Элис потянула Антона на улицу. Теперь пришла ее очередь улаживать конфликт. Она тонкой женской интуицией уловила опасность, исходящую от Нкваме. Парень вначале умело прикидывался смирной овечкой, а на деле оказался свирепым хищником.

Качалин нехотя последовал за девушкой. Выйдя из палатки, он в сердцах выругался и пошире распахнул ворот рубашки.

— Энтони, спасибо, — сдержанно поблагодарила Элис. — Ума не приложу, что бы я без тебя делала.

— Нет проблем. А на будущее, Элис, советую тебе подальше держаться от таких людей, как этот молодчик. Я не понимаю, кто вообще додумался отправить девушку в джунгли. Все-таки это не интервью взять в городе.

Элис не придала значения ворчливому тону спасителя, а он вдруг резко осекся. С чего это его потянуло на поучения? Раньше такого за ним не водилось. Стареет, что ли?

— Меня никто не отправлял сюда, — после паузы пояснила Элис, решив, что он ждет ответа. — Моего оператора укусила какая-то гадина, он попал в госпиталь с большой температурой. — Она еще помолчала и произнесла с неожиданной укоризной: — А я испугалась, что ты ударишь того молодчика... Знаешь, мне стало страшно. Прости, Энтони, я впутала тебя в неприятную историю.

— Извини, едва сдержался. Не знаю, что со мной случилось, но действительно было мгновение, когда мне захотелось ударить хама... А какую кассету ты у них требовала?

— Это был отвлекающий маневр, — довольная собой, отозвалась Элис. — То, что они искали, находится у меня в трусах.

Антон сдержанно кашлянул и, не сдержавшись, захохотал.

— И как же ты передвигаешься с ней?

— Представь, очень мешает, — вздохнула Элис. Потом остановилась, насупилась и попросила: — Отвернись, пожалуйста, я все-таки ее достану.

Вокруг них разлилась сплошная темнота, только в нескольких местах горели костры, но их свет тонул во мраке. Однако Антон подчинился просьбе, послушно отвернулся, слыша, как девушка шуршит одеждой. Его распирал смех, и он сдерживался изо всех сил, чтобы невзначай не обидеть Элис.

Наконец они двинулись дальше, осторожно выбирая дорогу. Антон посвечивал тонким лучом фонаря. Девушка шла рядом.

— Элис, если не хочешь, не отвечай, но все-таки интересно, что же такого на той кассете, что ты прибегла к таким своеобразным методам конспирации?

— Энтони, это бомба! — горячо зашептала она. — Понимаешь, мне удалось добыть неопровержимые доказательства продажности местных правителей. И с той и с другой стороны. Несчастное население бедствует, люди собирают гуманитарные посылки по всему миру, а чиновники правительства продают продовольствие в соседние страны и на вырученные деньги приобретают оружие, чтобы и дальше продолжались страдания народа. Я была в лагере полковника Свана, который поднял мятеж, и что ты думаешь? Он такой беззаветный борец за обездоленных? Как бы не так! Он попался на банковской афере, решив присвоить отпущенный государству кредит, но, когда история с кредитом всплыла и иностранные банки-кредиторы потребовали внятных объяснений, президент распорядился отдать полковника Свана под суд. Тогда обиженный военный собрал верных ему людей, увел их в джунгли и объявил войну правительству.

Она ожидала, что Антон похвалит ее за предприимчивость, но тот только удрученно вздохнул.

— Теперь мне понятно, чем ты рисковала. Я боюсь за тебя, Элис. Скажи, твоя работа всегда сопряжена с подобными коллизиями?

— Нет, к сожалению, такая удача редко выпадает. Можно, конечно, делать передачи о спорте, шоу-бизнесе, но мне это скучно.

Антон с горечью отметил, что она его не понимает. Но, не желая ссориться, уныло сказал:

— Труден хлеб журналиста.

Настоящая печаль и какая-то безысходность, прозвучавшие в его словах, зацепили Элис. Но она отнесла расстройство Антона на счет недавней стычки. И сказала виновато:

— Энтони, я больше никогда не подставлю тебя.

— Элис, пойми, да ведь я вовсе не о том! — почти взмолился Антон. — Я не хочу тебя потерять!

Она удивилась:

— Неужели я понравилась тебе? После всего, что наделала?

— Ты очень мне нравишься, я так ни за кого еще не боялся.

