Он нашел в темноте полураскрытые губы девушки и буквально впился в них жарким поцелуем. Его язык настойчиво разжал зубы Сильвии, отчего она вздрогнула и слегка застонала помимо своей воли. Ульрих посадил ее на маленький столик, стоявший посредине беседки, и дал волю своим жадным дрожавшим рукам. Пальцы его скользнули вверх, по бедрам Сильвии, поднимая ткань ее шелкового платья. Языком, губами он ласкал ее лицо, шею, уши в то время, как руки гладили бедра и соски, вмиг затвердевшие от неведомого дотоле желания. Она поняла, что хотела бы принадлежать этому человеку целиком, без остатка. Она готова была отдаться ему прямо здесь, в беседке, невзирая на близость дома, где были сейчас ее родители и гости. Все могло случиться прямо в тот день, но... В этот момент совсем рядом раздался громкий и показавшийся Сильвии непривычно злобным лай Рича. Пес бегал вокруг беседки, чередуя лай со свирепым рыком. Время от времени он вставал передними лапами на решетчатую ограду беседки и, видя Сильвию, умильно поскуливал и вилял хвостом.
— Кто там, Ричи? — услышали влюбленные голос господина Кемаля, уже спешившего к своему любимцу.
Ульрих тихо чертыхнулся, а потом, как бы опомнившись, сказал Сильвии:
— Дорогая, прости, я потерял голову. Я не должен был делать это сейчас. Ведь совсем скоро ты станешь моей навсегда.
Он взял Сильвию за руку, тихонько вывел из беседки и повлек навстречу господину Кемалю. Ульрих прекрасно понимал, что отцу девушки едва ли понравится то, что он уединился с ней в темноте сада.
Шагнув навстречу хозяину дома, он молвил самым покорным тоном:
— Прошу прощения, господин Кемаль, что я похитил вашу дочь, но дело в том, что мы с Сильвией решили полюбоваться на звезды и обсудить в тишине кое-какие подробности свадебного путешествия. Представьте себе, я мечтал бы поехать с ней в Париж. Но Сильвия уперлась, так как во Франции она уже была. Ей не хватает экзотики, и она настаивает на Австралии...
Сильвия невольно открыла рот от удивления. Ни о каком свадебном путешествии они поговорить не успели, и ей оставалось лишь поражаться находчивости жениха, так ловко сумевшего выкрутиться из щекотливого положения.
— Ясно, — не слишком любезно пробурчал господин Кемаль. — Однако все, что касается предстоящей церемонии и материальной части путешествия, вам будет лучше обсудить со мной...
И молодые люди в сопровождении господина Кемаля и его верной собаки направились в гостиную.
В ту ночь Сильвия долго не могла уснуть. Вновь и вновь она мысленно прокручивала сцену в беседке. Смелые ласки Ульриха взбудоражили ее. Скорее всего, кровь горячих восточных предков вскипела в ее жилах, заставила потерять голову, забыть обо всех условностях и имидже правильной девочки из хорошей семьи.
Но все же какая-то малость удерживала Сильвию от того, чтобы назвать свое отношение к Ульриху любовью. При всех его положительных качествах что-то неуловимое настораживало ее в поведении будущего мужа, заставляло усомниться в искренности его чувств.
Нежность, о которой она мечтала и которая трудно поддавалась четкому определению, увы, не была свойственна ее жениху. Легкое прикосновение пальцев, мимолетные взгляды, заставляющие сердце трепетать, поцелуи, от которых поет душа и которые вызывают ощущение полета наяву. Где все эти фантастические моменты, о которых мечтает каждая юная особа?
Все дело в том, что ты, дорогая, начиталась слишком много классической литературы, сказала Сильвия сама себе, засыпая. Жорж Санд, Цвейг, Гюго с их описанием безумной, но часто платонической любви безнадежно устарели. Ты слишком многого хочешь от любящего мужчины, пылающего к тебе настоящей страстью...
Проснулась Сильвия в незнакомом месте. Она лежала на высокой и довольно жесткой кровати. Девушка хотела осмотреться, но не смогла это сделать, поскольку ощутила, что изо рта у нее торчит какая-то ужасная трубка. К тому же каждый вздох отдавался необъяснимой болью в груди. Невозможно было пошевелить ни рукой, ни ногой, поскольку конечности ее были чем-то закреплены, что вызывало ощущение полной беспомощности.
