Рита переобулась в яркие домашние тапочки («Надо же, новые совсем. Специально, что ли, для гостей держат?») и отошла чуть в сторону, давая возможность развернуться Матвею. «Да, после прихожей в тети-Таиной квартире здесь тесновато», — оглядела Рита небольшой пятачок у двери. Шкаф-купе в нише слева, тумба с зеркалом в простенке справа. Сразу напротив входной двери — вход в комнату, справа — дверь в еще одну комнату, слева, куда убежала мама Матвея и откуда вкусно тянуло котлетами, маленький коридорчик, который загибался углом. Понятно было, что в коридорчик выходят двери туалета, ванной и кухни. «Маленькая какая квартира!» — подумала Рита и тихо засмеялась.

— Ты чего? — поднял голову Матвей. Он уже снял ботинки и вдевал ноги в вельветовые шлепанцы.

— Да подумала, как быстро привыкаешь к хорошему. Так привыкла к просторам тети-Таиной квартиры, что про эту думаю — маленькая. А у нас в Тюмени квартирка ничуть не больше была!

— Разве маленькая? — Матвей повертел головой, посмотрел вверх. — По-моему, нормальная. И потолки три метра, и кухня большая, и коридор широкий. Это он из-за книг меньше кажется!

Книг вокруг действительно была масса. Угол между дверями комнат и часть стены до поворота коридора от пола до потолка были заполнены стеллажами. На стеллажах за стеклом теснились книжные корешки. Рита подошла поближе и узнала томики «Всемирной библиотеки». Папа в Тюмени собрал такую — то ли выиграл у себя на предприятии, то ли премию ими получил. Рита вдруг очень отчетливо вспомнила, как, маленькая, искала она картинки в одном из томиков в темно-зеленой бархатистой обложке. Кажется, это был Бернард Шоу... Картинки не находились, но Рите все равно было приятно перелистывать плотные белые листы, которые пахли незнакомо и как-то волнующе.

— Можно посмотреть? — обернулась Рита к Матвею, тот кивнул, и она достала первый попавшийся томик — попался Диккенс, — раскрыла его и поднесла поближе к лицу. Пахло хорошо — старой бумагой. — У нас дома, в Тюмени, такая же «Всемирная библиотека» была, — объяснила Рита Матвею, который с веселым интересом наблюдал за ее манипуляциями. — Я в детстве любила книжки нюхать, от них пахло как-то по-особенному. Потом, когда мы из Тюмени уезжали, мама все книжки раздарила.

Рита поставила томик на место и легко провела кончиками пальцев по корешкам, будто поздоровалась со старыми знакомыми.

— Мотенька, ты веди девушку в большую комнату, я сейчас котлеты дожарю, и будем стол накрывать! — Мама Матвея выглянула из-за угла коридорчика и взмахнула кухонной лопаткой в сторону одной из дверей.

— Ой, а можно я вам помогу! — спохватилась Рита. — Картошку почищу, или еще, может быть, что-то понадобится...

— Хотите помочь? Тогда вместе с Матвеем стол поставьте и посуду достаньте. Меня, кстати, Ольга Матвеевна зовут. — Женщина переложила лопатку в левую руку, правую вытерла о полотенце и протянула Рите для рукопожатия.

— Очень приятно, Рита, — осторожно пожала протянутую руку Рита.

— Мотенька вам подскажет, где что стоит, — кивнула женщина и опять исчезла на кухне.

— Ты понравилась моей маме, — сказал Матвей, когда они уже раскрыли в комнате стол-книжку, застелили его скатертью и Рита перетирала найденными в серванте салфетками — на всякий случай, вдруг запылились — чистые тарелки и вилки.

— Почему ты так решил? — поставила Рита на стол очередную тарелку.

— Потому что она разрешила тебе здесь хозяйничать. А это, поверь, небывалый случай.

— Ребята! Мотенька, Риточка, подойдите сюда, если нетрудно! И большое блюдо захватите! — будто подтверждая его слова, крикнула из кухни Ольга Матвеевна.

Когда они подошли, она вручила Матвею банки с маринованными огурцами, оливками и горошком и велела их открыть. А Рите поручила нести в комнату тарелку с румяными, вкусно пахнущими чесноком, посыпанными зеленью котлетами.

Рита водрузила котлеты в центре стола и присела на диван, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. Нет, это что-то невероятное. Второй привет из детства за вечер. Мама именно так и делала котлеты: добавляла в фарш чесночок, посыпала сверху зеленью. Ее куриные котлетки были главной едой на всех их семейных праздниках.

