Сначала Фредрика обрадовалась такому распределению работы, но тут же заметила недовольную мину Петера. Конечно, он-то рассчитывал, что допрос матери пропавшего ребенка поручат ему! Алекс тоже заметил его выражение лица и быстро добавил:
— С мамой будет разговаривать Фредрика, исключительно потому, что она женщина. Обычно так проще.
Петер тут же заметно повеселел, и Алекс продолжил:
— Ну все, за дело! Увидимся в Управлении, — коротко подытожил он. — Я поехал, буду ждать вас там!
Фредрика вздохнула. «Исключительно потому, что она женщина»! Как всегда! Вечно он оправдывается, давая ей задание! Она чувствовала себя инопланетянкой, попавшей на чужую планету. Уже сам факт ее присутствия в Управлении вызывает вопросы и требует постоянных объяснений! Разозлившись, она совсем забыла о том, что вообще-то Алекс не просто доверил ей провести допрос мамы, но еще и позволил сделать это самостоятельно. Фредрика буквально считала дни, которые ей предстоит проработать в следственной группе Алекса Рехта. Она собиралась продержаться положенный испытательный срок, а потом поскорее уволиться. Есть и другие места, где ее профессионализм оценят по достоинству! Хотя, возможно, там в нем нуждаются куда меньше…
Вот возьму и уйду, подумала Фредрика, представляя, как в один прекрасный день выйдет из Главного управления полиции Стокгольма на острове Кунгсхольмен, или просто Управления, как его называли полицейские.
Затем постаралась сосредоточиться на вещах более актуальных. На деле об исчезновении ребенка.
Фредрика вежливо поздоровалась с Сарой Себастиансон, удивившись неожиданно сильному рукопожатию, которое как-то не вязалось со встревоженным, измученным лицом. Она все время натягивает рукава пониже, отметила Фредрика. Неосознанно — видимо, привычка. Как будто не хочет, чтобы кто-то увидел ее руки.
Возможно, пытается скрыть синяки или шрамы, тут же подумала Фредрика. Если муж Сары грешит рукоприкладством, то полиции в любом случае быстро станет об этом известно. Однако все по порядку — сначала надо задать ей другие вопросы.
— Если хотите, можем пройти под крышу, — предложила она Саре. — Необязательно мокнуть под дождем.
— Все в порядке, — ответила Сара глухим голосом.
— Если вы стоите здесь из-за дочери, — немного подумав, добавила Фредрика, — то, поверьте мне, здесь достаточно людей, которые заметят ее, если она появится.
К тому же, вертелось у нее на языке, маловероятно, что ваша дочь просто возьмет да и появится на перроне.
— Лилиан, — поправила ее Сара.
— Прошу прощения?
— Мою дочь зовут Лилиан, — повторила Сара. — Не пойду я отсюда. — И покачала головой, словно говоря: «Нет, спасибо, кофе как-то не хочется».
Фредрика и сама знала, что не умеет проявлять участия, будучи при исполнении. Чаще всего ей это вообще не удавалось. В каком-то смысле она и правда была типичным офисным работником: любила читать, писать и анализировать, а вот все виды допросов и бесед казались ей самым сложным, что только есть на свете. Иногда Фредрика чуть ли не с восхищением наблюдала за тем, как во время разговора Алекс будто невзначай кладет собеседнику руку на плечо. Фредрика на такое не способна, более того — меньше всего на свете ей бы хотелось, чтобы кто-нибудь похлопал по плечу ее саму. Девушке было физически неприятно, когда кто-нибудь из парней на работе пытался «разрядить обстановку» и приятельски хлопал ее по спине или приобнимал за талию. Фредрике вообще не особенно нравился тактильный контакт, и большинству ее знакомых это было вполне ясно. Жаль, что не всем… Она слегка вздрогнула, когда Сара вдруг заговорила, оторвав ее от этих в высшей степени личных размышлений:
— Почему она оставила сандалии?
— Прошу прощения?
— Сандалии Лилиан стояли на полу рядом с ее сиденьем. Видимо, что-то очень напугало ее, иначе она бы ни за что не ушла босиком! Не ушла бы, ни с кем не поговорив, не попросив о помощи!
— Даже если бы проснулась и обнаружила, что совсем одна? Возможно, она выбежала из поезда в панике.
