Нам также очень нравилось, что Руслан зарплату брал натурой – книгами по оптовой цене. Но и он в накладе не оставался: выставлял книги на продажу на проходной своего института. Немного накручивал, но выходило дешевле, чем в книжных магазинах. Сотрудники института были довольны. Руслан даже их заказы выполнял – ему уже и зарплаты нашей стало не хватать, чтоб удовлетворить запросы коллег по институту. Но в один «прекрасный день» Русланова лавочка прикрылась: невесть откуда взявшийся налоговый инспектор потребовал немедленно прекратить «неза-конное предпринимательство», пригрозив санкциями. Видимо, наносился непоправимый экономический ущерб государству. Хотя откуда взялся инспектор сомнений не вызвало: «стукнул» кто-то из своих, институтских.
К тому времени, Абрамыч, обретя статус официального дилера ЭКСМО, самостоятельно отвечал перед издательством за Новосибирск. Основной оборот обеспечивался его складом, переезжавшим с места на место раза три. На первом складе «ЭКСМара», расположенном, как и наш бывший городской, в подвале жилого дома, на Абрамыча с Аронычем окрысилась одна бабулька, жительница этого дома. Она всё «катала» на них письма в различные инстанции, ругалась, брызжа слюной, обзывала их «новыми русскими». Абрамыч как-то изрек: «Это ж надо додуматься: назвать двух старых евреев «новыми русскими»!» Однако я ему резонно заметил, что почти все «новые русские» – и есть евреи, хотя, согласен, далеко не все старые.
Нашим розничным точкам и книготоргам Кузбасса требовался максимально полный ассортимент. Как говорили в шутку: у людей встречают по одежке, а у книжников – по ассортименту. Со временем, разменивать на ярмарке ассортимент книг ЭКСМО на ассортимент книг других издательств становилось все трудней. Меняться соглашались на всякую ерунду, а за то, что нам хотелось взять, просили денежки.
Подобное положение вещей вновь напомнило ситуацию «доабрамыче-ва» периода нашей деятельности. Ассортимент книг ЭКСМО (он еще долго оставался для нас профилирующим) даже почти по издательским ценам – это, конечно, хорошо, но мало.
Необходимо было ехать на книжную выставку в Москву, где «кажут себя» очень многие издательства, привлекая новых контрагентов. Но, защищаясь от «Топ-книги», надо было выполнять обязательства перед ЭКСМО, и какое-то время нам было просто не до выставок. Да и финансовых возможностей, до открытия кузбасского направления, откровенно говоря, не хватало. Однако быстрая отдача с Кузбасса вкупе с прибылями от ярмарки и вновь открываемых нами розничных точек позволили почувствовать «силу в руках». Стало возможным серьезно подумать, во-первых, о грамотном расширении круга издательств-поставщиков, и, во-вторых, о снижении нашей всё еще заметной зависимости от Абрамыча и, в его лице, от ЭКСМО.
И поехал Женя в Москву на очередную книжную выставку – они проводились, как правило, на ВДНХ. Он очень удачно завязал контакты с некоторыми издательствами, такими как «Росмэн», «Ниола-пресс», АСТ, «Аванта плюс», и договорился с ними о возможности получения товара с отсрочкой платежа. Став заметными игроками на книжном рынке Новосибирска, мы заимели хорошую репутацию. Можно не сомневаться, менеджмент издательств оперативно навел справки о нашей состоятельности и платежеспособности, ведь просто так сразу отсрочку платежа не дают. Женя ссылался на ЭКСМО, дескать, можете проверить: сотрудничаем давно, долгов не имеем. Доброе имя, конечно же, имеет колоссальное значение.
Но чтоб показать себя серьезными партнерами, пришлось сразу взять довольно приличные объемы товара у новых поставщиков. Это неизбежно повлекло за собой снижение интереса к продукции ЭКСМО. Во-первых, отпала необходимость обмена товаром с другими книготорговцами, ибо прямые связи с различными издательствами и так обеспечивали приемлемый ассортимент по хорошим ценам. Во-вторых, будучи свободными от дилерских обязательств перед ЭКСМО, можно было думать уже не только об оборотах с этим издательством – это стало заботой Абрамыча, как официального дилера. Порой он откровенно всучивал заведомый «висяк», особенно это касалось поэтических сборников. Теперь же мы выбирали: это возьмем, а это, извини, дорогой Абрамыч, не возьмем, торгуй сам.
