– Что ты делаешь? – изумленно спросил Тино.

– Хочу проверить твою версию, – простодушно ответил Храбров.

– Но ты застегиваешь одежду, а не расстегиваешь, – вымолвил японец.

На мгновение русич замер. Только сейчас до него дошло, что он совершенно растерялся и делает одну глупость за другой. Предположение товарища повергло его в шок. Олесь не ожидал, что обучение закончится так быстро.

Оставив в покое пуговицы, Храбров снял куртку через голову. На груди русича оказалось точно такое же пятно, как у Аято. Теперь сомнений не осталось – обряд посвящения действительно состоялся.

– Но как же? – не унимался русич. – Ведь мы находились в бараке. Наши тела не покидали здание…

– Вот именно тела, – улыбнулся японец. – Речь же идет о душах. Для Света и Тьмы только они представляют реальный интерес. Тела бренны, разум холоден и прагматичен, а сердце является отражением души.

– Значит, печать есть у всех? – поинтересовался Олесь.

– Возможно, – проговорил Аято, – думаю, скоро мы узнаем.

Ждать пришлось недолго. Уже через пару минут в коридоре раздался возбужденный голос Саттона.

– Матерь божья! Что у меня на груди? – воскликнул англичанин, стоя в одних трусах со штанами в руке.

На его крики выбежали Стюарт, де Креньян, Карс и Белаун. Судя по их обнаженным торсам, они тоже рассматривали странное новообразование на своем теле. С немым вопросом воины смотрели на Аято и Храброва. Только эти двое выглядели на удивление спокойно.

– Что происходит? – решился на вопрос Жак.

– По утверждению Тино, мы прошли обряд посвящения, – произнес Олесь. – Хотя зачем нужна отметина, мне непонятно. Думаю, на все вопросы способен ответить только Аргус, но его почему-то до сих пор нет. А ведь он никогда не опаздывает…

– Надо идти к нему, – высказал общую мысль властелин.

– Конечно, – кивнул самурай, – но для начала советую одеться. Кроме того, я многих не вижу. Надо узнать, как они себя чувствуют, и прояснить ситуацию с кольцами. Быть может, кого-нибудь сия чаша миновала…

– О Линде не беспокоитесь, – вставил маркиз. – У нее есть печать…

– У меня тоже, – проговорил показавшийся в коридоре Олан.

О клоне надо сказать особо. За прошедшие три года он вырос, возмужал и окреп. Теперь это был уже не угловатый юноша, рвущийся в самую гущу сражения, а хорошо подготовленный, смелый и сильный воин. Глядя на него, Храбров невольно вспоминал себя, двадцатилетнего, только-только попавшего на Таскону. Сколько глупых ошибок он тогда совершил. Хотелось надеяться, что тасконец их не повторит.

Между тем, отряд постепенно собирался в коридоре. Как и предположил Аято, странная отметина оказалась у всех. Путешественники уже давно относились к Мелоун, как к мужчине и потому, Рона без лишних церемоний обнажила грудь. С левой стороны отчетливо виднелось знакомое кольцо. Точно так же поступили остальные воины. Лишь Салан поверили на слово.

Когда последние сомнения рассеялись, друзья покинули барак и двинулись к дому Байлота. Много времени путь не занял. Осторожно постучав в дверь, Олесь с тревогой прислушался. Ни движения, ни шороха, ни возгласа. Посмотрев на друзей, русич резко рванул ручку вниз. С легким скрипом дверь распахнулась настежь. Никогда раньше воины здесь не были. Не объясняя причин, Аргус категорически запретил ученикам приходить в его дом. Настал момент, когда солдатам пришлось нарушить приказ старца.

Тихо ступая, Храбров вошел в маленькую комнату. Вокруг ничего особенного: небольшая печь, стол, четыре стула, деревянная скамья вдоль стены. Слева виднелся узкий проход, занавешенный темно-синей шторой. Отогнув ее, Олесь попал в соседнее помещение. Его убранство значительно отличалось от первого, но и здесь ничего особенного землянин не обнаружил. Два кресла, диван, маленький резной столик и заполненный лишь наполовину стеллаж для книг. Сразу бросился в глаза еще один дверной проем. Без раздумий, русич направился туда. На высокой кровати, закрыв глаза, лежал старец. Правая рука беспомощно свисает вниз, голова откинулась далеко назад, одеяло валяется на полу. На Аргусе был длинный белый балахон, и не узнать эту одежду, ученики не могли.