Что со мной? — подумала Сильвия. Где я нахожусь?
Она окинула взглядом казавшийся очень высоким белый потолок и, насколько позволяло боковое зрение, стены, окрашенные в бледно-голубой цвет. Все это как нельзя более напоминало больничную палату. Но такой поворот событий не укладывался у нее в голове. Она четко помнила, что заснула дома, в своей уютной и просторной постели на шелковой простыне, под любимым клетчатым пледом...
Сильвия застонала, и в ту же секунду на пороге комнаты появилась молоденькая девушка в форме медицинской сестры.
— О, фрейлейн, какая радость! — почти закричала она, молитвенно сложив ладони на груди. — Вы наконец пришли в сознание! Теперь все будет хорошо, главное не волноваться.
У девушки было фарфоровое личико с нежным румянцем, внимательные синие глаза и вздернутый нос, украшенный золотистыми веснушками. Из-под шапочки выбивались золотисто-рыжие кудряшки. Она была тоненькой, но неуловимо напоминала Сильвии ее добрую наперсницу Сабину, и это немного ее успокоило.
Сильвия уже хотела спросить девушку, что с ней случилось и как она оказалась в этой странной комнате, бывшей, по всей видимости, больничной палатой. Но сразу поняла, что сделать это решительно невозможно из-за противных трубок, которые, казалось, доставали до самого горла.
Она беспомощно округлила глаза и сделала слабый жест ладонью.
— О, фрейлейн, мы все за вас так переживали, — грустно промолвила девушка, — в вашем доме случился пожар. О, не беспокойтесь, ради бога, — добавила она, видя, что глаза Сильвии стали огромными от ужаса. — Все ваши близкие живы и здоровы. Вы одна были в доме, но вас, к счастью, спасли. А теперь вы поправитесь и отпразднуете свою свадьбу. А сейчас я позову врача, скажу ему, что вам лучше. Кстати, меня зовут Регина, и в больнице я работаю совсем недавно.
С милой улыбкой девушка дотронулась до руки Сильвии, как бы вселяя в нее уверенность в том, что все самое плохое позади, и направилась к выходу. Но тут же ей пришлось отпрянуть от двери, поскольку в проеме показалась Марта Кемаль. С глазами, полными ужаса, она ринулась в кровати, где лежала дочь, и едва смогла вымолвить плачущим голосом:
— Детка, какое счастье! Ты пришла в себя. Мы с папой чуть не умерли от страха за тебя. Каждый день я ходила в церковь и просила у Всевышнего, чтобы он дал тебе силы и здоровье вновь вернулось к тебе.
Сильвия слушала голос матери, доносившийся как бы издалека, и память возвращала ее в тот последний вечер. Она проснулась оттого, что кто-то стягивал с нее одеяло. Приподняв голову, она поняла, что это Рич. И тут ее нос уловил странный запах гари, который все больше наполнял ее комнату. За окном было уже светло, и Сильвия решила, что кто-то неподалеку жжет костер. В загородных домах люди имели обыкновение время от времени избавляться от накопившегося мусора. Рич тянул свою юную хозяйку к окну, подтявкивая жалобно и звонко. Но Сильвия бросилась к двери своей комнаты и открыла ее. Все вокруг было заполнено сизым дымом, мешавшим разглядеть даже ступени лестницы.
В ужасе она бросилась вниз, так как испугалась, что с ее родителями случилось что-то ужасное. Едкий дым наполнил легкие, и она зашлась в безудержном кашле. Сильвия метнулась было назад, судорожно пытаясь найти сотовый телефон, но комната уже наполнилась дымом. Она рванулась к окну, но потеряла сознание раньше, чем Рич успел выбить своей широкой грудью оконное стекло. Именно через этот спасительный ход собака смогла выпрыгнуть наружу. Рич метался и выл под окном Сильвии до самого прибытия пожарной команды, подоспевшей, к счастью, очень быстро...
Пожилой доктор, осмотревший Сильвию, сказал, что дела ее неплохи, но еще пару дней ее стоит подержать на аппарате искусственного дыхания. Он же сказал девушке, что ей пришлось сделать переливание крови, что одним из ее доноров стала фрау Кемаль, чья группа совпадала с группой дочери.
