Лидия щелкнула замком. Герман ворвался в тесный коридорчик, сгреб ее в охапку, крепко прижал к себе.
— Слава богу, с тобой все в порядке! — Он обнял ее за талию, поцеловал так нежно, словно губ коснулось крыло бабочки. — Почему ты сразу не пришла ко мне?
— Сначала я боялась, — призналась Лидия. — А потом стала тебе звонить, но никто не брал трубку. Даже ночью.
— И ты подумала обо мне: шляется неизвестно где и неизвестно с кем, — ворчливым голосом предположил Герман.
— Я много всего передумала. Я была так расстроена, растеряна, не знала, что делать.
— А теперь знаешь?
— Нет. Но мне легче, когда ты рядом...
Лидия дотронулась до плеча Германа. Он накрыл ее руку своей большой ладонью. Его уверенность стала передаваться и ей. Вместе они должны найти выход из создавшейся ситуации.
— Я приготовлю яичницу. — Лидия мягко отстранилась.
— Давай я за тобой поухаживаю, — остановил ее Герман. — Так надоело обслуживать самого себя.
На кухне Герман, как заправский кулинар, отрезал от батона четыре ломтика, вырезал в них мякиш, хлебные рамочки положил на сковородку и в серединку каждой разбил по яйцу. Получились яичницы-бутерброды. Мякиши он обжарил отдельно с маслом до хрустящей корочки. Лидия смотрела, как изобретательно Герман готовит завтрак, и снова и снова воскрешала в памяти восхитительные минуты их недавней близости. Она любовалась Германом, его мужественным лицом, освещенным ярким утренним солнцем, его мускулистой фигурой. Он заметил, что она наблюдает за ним, и счастливо улыбнулся. Лидии захотелось прижаться к нему и взъерошить густые волосы.
— Ты даже не поинтересовалась, как я тебя нашел, — вдруг сказал Герман.
— Как ты меня нашел?
— Когда ты заговорила о сережках, меня поразил твой испуганный голос. Я перерыл в квартире все и ничего не обнаружил. Тебя все не было. Я почувствовал неладное и позвонил Кусковым. — Герман начал намазывать малиновое варенье на хлеб и смешно, как мальчишка, облизнул сладкие пальцы. — Елена сказала: приезжай, нужно поговорить...
Взгляд у Лидии стал тревожным, она со страхом ждала продолжения.
— Я приехал, Кускова заявила, что ты украла ее сережку. Я, конечно, не поверил. Мы поспорили. Я попросил твой адрес. Она заявила, что понятия не имеет, на какой «малине» ты обитаешь. Так старалась меня убедить, что ты отпетая преступница, что даже смешно. Я ушел. К счастью, в подъезде столкнулся с ее мужем. Он дал мне телефон фирмы, которая тебя прислала. Но рабочий день уже закончился, там никого не было. Слава богу, директор этой «Эгиды» — кусковский знакомый, вот только живет он сейчас на даче под Загорском. Пришлось на ночь глядя ехать туда. Так что к утру я все-таки раздобыл твой адрес.
Герман впился зубами в бутерброд с малиновым вареньем, но не успел прожевать, как раздался настойчивый и уверенный звонок в дверь.
— Я никого не жду, — прошептала Лидия.
— Сейчас посмотрим, кто это не боится потревожить нас на нашей «малине». — Герман поднялся, задев стол, отчего чашки тихо звякнули, вышел в прихожую.
Не может быть! Голос Елены. Лидия затравленно огляделась, словно искала, куда бы спрятаться, но в кухне уже появилась хозяйка — в нежно-розовом летнем костюме, который ее молодил и подчеркивал ровный загар, с безукоризненно уложенными волосами, гладкой кожей. Благополучная, холеная женщина, безмятежно спящая по ночам. Елена вошла в кухню, как к себе домой, без приглашения уселась на табуретку Германа, предварительно брезгливо осмотрев сиденье. Зернов, немного смущенный, остановился в дверях.
— Извините, что нарушила ваш скромный семейный завтрак. — Елена насмешливо покосилась на недоеденный бутерброд. — Я ненадолго. Можно закурить?
Не дожидаясь ответа, она достала из сумочки пачку «Мо», зажала между пальцами тонкую сигарету и попросила у Германа огня. Тот поднес ей зажженную спичку, обогнул стол и встал за спиной Лидии, словно охранник.
Положив ногу на ногу, она неспешно курила и с любопытством осматривалась. Судя по всему, ее заявление о том, что визит будет кратким, не следовало воспринимать серьезно.
