Стояла ранняя весна, кое-где вдоль берега озера из-под снега уже показались первые крокусы, а люди сидели на лавочках, подставив лица первым в этом году теплым солнечным лучам. Но больше всего Элизабет понравилось, как отделали одну из стен советского посольства: на ней красовалось огромное мозаичное полотно, изображавшее Мадонну с младенцем. Она была поражена и восхищена: оказывается, эти люди вовсе не такие грубые безбожники, какими их частенько изображает американская пресса.

Магазин находился позади здания посольства и занимал маленькое полуподвальное помещение, где за прилавком стояла продавщица — миловидная русоволосая молодая женщина в строгом деловом костюме. Она радушно приветствовала Элизабет на прекрасном английском языке и осведомилась, чем может быть ей полезна. Элизабет вообще-то хотела купить только баночку икры и бутылку водки, но тут продавались, оказывается, и русские сувениры, которые произвели на нее просто потрясающее впечатление: матрешки, шкатулки, полотенца с вышитыми петухами, самовары, расписные деревянные доски и лаковые, яркие металлические подносы и… Словом, хотелось просто скупить весь магазин.

Продавщица, которую звали Тамара, демонстрировала Элизабет все новые и новые чудеса, пока Элизабет не поняла, что денег у нее с собой не так много, и что пора заканчивать эту вакханалию покупок. Более того, пришлось снова перебрать все то, что она собиралась приобрести, чтобы не оказаться в неловком положении из-за нехватки нескольких крон.

Но даже то, что Элизабет выбрала после придирчивого осмотра, можно было упаковать только в большую и довольно увесистую коробку. Элизабет с отчаянием посмотрела на свое приобретение: да она не сможет даже приподнять его. Наверное, придется снова распаковать, разложить все в отдельные пакеты и по частям носить к машине. О том, что скажет вечером Джек, она старалась даже и не думать. Хотя до сих пор у них никогда не было ни малейших недоразумений ни в чем, и конечно, с деньгами тоже.

Элизабет еще долго раздумывала бы над тем, как решить проблему доставки, но тут ей на помощь пришла продавщица. Она позвала кого-то по-русски и из внутреннего помещения в магазин вышел молодой, высокий, темноволосый мужчина, который, точно перышко, поднял коробку и отнес ее к машине Элизабет. Та вспомнила те слова благодарности, которые заучила на всякий случай по-русски, и с улыбкой поблагодарила своего «спасителя».

Мужчина в ответ улыбнулся и тут Элизабет почувствовала что-то вроде удара молнии. Почти то же самое она испытала, когда впервые поцеловалась с Джеком, но сейчас чувство было острее, глубже и ослепительнее. Она молча смотрела на русского широко открытыми глазами, не имея сил шелохнуться. И только несколько минут спустя обнаружила, что он тоже стоит совершенно неподвижно и не в состоянии отвести от нее глаза.

Наконец Элизабет удалось справиться с собой и она уже по-английски спросила, как его зовут и чем он занимается в посольстве. Мужчина ответил на очень правильном английском языке, но с сильным акцентом, что занимается тут решением всяких технических проблем. Элизабет кивнула, еще раз улыбнулась ему и хотела уже сесть в машину, как вдруг услышала его вопрос:

— А я могу увидеть вас еще раз… хотя бы?

Это было сумасшествие, это было полное безумие, заводить какие-то отношения с сотрудником советского посольства. Он, наверное, просто шутит: строгие правила советских дипломатов были излюбленной мишенью для шуток всего дипломатического корпуса. Да его просто вышлют на родину, сошлют в ледяную Сибирь или даже бросят в каземат! Элизабет покачала головой и… услышала свой собственный голос, который произносил номер ее телефона и объяснял, в какое время удобнее всего звонить. А потом, словно загипнотизированная, она протянула ему руку и попрощалась. Нет, она не сказала «прощайте», она сказала «до встречи». Она тоже сошла с ума, это очевидно.

