Туземцы вылавливают около островков значительное количество моллюсков. Насаженные на вертел и высушенные, моллюски становятся предметом торговли. Их полуиспорченная гнилью мякоть приходится неграм очень по вкусу; сырыми их есть невозможно. Большая часть островов находится на востоке Заира. Тут исчезают пальмовые леса и почва становится глинистой, изрезанной по берегам реки небольшими ущельями, покрытыми травой и тростником. Вместо живописных ландшафтов, образуемых лесами пальм, магниферов и баобабов, видны только равнины, покрытые высокой травой, среди которой замечательны высокие и вечно качающиеся стебли папируса. Вдалеке видны еще одиноко стоящие гифены. Эти растения придают стране особенный вид, напоминающий картины Египта.
Наверху бокового канала или реки Мамбаллы находится остров Фаркгар. В этом месте встречаются первые плантации маиса и табака. Колебания, замечаемые здесь в глубинах рек, происходят, по словам местных жителей, от ям, которые выкапывают в русле бегемоты, собирающиеся многочисленными стадами. В нескольких милях далее возвышается утес Фетиш на юго-западе. Эта гранитная масса, отвесно висящая над рекой, совершенно одинока и прислонилась к равнине, покрытой тростником и маисовыми полями. Трудно взбираться на этот прекрасный утес; его нижняя часть покрыта разнообразными деревьями; его многочисленные остроконечные вершины, удивительные формы растительности на нем и его общий вид представляют великолепное и жуткое зрелище. За ним открываются целые гряды возвышенностей, смежных с синими горами, тянущимися во внутренние страны. А далеко за песчаными островами рисуются на горизонте одинокие пальмы, точно выходящие из воды. Высокие берега реки тоже представляли бы приятные ландшафты, если бы только не были лишены всякой растительности. Туземцы очень боятся водоворотов, которые, по их мнению, находятся по соседству с утесом Фетиша.
В верховье реки Эмбоммы находится остров Бука-Эмбомма, почти на всем протяжении сланцевый. По мнению Токея, этот остров представляет лучшее место для основания колонии в тех странах. Река протекает между горами, вершины которых совершенно обнажены, но вся нижняя часть их покрыта роскошною растительностью. На берегу можно видеть разнообразную смесь равнин, глубоких долин и холмов, оканчивающихся пиками странных форм. Здесь кое-где попадаются живописные группы колючих мимоз и хорошо возделанные поля. Начиная с этого места, река не разделяется уже на разные рукава и на значительном пространстве не имеет ни одного острова. Продолжая плыть вверх по реке, видишь, как ее русло более и более суживается от скал слюдяного сланца, глубоко сидящих в воде. Склоны этих скал покрыты зеленым ковром ползучих растений. Каменные подводные рифы, о которые яростно разбиваются волны быстрого потока, покрыты в некоторых местах илом и образуют небольшие полосы земли, на которых растут тростник и даже маис. Кроме таких перешейков, видны между скалами небольшие лощины, из которых самая значительная по величине — Винда-ле-Залли — занимает пространство в две мили вдоль берега. В этих плодородных лощинах возделывают маис и маниок, а пальмы-гифены растут там в большом изобилии. На северном берегу, почти как раз напротив скал, находится остроконечный крутой утес, которому Такки дал название Прыжок Любовника, потому что с этой вершины бросали в реку неверных супруг короля Боммы. Неподалеку оттуда находятся острова Гом-бы, где часто собираются бегемоты.
При выходе из банзы Кулу виден знаменитый водопад Иелала. Он имеет около ста метров в вышину. Такки сравнивает его с кипучим ручьем в скалистом русле. На самой середине водопада находится островок пяти метров в вышину, разделяющий водопад на два канала в сухое время, но почти скрывающийся под водою в дождливую пору.
Наконец, Заир делает поворот между двумя высокими выступами и берет направление к северу. На обоих берегах видны скалистые горы, изрезанные оврагами.