— А вы неплохо смотритесь вдвоем, — заметила она, томно выпустив струйку дыма. — Благородный рыцарь и его хрупкая, беззащитная подруга. Прямо хоть в кино снимай.
— Мы уже снимаемся в кино, — сказал Герман. — Вы опоздали с этим советом.
— Обязательно схожу посмотрю. Там, на экране, вы будете еще вдвоем, не то что в жизни...
— Почему вы так думаете? — подчеркнуто спокойным тоном осведомился Герман.
— Потому что, если бывшая няня моего сына не вернет драгоценности, то отправится в тюрьму. За воровство.
Лидия втянула голову в плечи, словно ее ударили. Герман успокаивающе дотронулся до ее плеча:
— Вы же знаете, что она не воровка. Она у вас работает почти год, и ничего не пропало.
— Как знать, как знать, — насмешливо проговорила Елена, затягиваясь.
— Вы пришли нас шантажировать?
— Боже упаси! — Кускова засмеялась. — Только факты, одни голые факты. Еще один день — и я обращаюсь в милицию.
— Если говорить о фактах, то мы тоже можем подать на вас в суд. Вы против нашей воли записали телефонный разговор, передали его на радио...
— Это была всего лишь невинная шутка, — жестко прервала его Елена. — У вас даже заявление не примут. А вот кражу бриллиантовой сережки вряд ли сочтут шуткой. — Слово «кража» Елена особенно выделила. — А что это наша красавица все время молчит? Словно и не о ней речь...
— Я верну вам деньги, — сказала Лидия. — Не сразу, но верну.
— Каким же образом? Продашь эту халупу?
— Это мое дело.
— А может, ты надеешься на помощь своего героя-гонщика? Или всей его команды?
— Перестаньте! — рявкнул Герман.
— Ну-ну. Только хочу предупредить заранее, чтобы избавить вас от ненужных хлопот: денег я не возьму. У меня их и так достаточно. — Елена изящным движением стряхнула пепел в блюдечко. — Мне нужно удовлетворение. Моральное, — подчеркнула она. — Вы оба обманывали меня, смеялись у меня за спиной. Я этого ужасно не люблю. И не оставлю безнаказанным. Есть только один шанс этого наказания избежать. Я уже объясняла Герману какой...
Елена замолчала, видимо ожидая ответа, но ни Лидия, ни Герман не вымолвили ни слова.
— Ну что ж, если это вас не интересует... Кофе, как я понимаю, мне в этом доме не предложат... — Она положила окурок в блюдечко, поднялась. — Но хотя бы до двери проводят?
— С удовольствием, — отозвался Герман и галантно указал на дверь.
Губы Кусковой обиженно скривились.
— Я, кстати, сказала Мите, что няня уехала в командировку на два дня, — бросила она Герману. — И в фирму пока не звонила. Так что можно еще все исправить в оставшееся время.
Герман довел Елену до дверей. Лидия уловила, что она что-то тихо ему сказала, прежде чем покинуть квартиру. Герман вернулся на кухню, смущенно улыбаясь, выбросил окурок Елены в мусорное ведро, ополоснул под краном блюдце и поставил на стол.
Лидия сидела опершись локтями о стол и прижав ладони к пылающим щекам. Она словно не расслышала вопроса.
— Герман, что еще тебе сказала Елена, когда ты ездил к ней?
— Я же говорил. Поливала тебя грязью...
— Я не об этом, — перебила его Лидия. — Про какой шанс она здесь упомянула?
— Ты что, поверила этой самовлюбленной индюшке? — Зернов отвернулся к плите. — Жалко, что наш роскошный завтрак остыл. — Он начал раскладывать бутерброды с яичницей по тарелкам.
— Герман, я не хочу, чтобы между нами снова были тайны. — Лидия отняла руки от лица, решительно выпрямилась. — Если тебе трудно рассказать об этом, я тебе помогу. Ты приехал к Елене, чтобы разыскать меня. Она встретила тебя очень ласково. На ней было вечернее платье дразнящего красного цвета с вырезом до самой, извиняюсь, задницы.
— Бордового, — поправил ее Герман. Он так и остался стоять у плиты.
— Она усадила тебя в гостиной, там есть такой уютный уголок, мягкие кресла, ночничок. Предложила коньяк. Ты отказался, потому что за рулем. Она сказала, что тебе не обязательно уезжать прямо сейчас...
