После того, как мисс Риджмонт и ее компаньонку отнесли в их комнаты объединенными силами экономки, няни, двух лакеев и дворецкого, и после того, как Большой Холл протерли швабрами и восстановили его средневековое великолепие, Грейс-Энн разразилась слезами. Она просто не смогла сдержаться.

А его светлость не смог сдержаться, чтобы не принять вдову в свои объятия и не успокоить ее абсурдные всхлипывания и извинения насчет того, что она испортила его чудесный прием гостей. Все, что она когда-либо хотела – это маленький коттедж для себя и детей, прорыдала Грейс-Энн в рубашку герцога, пока Кроу старательно изучал слегка помятых рыцарей. Сквозь рыдания она проговорила, что никогда не хотела водить знакомство с напыщенными лордами и украшенными кружевом леди. И посмотрите, что из этого вышло, когда она с ними связалась.

– А вышло то, Грейси, что два бесенка решили напроказить, а нежные чувства двух леди оказались задеты. Вот и все, – ответил Уэр, стараясь придать голосу как можно меньше напыщенности. – Они оправятся от этого, так же, как и вы, моя девочка. А теперь, осушите глаза, иначе Кроу подумает, что каждая женщина при встрече со мной ударяется в слезы.

Грейс-Энн приняла носовой платок, который он держал, хотя в ее кармане лежал собственный отличный квадрат полотна, и извинилась перед сэром Кросби.

– Все это из-за волнения, я уверен, – галантно уверил ее Кроу. – Не берите в голову.

Грейс-Энн отправилась приводить в порядок внешность перед тем, как прибудут остальные гости, а Лиланд отвел Кроу в библиотеку для глотка крайне необходимого бренди.

Глядя в зеркало наверху, Грейс-Энн поняла, что испытала большее потрясение от объятий герцога и его нежных слов, чем от остальных событий этого дня. В его объятиях ей было так уютно, так спокойно – и он ни в малейшей степени не был надменным! Грейс-Энн даже подумала, что может – нет, она уверена, что это так – нравиться Уэру! И ох, сама Грейс-Энн была смертельно испугана тем, что герцог нравится ей в ответ, несмотря на его непреклонную гордость, властную нетерпимость и недоверие к ней.

Грейс-Энн знала, что должна рассказать ему правду о Пруденс, Лайаме и Нине – ради малышки, говорила она себе, но если откровенно, то она знала, что ей придется рассказать ему ради себя самой. Ей придется проглотить собственную довольно значительную гордость или сожалеть до конца жизни о том, что позволила Лиланду плохо думать о себе.

Грейс-Энн решила, что расскажет ему все, как только уедут гости – если только к этому времени он уже не сделает предложение мисс Риджмонт. Но это будет глупо. Как только герцог посватается к этой леди, признание Грейс-Энн окажется запоздалым. Она никогда не узнает ответ на вопрос «что, если…». Она обязана выяснить это раньше – ради них обоих.

Лиланд тоже был потрясен. Проклятие, как только Грейс оказалась в его объятиях, ему захотелось никогда не отпускать ее. Если бы рядом не стоял Кроу, то Уэр поцеловал бы ее, пригладил волосы, приласкал – сделал все, что в его силах, чтобы увлечь Грейс-Энн наверх в его комнату или в библиотеку на медвежью шкуру. Ему было все равно. Но это было нечто большее, чем вожделение. За свою жизнь герцог повидал множество женских слез, но рыдания Грейс почти разбили его сердце. Он сразился бы с монгольской ордой ради того, чтобы она никогда больше не плакала. Черт побери, должно быть, он и в самом деле неравнодушен к этой невозможной женщине!

Как, спросил себя Лиланд, какого черта смог он влюбиться в женщину, рожденную в благородной бедности? Конечно, в большинстве аспектов Грейс-Энн казалась леди до кончиков ногтей. Но как он мог влюбиться в женщину, которая отвергла предложение стать его любовницей, чтобы родить незаконного ребенка от тренера лошадей? Как он мог думать о том, чтобы сделать такую особу своей герцогиней? Уэр не мог. Он не думал и не будет думать об этом.

Он просто предоставит мисс Риджмонт больше возможностей, чтобы продемонстрировать свои лучшие качества.