В нескольких милях от банзы Инга остановилась некогда экспедиция Такки. Тут она могла добыть только самые неопределенные сведения о странах, находящихся выше реки. По рассказам туземцев, можно после десятидневного плавания в лодке пристать к берегу большого песчаного острова, разделяющего Заир на два рукава. По прошествии двадцати дней после отплытия с этого острова можно доехать до истока реки, который выходит из большого болотистого озера путем многочисленных ручейков.
Скажем теперь кое-что о несчастной экспедиции, которой мы обязаны вышеприведенными сведениями. Такки прибыл 7 июля 1816 года в устье Заира на судне, называемом «Конго». 17 сентября болезнь, жертвою которой он сделался, вынудила его к отступлению. Эта болезнь имела некоторое сходство с желтой лихорадкой. Вероятно, она происходила от климатических условий, в которых без подготовки очутились путешественники. Не на жару, собственно, они жаловались, но скорее на вредные испарения от стоячих вод. Воздух при устье Заира на высоте, достигнутой Такки, представляет две крайности гигрометрической шкалы. Этот переход от крайней сырости к крайней сухости, совпадающий с значительными изменениями атмосферического электричества, имел гибельное влияние на здоровье экипажа «Конго». Сухость воздуха на несколько миль выше Иелальского водопада была так велика, писал Такки, что вывешенное мясо теряло в несколько часов все соки и становилось похоже на копченое. Сорванные растения высыхали в один день, тогда как в самом устье реки требовалась целая неделя, чтобы достигнуть тех же результатов.
Если бы экспедиция началась в середине мая, то есть в то время, когда прекращаются дожди, может быть, смертность не была бы так ужасна и путешественники успели бы дойти до верховьев Заира и вернуться к его устью, прежде чем солнце перешло равноденственную линию. Гибель экспедиции Такки должна послужить предостережением и уроком.
Матта-Замба, столица короля Гобби, расположена как раз на левом берегу реки Конго, в девяти днях ходьбы ниже того места, где в Конго впадает неисследованная речка Кас-санца. В столице находится от четырехсот до пятисот краалей, каждый из них состоит из двух или трех дворов и обнесен плетнем из тростника, который служит также и для постройки домов, до того упрощенных, что их можно соорудить в несколько часов. Дверь в этих хижинах состоит из квадратного отверстия, достаточного как раз для того, чтоб пройти одному человеку, напротив двери есть другое отверстие, служащее окном; оба отверстия закрываются на ночь плетенками из лоз.
Королевский дворец отличается от других строений только тем, что он побольше размером, разделен на несколько комнат и имеет большую приемную залу, тщательно устланную плетенками и по стенам покрытую трофеями: оружием, трубками и человеческими черепами, обладатели которых были принесены в жертву великому Марамбе.
Черепа служат для Гобби фетишами и, по общему убеждению, ограждают его жизнь от мятежей, яда и злых духов.
Перед тройною залою, где властелин принимает своих сановников, на куче мелких камней стоял грубо вырубленный из дерева идол Марамбы, создавшего мир; под ногами идола был распростерт злой дух Мевуа, который дерзнул возмутиться против его власти.
Великий Марамба был весь покрыт старыми кусками железа, перьями и тряпками, а на голове его возвышалась одна из тех великолепных мохнатых шапок, которые при реформах 1834 года были отняты у национальной гвардии и проданы гуртом торговцам на африканских берегах.
А Мевуа хотя и злой дух, все же не следовало его гневить, а потому надели на него старую шляпу, порядком изношенную самим королем.
На службе великого Марамбы состоял целый штат гангов, или жрецов; им принадлежали по праву различные подарки, которые толпы народа приносят каждое утро.
У каждого из божков была своя специальность: один из них исцелял лихорадки, другой — белую проказу или колотье, третий помогал горбатым, четвертый возвращал слух глухим, пятый — зрение слепым, а десятый выпрямлял кривоногих и всяких калек. Двадцатый давал дождь полям.
Остальные делали безвредным укус змеи и защищали неверных жен. Для всего этого достаточно было приложить к желудку или носить на шее какой-нибудь фетиш, вроде квадратной дощечки или тряпочки, приложенной гангами к большому пальцу ноги почитаемого идола.
