– Теперь говорите, кто вы такие будете, – громыхнул своим басом Лим.

Арья не собиралась говорить им свое настоящее имя.

– Хотите, зовите Голубенком – мне все равно.

– Голубенок с мечом, – хохотнул Лим. – Такое не каждый день встретишь.

– А я Бык, – следуя примеру Арьи, заявил Джендри. Она его не упрекала – Бык все-таки лучше Окорока.

Том прошелся по струнам своей арфы.

– Пирожок, Голубенок и Бык. Никак сбежали с кухни лорда Болтона?

– Как ты догадался? – с беспокойством спросила Арья.

– Ты носишь на груди его знак, малютка.

Арья совсем забыла, что у нее под плащом, на пажеском дублете вышит ободранный человек Дредфорта.

– Не называй меня малюткой!

– Почему? – спросил Лим. – Ты ведь и правда маленькая.

– Нет, большая. Я уже не ребенок. – Еще бы: малые дети людей не убивают.

– Это я вижу, Голубенок. Никого из вас нельзя назвать детьми, раз вы служили у Болтона.

– Мы у него не служили. – Пирожок, как обычно, не понимал, когда лучше промолчать. – Мы уже жили в Харренхолле, когда он пришел, вот и все.

– Выходит, вы львята? – спросил Том.

– Нет, и не львята. Мы ничьи. А вы?

– Мы люди короля, – заявил Энги-Лучник.

– Какого короля? – нахмурилась Арья.

– Короля Роберта, – ответил Лим.

– Этого старого пьяницы? – презрительно бросил Джендри. – Да он же помер давно, его вепрь запорол – это все знают.

– Да, парень, к великому нашему сожалению, – сказал Том и взял на своей арфе печальную ноту.

Арье не верилось, что они люди короля – эти оборванцы смахивали скорее на разбойников. У них даже лошадей нет, а люди короля должны быть конными.

Но Пирожок тут же распустил язык:

– Мы ищем Риверран. Не знаете, сколько еще дней до него ехать?

Арья охотно убила бы его.

– Молчи, не то я камней тебе в болтливый рот напихаю.

– До Риверрана еще долго вверх по реке, – сказал Том. – Долго и голодно. Не хотите ли поесть горячего, прежде чем трогаться в путь? Тут недалеко есть гостиница, которую держат наши друзья. Разделим лучше эль и хлеб за одним столом, чем драться.

– Гостиница? – При мысли о горячем у Арьи в животе заурчало, но она не питала доверия к этому Тому. Не всякий, кто говорит с тобой ласково, тебе друг. – Недалеко, говоришь?

– Две мили вверх по реке – ну, скажем, не больше лиги.

Джендри, как и Арья, колебался.

– Что у вас за друзья такие? – настороженно спросил он.

– Просто друзья. Забыл, что это означает?

– Хозяйку зовут Парна, – вставил Том. – Язык у нее острый и глаз тоже, с этим не поспоришь, но сердце добре, и маленьких девочек она любит.

– Я не маленькая, – сердито отрезала Арья. – А еще кто там есть? Ты сказал «друзья».

– Еще ее муж и сирота, которого они к себе взяли. Ничего дурного они вам не сделают. Там есть эль, если вы до него уже доросли, свежий хлеб – а может, и мясо найдется. – Том оглядел усадьбу. – Пригодится и то, что вы тут наворовали у старого Пата.

– Мы не воры, – возразила Арья.

– А кто ты старому Пату – дочь или племянница? Только не ври, Голубенок. Я сам хоронил старого Пата под той ивой, где ты пряталась, и ты на него совсем не похожа. – Том снова извлек из арфы печальный звук. – Мы много хороших людей схоронили за прошлый год, и нам неохота хоронить еще и вас, клянусь моей арфой. Лучник, покажи ей.

Лучник отозвался так быстро, что Арья глазам своим не поверила, и стрела просвистела в дюйме от ее уха, вонзившись в ствол ивы позади нее. Лучник тем временем уже приготовил вторую стрелу. Ей казалось, что она понимает, что подразумевал Сирио, говоря «быстро, как змея» или «гладко, как летний шелк», но теперь она впервые увидела, что это такое на самом деле. Стрела снова прожужжала мимо, как пчела.

– Ты промахнулся, – заметила Арья.

– Дура же ты, если так думаешь. Они летят, куда я их посылаю.

– Это верно, – подтвердил Лим.