Этим вечером Элинор пребывала на высоте, сверкая, как и ее бриллианты, среди остальных гостей. Она потрясающе выглядела в красном атласном платье, один длинный черный локон спускался по белоснежному плечу. Девушка смеялась и флиртовала, напоминая бабочку.

Грейс-Энн в сдержанном коричневом бархате и жемчугах Тони напоминала моль. Она сидела с мисс Петтибоун и мамашами других гостей, как заметил Лиланд. Вдова держалась вежливо и дружелюбно с молодыми франтами и Кроу, не поощряя их держаться возле пожилых дам. Лиланд был рад, что она не завлекает своими прелестями никого из его друзей, но какого дьявола она причисляет себя к компаньонкам? Черт побери, Грейс-Энн не могла быть намного старше Элинор. Ей тоже нужно немного веселья в жизни.

Так что герцог предложил танцы – неформальные, разумеется. К счастью для его намерений в отношении мисс Риджмонт, Грейс-Энн вызвалась играть для них на фортепиано, пока лакеи скатывали ковер. К несчастью, Лиланд ощутил острое разочарование из-за того, что не сможет снова подержать вдову в объятиях.

Элинор танцевала превосходно, легко и изящно. При этом она была остроумна, со знанием дела беседовала о книжных новинках, о поэмах и театральных постановках, когда это позволяли фигуры танца. Да, из нее получится отличная хозяйка дома.

Однако хозяйка поместья из нее выйдет не такая хорошая. Перед тем, как они расстались на ночь, Лиланд пригласил всю компанию следующим утром отправиться вместе с ним собирать зелень, чтобы украсить Большой Холл. Мисс Риджмонт весело рассмеялась и заявила, что никогда не покидает своей спальни до полудня, и определенно не станет таскаться по лесам, портить свои ботинки и цвет лица. И вообще, у остролиста есть колючки, не так ли?

Никто не скучал в ее отсутствие, меньше всех Уэр, который со всеми остальными следовал за своими подопечными и их собакой из одного конца поместья в другой, а за ними ехали фургоны и тележки, куда они складывали охапки плюща, еловых веток и омелы. Многочисленные смешки со стороны юных леди подсказали герцогу, что он не должен забыть об омеле. Они пометили две большие ели в качестве Рождественских деревьев, чтобы лесорубы поместья срубили их, и сумели отыскать огромную колоду, которая, по мнению близнецов, будет гореть все двенадцать дней рождественских праздников.

Смеющаяся, счастливая, розовощекая группа вернулась обратно в замок. Лицо Грейс-Энн сияло больше, чем у остальных, заметил Уэр, пока она шагала рядом с ним, держа близнецов за руки и разучивая с ними слова нового рождественского гимна.

Но мисс Риджмонт тоже представляла собой очаровательное зрелище, позируя в окне комнаты в стиле Адама с мольбертом на коленях и акварельными красками. Как сообщила Элинор с самоуничижительным звонким смехом, она пыталась запечатлеть восхитительный вид на сады с подстриженными деревьями в качестве подарка хозяину дома. Мисс Риджмонт и в самом деле обладала талантом, согласились все присутствующие, даже мальчики, которые пробрались в комнату посмотреть на картину прежде, чем подняться в детскую на ленч.

Герцог настоял на том, чтобы завтра она сделала еще одну попытку. Элинор так талантлива, что он уверен – следующая картина будет еще лучше. Что касается подарка для него, то приятно, что она подумала об этом. Конечно же, Лиланд заплатит за новое платье.

После ленча все снова собрались в Большом Холле, чтобы превратить горы зелени в венки, гирлянды и шарики из омелы. Грейс-Энн и Мильсом вернулись с чердака с лентами, колокольчиками, подставками для свеч и стеклянными украшениями, а лакеи принесли лестницы, ножницы, тесемки и горячий пунш.

Слава Богу, что мальчики заснули, истощив силы во время утренней прогулки. Так что Грейс-Энн смогла сосредоточить свою энергию на том, чтобы убедить пожилых леди продемонстрировать навыки шитья и плетения, иначе они не получат достаточно количества гирлянд. Ей также пришлось уговаривать юных леди, что вполне достаточно трех шариков из омелы, а Кроу и других джентльменов – что в их задачу входит вовсе не опустошение чаши с пуншем, а подъем по лестнице и развешивание гирлянд и омелы. Что, конечно же, неизбежно повлекло за собой все то же хихиканье со стороны юных леди.