Тедди внимательно слушала речь Дэвида, наклонившись вперед в кресле.

— Да, пожалуй, верно. Вы достаточно убедили меня, я подумаю об этом. Могу я задать вам несколько уточняющих вопросов?

Выяснив оставшиеся подробности, Тедди встала. Джейми гордился собой, показав себя и ценителем красивых женщин, и «новым мужчиной», устойчивым к влюбленности в них — особенно в таких, с которыми, возможно, предстоит работать. Две эти силы боролись в нем, он чувствовал, что восхищен Тедди, от блестящих волос до элегантно обутых ножек.

— Вы передадите Кандиде, что я позвоню ей перед выходными?

Она тепло пожала руку Дэвиду. Джейми споткнулся, спеша открыть перед нею дверь, и получил в награду за боль улыбку, снимающую любую неловкость и заставившую его почувствовать себя спаниелем, которого потрепали по брюшку. Когда Тедди скрылась из виду, он тихо присвистнул и переглянулся с Дэвидом.

Тедди тем временем спешила на ленч с Чарльзом Бартоломью. Она сказала Чарльзу по телефону, что ей страшно необходимо поговорить с ним, и тот согласился подождать ее в небольшом кафе, где они обычно встречались, хотя его голос звучал не слишком-то весело. Когда она с некоторым опозданием прибыла в «Корней & Бэрроу», Чарли уже дожидался ее, крутя перед собой стакан с томатным соком, и вид у него был самый разнесчастный. Он поцеловал Тедди в щеку, и не успела она открыть рот, как начал жаловаться:

— Это ужасно, Тедди. Я так больше не могу. Никто не скажет, что Чарльз Бартоломью уклоняется от требований долга, но это просто невыносимо. Отказаться от одного порока — уже плохо, но сразу от двух — это сломает человека и покрепче.

Чарльз, злостный курильщик и большой любитель выпить, поспорил со знакомым торговцем из «Бергофф Вентрауб», что не будет пить и курить в течение месяца. Прошло две недели, и натура начала брать свое.

— Понимаешь, Тедди, не то, чтобы я не могу обойтись без этого, а просто жить стало тошно. Я не могу спокойно работать, я не могу торговать — в этом месяце я уже потерял два миллиона, а сейчас еще только восьмое — в общем, пропал я. Купи мне маленький стаканчик вина — немножко Масон-Приз, чуть понюхать Пулини-Монташе, самую капельку де Джеврей-Чамбертин. Или хотя бы купи себе и дай мне отхлебнуть — нет, хотя бы понюхать — и не рассказывай этому ублюдку Дэйву! — он оглядел бар, отыскивая шпионов.

— Чарли, неужели ты готов заплатить такую высокую цену за стакан вина?

Ставкой была тысяча фунтов Дэйву, если Чарльз не выполнит пари, или тысяча фунтов Чарльзу, если он продержится. Тедди не удавалось истребить привычку Чарльза спорить на деньги. Он заключал с Дэйвом и еще более возмутительные пари. Как-то целый бизнес закрутился, когда Чарльз поспорил на пять фунтов с Дэйвом, что Лулу, их ассистентка по торговле, носит розовый лифчик. Оба прибегали к самым немыслимым уловкам, чтобы проверить цвет лифчика Лулу так, чтобы она ни о чем не догадалась — роняли документы и просили ее поднять, уговаривали заменить лампочку — короче, делали все возможное для получения наилучшего обозрения. Чарли выиграл тогда, как и в большинстве других пари, требующих оценки. Но теперь, когда ставки выросли, Дэйв стал опытнее и все чаще заключал пари, зависевшие от самодисциплины Чарли.

— Чарли, я куплю тебе стаканчик, но с условием, что ты пообещаешь рассказать об этом Дэйву, как только вы встретитесь. Я не хочу участвовать ни в каком обмане. Пожалуй, я позвоню ему вечером и проверю это.