Дома Элизабет постепенно переносила свои покупки из машины на кухню и постепенно восстанавливала совершенно утраченное душевное равновесие. Она вспомнила и то, что сотрудникам советского посольство вообще запрещено одним появляться в городе и, тем более, общаться с иностранцами. А уж тайное свидание с супругой американского военного атташе…

Часа два спустя она настолько успокоилась, что была уже абсолютно уверена: произошло смешное недоразумение. Этот красивый русский мужчина, которого звали Григорием и которого она про себя окрестила Грегори, никогда ей не позвонит и, конечно же, они никогда больше не увидят друг друга. В этот магазинчик прекрасно может съездить Джек, а на посольские приемы не ходят люди, занятые «всякими техническими вопросами». Наверное, Грегори электрик или кто-то в этом роде. Они принадлежат к разным кругам общества, их встреча — нелепость и глупый каприз судьбы.

Джек только ахнул, когда она вечером продемонстрировала ему свои покупки и призналась в том, что не удержалась и потратила целую кучу денег. Но быстро успокоился и сказал, что, наверное, в первый раз и сам бы не устоял перед таким соблазном, и прекрасно ее понимает.

Элизабет не рассказала только о Грегори, а Джеку в голову не пришло поинтересоваться, как она дотащила такую кучу вещей хотя бы до машины. Наверное, думал, что в том магазинчике, конечно же есть тележки, на которые загружаются покупки и довозятся до машины. И уж тем более Элизабет ни словом не обмолвилась о странном русском мужчине, который попросил ее о новой встрече. Если никакой новой встречи никогда не будет, то зачем об этом рассказывать?

Но через два дня он позвонил. Элизабет сначала даже не поверила тому, что это действительно Грегори. Она так старалась изгладить из памяти свой опрометчивый поступок, что почти убедила себя: все кончено. Но когда она услышала этот красивый, низкий голос с неповторимым акцентом, у нее буквально подкосились ноги и она опустилась на кресло рядом с телефоном. Значит, он ничего не забыл? Но сознает ли он, какому риску подвергает себя? Да и она, в общем-то, замужняя женщина, к тому же — супруга дипломата.

И ведь он не просто позвонил, он попросил о встрече с нею. Элизабет даже не знала, куда они с ним могут пойти, чтобы не навредить этим ни ему, ни себе. Всевозможные кафе и рестораны исключались по определению, прогулки по городу — тем более. И вдруг ее озарила совершенно сумасшедшая идея: она предложила поехать в пригородную церковь Святого Энгельберга, чтобы послушать там орган — «Страсти по Матфею» Иоганна Себастьяна Баха. Наверное, это единственное место в Стокгольме, где они не рискуют быть узнанными: органный концерт в сельской церкви члены дипломатического корпуса не посещают. Это только Элизабет с ее страстной любовью к Швеции и ее культуре могла отыскать такое место.

Григорий не сразу понял, куда она его приглашает, но адрес церкви и время концерта записал и обещал обязательно приехать прямо к началу. Сама она решила взять такси, потому что накануне ее машина сломалась и пришлось отдать ее в ремонт. И это было очень кстати: машину фру Олафсен (как звали ее в Швеции) была слишком хорошо известна в городе, а в такси она до этого никогда не ездила. Нужно будет только покрыть голову платком и взять с собой темные очки. Тогда ее уж точно никто не узнает.

Народу в церкви было довольно много, но только местные жители. Как и полагала Элизабет, дипломаты никогда сюда не ходили. Григорий приехал вовремя и они устроились в самом последнем ряду, в углу за колонной. И пока еще не зазвучал орган, Элизабет успела подумать, что эта встреча была предопределена свыше: так бешено забилось ее сердце и похолодели руки, когда она увидела своего нового знакомого возле себя.

И то, что первая, точнее, вторая, заранее условленная встреча состоялась именно в церкви, она восприняла как перст судьбы. Значит, встретились две родственные души, именно души, а не просто мужчина и женщина, которые понравились друг другу. Нет, это было что-то совсем, совсем другое…

Глава четвертая