Сильвия отвернулась к стене, сказав Регине, чтобы та оставила ее одну, поскольку ей хочется отдохнуть.

— О, фрейлейн, еще раз извините меня за мою рассеянность, — пробормотала она, пятясь к двери спиной. — Уверяю вас, вы не успеете еще заснуть, как ваш жених уже вернется. Я непременно все ему объясню, скажу, что вы такая же красивая, как и прежде.

— Умоляю вас, Регина, — прошептала Сильвия, — даже если Ульрих — так зовут моего жениха — вернется, ничего не говорите ему. Слышите, ничего! Пусть это станет для него сюрпризом.

— Хорошо, — покорно ответила Регина. — Я все сделаю, как вы скажете...

Конечно же ни о каком сне не могло быть и речи. Сильвия лежала, уставившись в белый потолок, и думала об Ульрихе. Вспоминала его восхищенные взгляды, его прикосновения, его обещания сделать ее счастливой. Неужели все это было игрой? Нет, она чувствовала его страсть, его любовь к ней... Значит, все это было очень условно? То есть он любил ее лишь за ее красоту? Так вот, значит, каким нелегким испытанием может стать красота... Кого-то судьба испытывает богатством, кого-то властью. Для Ульриха таким вот тяжким испытанием стала ее красота.

— Может быть, он все-таки придет и все у нас будет по-прежнему? — в сотый раз спрашивала она себя.

Но Ульрих так и не пришел. Ни в этот день, ни в последующие несколько суток, проведенных ею в стенах больницы. Супруги Кемаль пребывали в полном недоумении.

— Что могло случиться с Ульрихом? — спрашивал отец Сильвии свою жену. — Его телефон по-прежнему молчит.

Когда Марта решилась позвонить домой жениху дочери, горничная Ульриха бесстрастным голосом сообщила, что хозяин приехал несколько дней назад, но очень занят и поэтому подойти к телефону не может.

Не желая расстраивать Сильвию, родители ничего не сказали ей о странном поведении Ульриха. Сама же она, к удивлению близких, ничего не спрашивала о нем.

Наступил долгожданный день выписки. К этому времени родители девушки постарались сделать так, чтобы ничто в их доме не напоминало о случившемся несчастье. Они сменили мебель в гостиной, и, глядя на обновленный и начищенный до блеска паркет, никому в голову не могло бы прийти, что совсем еще недавно здесь тлел злополучный ковер. Зайдя в свою комнату, Сильвия не смогла удержаться от восхищенного восклицания:

— Боже, к себе ли я попала?!

Прежние палевые обои на стенах сменил голубой атлас, отчего комната стала напоминать покои сказочной принцессы. Впечатление мистического перемещения в старину усиливала белоснежная с золотыми инкрустациями мебель. Картину завершали прелестные оконные занавески из синих кружев.

Очевидно, такого эффекта и добивался господин Кемаль, решивший произвести срочный ремонт к возвращению ненаглядной дочери.

— Ты наконец дома, малышка! — растроганно молвил отец, нежно целуя в лоб свою любимицу.

Впервые с того злополучного вечера Сильвия радостно засмеялась и обняла отца. Верный Рич, почувствовав, что без него происходит нечто важное, подошел к своей молодой хозяйке и, уперевшись передними лапами в ее плечи, быстро лизнул ее щеку горячим шершавым языком.

— Фу, Ричи, ты чересчур много себе позволяешь, — не слишком строго заметил господин Кемаль.

— Папа, он тоже хочет меня поцеловать, ведь именно он первым пришел мне на помощь, — с улыбкой заметила Сильвия.

В этот вечер они ужинали втроем — супруги Кемаль и их любимая, чудом спасенная дочь.

— А теперь, мама и папа, я хочу сказать вам что-то очень важное, — начала Сильвия, поднимая бокал темно-вишневого вина. — Есть одна вещь, о которой мы все почему-то не сговариваясь молчим. Как вы, надеюсь, понимаете, речь об Ульрихе. Должно быть, вы пребываете в недоумении, отчего это мой жених, вернувшийся из Англии и узнавший о том, что произошло в его отсутствие, до сих пор не дает о себе знать. Я так понимаю, что, боясь меня больно ранить, вы ничего не говорите о нем. Так вот, хочу вам сообщить, что я-то как раз знаю, в чем дело. Вы очень удивитесь, если я скажу вам, что он был в больнице. Я полностью слышала его разговор с медсестрой. Глупышка перепутала меня с некой Сесиль Боне и сказала ему, что огонь обезобразил мое лицо.

