал?- приподнимается он на локтях.
- Не привыкать,- зеваю так, что хрустнуло за ушами.- Всю ночь львы тёрлись.
- Да ну! Ушли?
- Вроде да.
Семён выбирается из тесной пещерки, потягивается, улыбается восходящему
Солнцу, набирает горсть росы в ладони, умывается, фыркает от удовольствия.
- Интересные развалины,- оглядываясь, говорит он.
Я, так же выползаю наружу, разминаю затёкшие члены, смотрю по сторонам. Мы
на обочине концентрически расположенных плит. Кое-где лежат, словно оплывшие свечи, длинные валуны.
- Ты знаешь, что это такое?- мне понятен рисунок из камня.- Это свастика.