Мы очень старались, чтоб закрепиться на хорошем счету у наших новых издательств-поставщиков и оправдать их аванс доверия. Абрамыч, понятное дело, воспринял новую реальность ревностно, даже болезненно. С Женей они заводились с «пол-оборота», и часто на ярмарке яростно ругались из-за всякой ерунды, не замечая никого вокруг. Вот и сейчас они, ругаясь, с красными лицами, тяжело дыша и энергично жестикулируя, стоят перед глазами.
Как-то Женя не выдержал: «Все! Я не могу больше общаться с Абрамычем, теперь все вопросы с ним будешь решать ты!» Я, в пример Жене, спокойно пропускал мимо ушей угрозы Абрамыча срезать нам эксклюзивные скидки или, более того, поспособствовать нашему вылету с ярмарки, списывая всё это на особенности его характера, и прекрасно осознавая, что он не сделает ни того, ни другого. Разок только, уж сильно Абрамыч достал как-то, я взорвался и, изрыгнув гневную тираду, так бабахнул дверью нанимаемого им на ярмарку автобуса, что тот аж зашатался. Но, смотрю, уже через пять минут он стоит, с улыбкой высматривает меня: «Да, ладно уж, Петь, чё ты!» И в этом был весь Абрамыч – добрый бузотер.
Сейчас, спустя несколько лет после его смерти, он вспоминается мне с большой теплотой, а цветастые перлы его несколько противоречивого характера – безобидным чудачеством.
Глава 7. Сказ про Анастасию и Мегрэ, оную сотворивший
Мысли о поиске новых рынков сбыта сидели у нас в головах вечной занозой. И вот, возвращаясь из очередной поездки, я услышал по радио рекламу: «Купеческий караван» отправляется в плавание!» Далее контактные телефоны. Приехал, позвонил. Один новосибирский предприниматель Владимир Мегрэ (фамилия – псевдоним), прогремевший впоследствии на всю страну как создатель образа таежной отшельницы, кудесницы, чудесницы, красавицы, только что не спортсменки и комсомолки, Анастасии, зафрахтовал круизный теплоход «Патрис Лумумба». Желающие могли сдать ему товар на реализацию – «караван» спускался вниз по Оби с торговой миссией. Мысль нам показалась интересной: почему б не попробовать уменьшить завалы «висяков» на складе, отправив их «в этот край суровый»?
Съездили в офис, познакомились, составили договор. «Караванщики» предложили сплавать (за умеренную плату) с товаром кому-то из нас: лучше вас, мол, все равно никто свой товар не продаст. Женя, улыбаясь, мне: «Ну, что, Петруччи, поплывешь?» Я, естественно, был бы не против, однако этому мешали три обстоятельства. Во-первых, слишком долго – два месяца, во-вторых, поскольку большинство команды составляли «караванщицы», моей бдительной супруге это не понравилось решительно. А, в-третьих…
Я выше упоминал, что за круговертью дел мы не «обмыли» наш второй «Газон». А зря: в конце декабря 1994 года он попал в ДТП. Шоферил тогда пенсионер Илья Андреич, временами подрабатывавший у нас, водила со стажем. Он не уступил главную дорогу автомобилю «Форд-сиерра», его вина была стопроцентная. Слава Богу, никто не пострадал. Описание выброса эмоций, разборок в ГАИ я опускаю. Скажу лишь главное: на меня, владельца транспортного средства, возникло исковое заявление в суд о возмещении убытков на две с половиной тысячи баксов (тогда это были серьезные деньги). «Форд» пострадал сильно, но у нашего грузовика лишь погнуло бампер.
Первое заседание суда как раз и было назначено на дату отплытия «Купеческого каравана». Абрамыч присоветовал хорошего адвоката, своего родственника, с его помощью удалось снизить сумму выплат почти вдвое да еще в течение двух лет. Удалось доказать: «вторая серия» ДТП непосредственного отношения к происшествию не имеет. Дело в том, что Илья Андреич, находясь в состоянии аффекта, решил отбуксировать разбитую легковушку до отделения ГАИ, хотя я его отговаривал. Но старику уж очень хотелось хоть немного загладить свою вину перед пострадавшим. В результате, Илья Андреич, взяв «Форд» на трос, смачно приложил его о проезжавший мимо троллейбус. Пострадавшего владельца иномарки вообще чуть «кондратий» не хватил, но, извините, он мог отказаться от любезной услуги старого человека, находившегося в неадекватном состоянии, но этого не сделал.