— Лилиан не такая! — покачала головой Сара. — Мы не так ее воспитываем. Мы научили ее действовать и рассуждать практично. Она бы обратилась к кому-то из пассажиров: например, к даме, которая сидела напротив нас, мы с ней разговорились, пока ехали…
— Вы сказали «мы научили ее»? — перебила ее Фредрика, хватаясь за возможность направить разговор в нужное русло.
— Да, а что?
— «Мы не так ее воспитываем» — вы имеете в виду вас и вашего мужа?
— Мы в разводе, — ответила Сара, глядя в никуда, — но вы правы, мы с моим бывшим мужем воспитываем Лилиан вместе.
— Как вы распределили родительские обязанности после развода? — спросила Фредрика.
— Мы развелись не так давно, — медленно произнесла Сара. — Особой договоренности пока что нет. Иногда Лилиан уезжает к нему на выходные, но в основном живет со мной. А что будет дальше — посмотрим…
Сара тяжело вздохнула, нижняя губа едва заметно задрожала. Бледное лицо казалось полупрозрачным на фоне рыжих волос, худые, длинные руки скрещены на груди. Взгляд Фредрики упал на ноги Сары — ногти покрашены синим лаком, необычно!
— У вас возникали конфликты насчет того, с кем будет жить Лилиан? — осторожно поинтересовалась Фредрика.
— Вы что, думаете, это Габриэль? — вздрогнула Сара, впервые посмотрев Фредрике в глаза.
Видимо, так зовут бывшего мужа, догадалась Фредрика.
— Мы ничего не думаем, — быстро возразила она. — Однако нельзя исключать никаких вариантов развития событий… Я просто пытаюсь понять, что с ней, то есть с Лилиан, могло случиться.
— У нас с Габриэлем, — заговорила Сара, слегка ссутулившись, — бывали… точнее, бывают конфликты. Однажды, давным-давно, мы поссорились из-за Лилиан, но он никогда не поднимал на нее руку, никогда!
Фредрика заметила, что Сара снова принялась тянуть себя за рукава. И решила, что сейчас вряд ли получится выяснить, избивал женщину бывший муж или нет. Уже потом, в управлении, надо будет проверить, обращалась ли она в полицию по этому поводу, а с этим бывшим в любом случае придется пообщаться.
— Не могли бы вы подробно рассказать о том, что случилось на перроне во Флемингсберге? — спросила Фредрика, надеясь, что теперь разговор пойдет легче.
Сара несколько раз кивнула, но ничего не сказала. Только бы она не разрыдалась, подумала Фредрика, всегда терявшаяся в таких ситуациях — не в личной жизни, конечно, а на работе.
— Я вышла из поезда, потому что мне нужно было позвонить, — медленно произнесла Сара. — Позвонить одному другу…
Фредрика встрепенулась, перестав разглядывать падающие на платформу капли дождя. Какому еще другу?!
— А почему вы не позвонили из поезда?
— Не хотела будить Лилиан, — быстро ответила Сара.
Пожалуй, слишком быстро… К тому же до этого она сказала полицейским, что вышла позвонить, так как они с Лилиан сидели в так называемом тихом отсеке вагона.
— Она так устала, — прошептала Сара. — Мы часто ездим в Гётеборг навестить моих родителей. Наверное, простудилась — обычно она никогда не спит всю дорогу.
— Понимаю, — отозвалась Фредрика и, помолчав, спросила: — А может быть, вы не хотели, чтобы Лилиан слышала ваш разговор?
Сара сразу призналась.
— Нет, не хотела. Мы с моим… другом… познакомились совсем недавно. Пока Лилиан совершенно необязательно знать о нем, еще слишком рано.
Конечно, необязательно, подумала Фредрика, вдруг она расскажет об этом новом «друге» своему отцу, который, судя по всему, продолжает поколачивать маму и после развода.
— Мы говорили всего минуту! Да даже меньше! Я сказала, что мы скоро приедем и что он может прийти ко мне вечером, после того как Лилиан ляжет спать, — продолжала Сара.
— Хорошо, что же произошло потом?
Женщина выпрямилась и тяжело вздохнула.
Фредрика сразу поняла, что Саре не хочется вспоминать об этом.
— Это было так странно, просто бред какой-то, — устало начала Сара. — Сущий бред! — покачала головой она. — Ко мне подошла какая-то женщина. Нет, девушка: довольно высокая, худая, с грубоватым лицом. Машет руками и кричит, что ее собаке плохо! Думаю, она обратилась ко мне, потому что я стояла чуть в стороне от остальных. Сказала, что ехала на эскалаторе с собакой, и тут та вдруг упала и забилась в судорогах!