Лучника отделяло от острия ее меча около дюжины шагов. Ничего не поделаешь, поняла Арья, жалея, что у нее нет лука и она не умеет так же хорошо стрелять. Она угрюмо уперла свой тяжелый меч в землю.

– Ладно, поглядим на вашу гостиницу, – сказала она, скрывая сомнение за храбрыми словами. – Вы ступайте вперед, а мы поедем сзади, чтобы вас видеть.

– Впереди или позади, все едино, – с низким поклоном ответил ей Том. – Пошли, ребята, покажем им дорогу. Вытаскивай свои стрелы, Энги, они нам еще пригодятся.

Арья спрятала меч в ножны и перешла через дорогу к своим друзьям, которые держались подальше от трех незнакомцев.

– Пирожок, забери капусту, – сказала она, садясь верхом. – И морковку тоже.

В кои-то веки он не стал с ней спорить. Они отправились в путь в указанном ею порядке. Лошади медленно двигались по изрытой дороге в десятке шагов от трех пешеходов, но вскоре конные незаметно для себя почти поравнялись с пешими. Том Семиструнный шел медленно и все время бренчал на своей арфе.

– Вы какие-нибудь песни знаете? – спросил он. – Я охотно спел бы с кем-нибудь. У Лима слуха нет, а наш стрелок знает только марочные баллады, по сотне стихов каждая.

– Только у нас на Марках поют настоящие песни, – беззлобно ответил Энги.

– Петь вообще глупо, – заявила Арья. – Только шум поднимать. Мы вас услышали за целую милю и запросто могли бы убить.

Том улыбнулся, показывая, что он другого мнения.

– Есть вещи и похуже, чем умереть с песней на устах.

– Если бы тут поблизости были волки, мы бы знали, – вставил Лим. – Это наш лес.

– Но про нас-то вы не знали, – заметил Джендри.

– Не будь так уверен, парень, – сказал Том. – Иногда человек знает больше, чем говорит.

Пирожок поерзал в седле и сказал:

– Я знаю песню про медведя. Немного.

– Что ж, давай споем, сдобный ты наш. – Том ударил по струнам, запрокинул голову и запел: «Жил-был медведь, косолапый и бурый! Страшный, большой и с косматою шкурой!»

Пирожок подхватил с увлечением, покачиваясь на ходу в такт. К удивлению Арьи, голос у него оказался хороший, и пел он верно. Она не знала, что он способен еще на что-нибудь, кроме своего пекарского дела.

Чуть подальше в Трезубец впадала мелкая речка. Они перешли ее вброд, и пение спугнуло утку из тростника. Энги тут же сорвал с плеча лук и сбил ее. Утка шлепнулась недалеко от берега, и Лим, скинув свой желтый плащ, с охами и жалобами побрел к ней по колено в воде.

– Как по-твоему, есть у Шарны в погребе лимоны? – спросил Энги Тома, наблюдая за его продвижением. – Одна дорнийская девушка как-то приготовила мне утку с лимоном. – В его голосе слышалась грусть.

На том берегу Том и Пирожок возобновили пение, а утка заняла место на поясе у Лима под желтым плащом. Пение помогло скоротать дорогу, и недолгое время спустя в том месте, где Трезубец делал широкую излучину к северу, на берегу возникла гостиница. Арья подозрительно прищурилась, приближаясь к ней. На разбойничье логово этот дом не походил, что правда, то правда – он казался приветливым, даже уютным со своим беленым верхом, грифельной крышей и ленивым дымком из трубы. К гостинице примыкала конюшня и другие службы, позади имелась пристань и росли яблони. А у пристани…

– Джендри, – тихо сказала Арья, – у них есть лодка. Мы могли бы проплыть на ней остаток пути до Риверрана. Мне кажется, это быстрее, чем ехать верхом.

– А ты ею управлять умеешь? – с сомнением спросил он.

– Надо только парус поставить, и ветер сам нас повезет.

– А если ветер не в ту сторону дует?

– Тогда надо грести.

– Против течения-то? – нахмурился Джендри. – Мне сдается, это будет медленно. И потом, вдруг она перевернется, и мы упадем в воду? Да и не наша это лодка, а гостиничная.

Ее можно и увести. Арья прикусила губу и промолчала. Они спешились перед конюшней. Других лошадей не было видно, но в стойлах громоздились кучи свежего навоза.

– Кто-то из нас должен остаться и постеречь лошадей, – сказала Арья.

– В этом нет нужды, Голубенок, – сказал, услышав ее, Том. – Пошли поедим, никуда они не денутся.