— Превосходно! — Чарльз обернулся к стойке бара и громко крикнул: — Бутылку Шамбол-Масиньи 85-го года, де Вогью, любезный, и пачку вашего лучшего «Мальборо»! Лучше уж быть повешенным за овцу, чем за ягненка.

Чарльз пропел хвалу польщенной Гиппокрене, приподняв стакан к свету, чтобы полюбоваться цветом вина, и обратил внимание к Тедди.

— Ну а теперь, когда мы готовы рассуждать о твоих «страшных необходимостях», рассказывай мне все. Надеюсь, тебя не бросил этот негодяй Мичинелли?

Тедди притворно возмутилась. Чарльз всегда браковал поклонников Тедди как недостойных ее, и Майк не был исключением. Хотя они с Майком поддерживали отношения, Чарльз продолжал считать, что Тедди делает ошибку, и при каждом удобном случае указывал ей на это. Тедди не была настроена обсуждать свои личные чувства. Она коротко рассказала ему о встречах с Кандидой и Дэвидом Эштон-Стюартом.

— Это хорошая фирма, — сказал Чарльз, поразмыслив. — Возможно, наилучшая. Настоящие специалисты. Рынок полон халтурщиков, которые не делают ничего, кроме развешивания анкет на досках объявлений. Я даже встречал вербовщика, который снимал квартиру на час. Я вернулся туда за забытым зонтиком, а табличка на двери уже сменилась! Но ЭРК идет среди первых. Я давно знаю Кандиду, с тех пор, как она пыталась уговорить меня перейти из «Бергофф» в «Варбург». Она и впрямь крепкий орешек, Тед. Я слышал о ней истории, от которых кровь стынет в жилах. В разговорах о переходе ее не остановит ничто. Что касается самой вербовки — странное, конечно, занятие, но может оказаться и очень впечатляющим, наподобие того, как если бы ты меняла любовников, одного за другим, и в каждого бы страстно влюблялась. Я считаю, что появление толковых охотников за головами, способных урегулировать вспышку предложения работ в Сити, повысит и престиж, и прибыли вербовки. Но, ради бога, не воображай, что ты вступаешь в милый дамский бизнес. Кандида Редмейен не мягче гунна Аттилы и вдвое предприимчивее. Я не рассказывал тебе, как она работала со мной?

Получив отрицательный кивок Тедди, Чарльз покопался в памяти.

— Это было, когда я подумывал перейти в «Варбург». Она никогда не говорила прямо, но достаточно ясно намекала, что ляжет со мной в постель, если я договорюсь с «Варбургом». Именно поэтому я чуть было не согласился... до сих пор не понимаю, что тогда остановило меня...

— Круто работает! — рассмеялась Тедди. — Может быть, поэтому она и добилась таких успехов. Она говорит, что работает с четверыми в месяц — от сорока восьми до пятидесяти в год, а за восемь лет — около четырехсот! Это бьет даже твой рекорд, Чарли...

— Хм, да, но твои расчеты не совсем верны. Во-первых, ты считаешь, что все они принимают предложения Кандиды, во-вторых, что все они — мужчины, а в-третьих, ты предполагаешь, что я никогда не повторяю встреч, хотя отлично знаешь, что одного раза мне всегда мало... — Чарльз положил руку на колено Тедди и немедленно получил шлепок.

— Чарли, я замужняя дама — почти, — по всей видимости, одного раза ей было достаточно. В этом случае одно олицетворяло многое.

Тедди и Чарли, близкие друзья с университетских лет, находясь как-то в беспечном и шампански-игривом настроении, свернули с платонического пути и оказались в одной постели. Наутро Тедди нашла это нелепым, хотя и незабываемым. Чарльз никогда не расставался с надеждой, что следующая попытка будет успешнее, хотя и не получал возможности проверить свою теорию.

— Ах, как много препятствий между чашкой и губами... — мрачно пробормотал он.

— Между прочим, Бартоломью, я не считаю, что все кандидаты Кандиды — мужчины. Если она такая цепкая и неразборчивая, как ты думаешь, почему бы ей не спать и с кандидатками?