– Что с ним? – взволнованно спросил Стюарт.

– Не знаю, – пожал плечами Храбров. – Позови Линду, она разбирается в подобных делах гораздо лучше меня.

Спустя несколько секунд в комнату вошла аланка. С присущей ей решительностью, Салан взяла руку тасконца и начала проверять пульс. В подобные мгновения Линда просто преображалась. Исчезала ее скованность, скромность, неуверенность. Вместо хрупкой женщины на свет появлялся тиран, деспот, требующий от окружающих беспрекословного и точного подчинения. Спорить с ней в такие моменты мужчины опасались. Во время операций Салан в выражениях не стеснялась. Закончив необходимый осмотр, аланка обернулась к друзьям и негромко произнесла:

– Он жив, но очень истощен. Мне нужен мой рюкзак с инструментами. Пол, сходи за ним.

– Я мигом, – откликнулся шотландец.

Стюарта словно ветром сдуло. Промедления Линда не потерпит. Пожалуй, лишь Храбров и Аято в подобных ситуациях разговаривали с врачом на равных. Даже Жак старался обходить ее стороной и не отвлекать от работы.

Пол появился через пару минут. Женщина расстегнула мешок и достала коробку со стимуляторами. Их осталось совсем немного. Было время, когда аланка снимала нервное напряжение с помощью сильных средств. В ее организме возникла даже определенная зависимость. Когда это стало ясно, бедняжке пришлось пережить немало тяжелых минут и пройти курс специального лечения.

В борьбе с болезнью ей помог Байлот. Он неплохо разбирался в медицине, хотя хирургией никогда не занимался. К счастью, со своим недугом Салан справилась довольно быстро.

Женщина вколола шприц в бедро Аргуса и впрыснула половину допустимой дозы. Больше сердце старика могло и не выдержать. Спустя пять минут на щеках тасконца появился заметный румянец. Байлот потихоньку приходил в себя. Дрогнули веки, приподнялась рука, шевельнулись ноги. Линда осторожно подложила под голову учителя небольшую подушку. Еще мгновение, и старик открыл глаза. Его взгляд непонимающе метался по комнате. Оливиец пытался осознать происходящее. Постепенно сознание возвращалось, и в зрачках появилась прежняя мудрость и проницательность.

– Вы уже здесь… – едва слышно прошептал Аргус.

– Да, – кивнул головой русич. – Мы все видели одинаковый сон. Кроме того, у нас на сердце осталась странная отметина в виде красного кольца. Хотелось бы получить разъяснения. Но в таком состоянии тебя нельзя тревожить. Мы готовы подождать.

– Нет! – воскликнул тасконец, приподнимаясь на локте, – ни в коем случае.

Старик повернулся к аланке и негромко произнес:

– Линда, вколи мне еще одну дозу. Я должен многое сказать, а сил не хватает.

– Я боюсь, что… – неуверенно начала врач.

– Коли! – твердо проговорил Байлот. – Мой организм выдерживал и более сильные перегрузки. За эту ночь через меня прошла вся энергия вселенной. И ничего, как видите, жив…

Салан взглянула на Тино. Японец молча кивнул головой в знак согласия. Противиться решению Аргуса не имело смысла. Он знал, что делал. Понапрасну оливиец никогда не рисковал.

Женщина сделала еще одну инъекцию. На секунду старец закрыл глаза, а затем резко их открыл и, взяв Линду за руку, осторожно сел. Аланка тотчас поправила подушку. Оглядев учеников, тасконец довольно улыбнулся.

– Я не зря потратил время, – выдохнул он. – Приятно осознавать, что вы добились хороших результатов. Теперь никто не сможет застать отряд врасплох.

На его лицо набежала тень горечи.

– Ночью состоялась церемония посвящения, – продолжил Байлот. – К сожалению, обучение еще не закончено. Но как говорится – человек предполагает, а бог располагает. Рано или поздно это должно было случится. Признаюсь честно, подобного ритуала, я тоже не ожидал. Теперь вы – Воины Света…

В помещение воцарилась торжественная и пугающая тишина. Люди боялись вздохнуть, подвинуться, сделать хоть шаг в сторону. Казалось, что от неловкого движения может рухнуть весь мир.