Фархад Кемаль приоткрыл рот от удивления. Вилка, с помощью которой он еще пять минут назад ловко управлялся с жареным тунцом, выпала из его руки, звякнув о край тарелки.

— Да-да, не удивляйся, папа, и не обвиняй бедную девушку, — сказала Сильвия. — Мой, так сказать, любящий жених так громко закричал от ужаса на весь коридор, что, должно быть, переполошил всех пациентов. А потом он трусливо сбежал. Я ждала его. Думала, он вернется, увидит, что все в порядке, и мы вместе посмеемся над этим глупым недоразумением. Но он, увы, так и не вернулся. А потому заявляю вам со всей серьезностью: с того самого дня, как Ульрих удалился, не посчитав нужным даже объясниться с вами и со мной, он умер для меня. Даже если бы он, узнав, что я по-прежнему хороша, вдруг одумался и решил просить у меня прощения, это ровным счетом ничего бы не изменило. Прошу вас, не говорите кому-либо из наших общих знакомых о том, что произошло. Пусть известие о том, как он жестоко просчитался, дойдет до него как можно позже. А имя его в нашем доме пусть не произносит никто. Что касается меня, то я уже пережила его предательство. Не скажу, что это далось мне совсем легко, но и убиваться до конца своих дней я не собираюсь.

Марта смотрела на дочь с нескрываемой жалостью. Несмотря на то что Сильвия старалась держать марку и говорить бодрым голосом, любящий материнский глаз отметил легкое дрожание ее руки, сжимавшей бокал с вином. Она понимала, что решение полностью вычеркнуть бывшего жениха из жизни далось ее дочери не очень-то легко.

После воцарившегося ненадолго молчания Фархад медленно произнес:

— Сильви, я всегда знал, что ты сильная девочка. Я мог бы поехать к Ульриху и поговорить с ним о случившемся. Но только в том случае, если бы ты лила слезы и твердила, что жить не можешь без него. Но ты приняла правильное решение. Человек, предавший раз, непременно предаст снова. К тому же я узнал о том, что на днях по странному стечению обстоятельств Ульрих вновь уехал из Берлина. Якобы по каким-то срочным делам. И на сей раз, похоже, надолго. Так что выше нос, малышка. Ты начинаешь новую жизнь, и все у тебя еще впереди.

5

Странное свойство человеческой памяти — за короткое время восстановить ряд событий, которые на деле занимали дни, недели, месяцы, думала Сильвия, лежа на широкой кровати сиднейского отеля. После принятия ванны она чувствовала себя свежей и обновленной. Прокрутив в голове все, что произошло с ней за минувшие полгода, она с удивлением отметила, что совсем не ощущает былой боли. У нее было ощущение, что, оставив позади тысячи километров пути и часовые пояса, она перенеслась в другую реальность, где нет места прежним страданиям и боли. За окном простирался незнакомый сказочный пейзаж, и это напоминаю смену декораций в огромном спектакле жизни. Действующие лица в нем были тоже иными — со своими чувствами, переживаниями, радостями и горестями. Сильвия решила немного отдохнуть, а потом спуститься в кафе, чтобы перекусить с дороги. Она не заметила, как заснула крепким и спокойным сном. Странное дело, но приснился ей не отчий дом и не бывший возлюбленный, мысли о котором не покидали ее накануне. Ей приснился сиднейский аэропорт, где она по какой-то неведомой причине не могла найти выхода. Мимо сновали беспечные люди, которые на ее вопрос о том, как выйти на улицу, лишь улыбались и ничего не отвечали. Ее уже охватила паника, но вдруг неведомая сила подхватила ее в воздух — и она поплыла мимо всего этого скопища милых равнодушных людей. И тут она поняла, что находится в чьих-то сильных и надежных руках, что кто-то неизвестный несет ее к выходу.

Ульрих! — на секунду промелькнуло в мозгу, и она повернула голову, чтобы увидеть лицо того, кто пришел ей на помощь.