— Это здорово. Ты чудный парень, Энтони. Хочешь, я тебя поцелую?

Слыша в темноте учащенное дыхание Антона, она остановилась, обхватила его руками и, найдя губы, приникла к ним горячим, долгим и искренним поцелуем. Потом отступила на шаг и счастливо засмеялась.

— Элис, что ты со мной делаешь? — растерянно вымолвил Антон. — Я чувствую себя полным идиотом.

— Ты самый милый идиот.

Они подошли к палатке медиков. Сквозь щель в пологе пробивался желтый свет. Внутри слышались голоса и, кажется, работал радиоприемник.

— До завтра, Энтони, — оказала Элис и исчезла в палатке.

«Ну и ну, — подумал пораженный Антон, не в силах тронуться с места, — кажется, я заложил слишком крутой вираж. Как бы не свалиться в штопор».

3

— Где санитарные машины?

Прямой вопрос поставил в тупик чиновника отдела перевозок. Башка была занята другим. Чиновник был болельщиком сборной страны по футболу и сегодня переживал поражение любимой команды, проигравшей с позорным счетом 3:0 соперникам из Заира. Опечаленный болельщик томился от дилеммы: остаться на рабочем месте и досидеть до вечера или прямо сейчас отправиться в бар и унять расходившиеся нервы стаканчиком виски с содовой. Кое-как продравшись сквозь рой одолевавших сомнений, он наконец повернул к Качалину вполне осмысленное лицо. Какие машины? Ах, да, из лагеря беженцев вывезли больных, да, да, накануне ему звонил начальник и просил ускорить дело. Надо же, совсем из башки выпало. Но ведь как проиграли, такой позор!.. И как теперь отвязаться от назойливого пилота, торчащего перед глазами, будто гвоздь?

— Машины скоро подойдут, — солгал чиновник, надеясь спровадить посетителя и как-то уладить вопрос, вызвать перевозку. — Я уже всех оповестил. Видно, вышла небольшая заминка. Понимаете, у нас опять революция, не хватает бензина, персонал разбежался.

— Понятно, — хмуро кивнул Качалин. — Революции ни к чему, кроме бардака, не приводят. И все-таки вы еще раз поторопите их.

Чиновник утвердительно тряхнул кудрями.

Качалин ушел. А потом еще полтора часа метался по летному полю в ожидании медперсонала. И вздохнул с облегчением, только когда к вертолету подъехал большой автобус без крыши, чтобы забрать больных.

Прибывший врач, тоже темнокожий, но какой-то весь холеный, изнеженный, очень удивился переживаниям русского: неужели сам не догадался вытурить привезенных людей на бетонку?

Не дослушав сентенции культурного доктора, Качалин в сердцах отмахнулся: как можно вышвырнуть больных, беспомощных людей? Ему такая мысль в голову и прийти не могла. Ухоженный доктор, конечно, мужик грамотный, небось, лет десять врачебную лицензию зарабатывал, и пахнет французским парфюмом, но этого ему не понять.

Успокоившись, Антон поискал нетерпеливым взором Элис. Среди толпы ее не было. Почуяв неладное, Качалин быстро сунулся в кабину. Но и там девушки не оказалось. Допросил с пристрастием Володю и Усольцева. Те, занятые делами, тоже не заметили, когда она ушла. Антон остановился, нервно покусал губы, напряженно соображая, как же теперь отыскать исчезнувшую Элис. Коснулся рукой правого кармана форменной тужурки и тотчас нащупал кассету. Слава Богу, хоть это осталось! Мелькнула успокоительная мысль — вот ниточка, которая приведет его к Элис. Видеокассету она передала Антону сегодня утром еще в лагере. Элис опасалась, что хитрый команданте свяжется со столицей и попросит, чтоб ее досмотрели в аэропорту, и решила, что у Антона кассета будет целее. И вот неожиданно Элис исчезла. Ничего не сказала напоследок, не забрала важный для нее материал, добытый с таким риском. Почему? Что могло случиться, пока он ходил в административный корпус? Не хотелось даже об этом думать, но неужели Элис снова задержали? Что же делать?

Невеселые размышления Антона прервал неожиданно возникший перед ним худой жердеобразный парень на тонких, будто подламывающихся ногах. В коротких шортах он выглядел как цыпленок, покинутый мамой-курицей в самом начале судьбы. Вид у парня был нелепый, но, видать, это его ничуть не заботило.