— Риточка, помогите Моте, ему рук не хватает все с кухни унести!

Ольга Матвеевна вошла в комнату, держа в руках тарелки с маслинами и хлебом. Рита поспешила на кухню на помощь Матвею, который пытался утащить одновременно блюдо с огурцами, вазочку с зеленым горошком, тарелку с чем-то вроде лечо и прозрачный графин с каким-то морсом. В четыре руки они донесли все это великолепие до большой комнаты и — хозяйка придвинула себе стул, а их усадила на диван — сели к столу.

— Ну, накладывайте кому что нравится! — скомандовала Ольга Матвеевна.

Рита положила себе котлетку, отломила кусочек, попробовала и почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Точно такая же, как у мамы.

— Риточка, вы что? — всполошилась Ольга Матвеевна, потихоньку наблюдавшая за гостьей. — Я перцу переложила?

— Нет-нет, все хорошо, все очень вкусно! — замотала Рита головой и попыталась успокоиться. Не получалось. Куриная котлетка будто открыла шлюз, который сдерживал целую лавину эмоций, событий, воспоминаний. Рита почувствовала, что еще немного — и она разрыдается прямо здесь, за столом. Она сдавленно извинилась, выскользнула из-за стола и побежала прятаться в ванной. Там открыла воду посильнее и разрешила себе рыдать, фыркать, икать и тихонько поскуливать.

— Что с ней? — спросила Ольга Матвеевна, прислушиваясь к звукам из ванной. — Котлеты не удались? Фарш свежий совсем.

— Котлеты замечательные, мамочка. — Матвей перестал жевать вторую подряд котлету и тоже прислушивался к звукам из ванной. Плачет?

— Может, на чеснок реакция? — понюхала Ольга Матвеевна свою котлетку. — Рита не беременна? У беременных так бывает.

— Беременна? — Матвей представил, от чего могла забеременеть Рита (неужели этот козел еще и в постель ее затащил?), и почувствовал, как от ярости сводит скулы. — Да я этого урода своими руками кастрирую!

— Мотенька, — Ольга Матвеевна с любопытством взглянула на сына, — ты что, увел чужую беременную жену?

— Можно сказать и так, — остыл от материнского взгляда Матвей, поднялся из-за стола и подошел к двери ванной, откуда вроде бы раздавались негромкие всхлипы. — Рита, Рит, что с тобой? Тебе плохо?

— Матвей, я в порядке, это нервное. Я сейчас умоюсь и выйду, — отозвалась Рита, и Матвей вернулся к столу, налил себе морсу и залпом выпил.

— Давай, Казанова, рассказывай, что стряслось, — подперла щеку рукой Ольга Матвеевна, и он рассказал, кто такая Рита и что с ней приключилось.

— Ты же понимаешь, что сегодня ей нельзя было возвращаться домой. Я мог бы отвезти Риту в гостиницу, но подумал, что у тебя, в домашней обстановке, ей станет лучше.

— Правильно подумал, — согласилась Ольга Матвеевна и поднялась из-за стола. — Бедная девочка, сколько на нее свалилось неприятностей. Надо поискать, где-то у меня пустырник был. Вам вместе стелить? — оглянулась она на сына от комода, где копошилась в поисках настойки.

— Мам, я же сказал — Рита моя сотрудница, личный помощник, — повернулся к ней Матвей, который опять прислушивался к тому, что происходило в ванной. — Между нами ничего нет!

— Да? — подняла бровь Ольга Матвеевна. — Тогда ты — дурак.

— Что? Мамочка, что я слышу? Ты ругаешься? — развеселился Матвей.

— А что мне еще остается делать, если мой великовозрастный сын не замечает прелестных милых девушек и бросается на тощих крашеных кошек!

— Мамочка, с Дунечкой у меня все кончено, уже давно, а сегодня окончательно! — приложил Матвей руки к груди.

— Очень рада слышать. Так где тебе стелить?

— Вообще-то я хотел уехать к себе... — неуверенно протянул Матвей, оглядываясь на дверь ванной.

Дверь открылась, выпуская зареванную, но спокойную Риту. Она вошла в комнату и, опустив в пол глаза, сказала:

— Ольга Матвеевна, простите, пожалуйста, я, кажется, испортила вам вечер. Просто у вас тут многое мне детство напомнило, и на меня накатило. Извините. Матвей, может быть, мне лучше уехать в гостиницу? — подняла она на Матвея припухшие глаза.