М осковские картинки

Утром, выйдя из дома, поднял голову, хотел взглянуть на небо. Прямо надо мной летела ворона с прорехой в крыле, не хватало нескольких больших перьев. Я стал следить за ней, попутно размышляя, кто бы ей эти перья мог выдрать. Мальчишки? Кошка? А может каким-то образом сама себе?

- О чём я думаю. - Произнёс я вслух, продолжая следить за вороной.

Ворона скрылась за крышами домов и я, наконец, обратил свой взгляд на небо. Небо было высокое, ясное, синее. Без единого облачка.

- Так и жизнь пройдёт. - Бросило меня в философию. - Вместо того, что бы небом любоваться, всё на ворон гляжу.

Шёл по городу, смотрю, женщина несёт на руках ребёнка. Думаю, что-то не то, а что именно, понять не могу. Ребёнок, размышляю, большой, мог бы и сам ходить, но это не главное. А, что же главное? Посмотрел на лицо и ахнул, оказалось, что не ребёнка несёт, а обезьяну.

У здания Моссовета сердобольные старушки устроили настоящую столовую для бродячих кошек. Мурок и Барсиков собралось десятка два. Они были настолько перекормленные и ленивые, что даже сизари отбирали у них колбасу. Смотреть на это не привычно и смешно.

Спустился в метро, вошёл в вагон, в котором не было света. Только отъехали от станции, стало совсем темно. Стоящие рядом со мной парень и девушка принялись целоваться. Я вспомнил, что, входя в вагон, обратил внимание на их томные лица. Возможно, катались часами, благо поезд идёт по кольцу.

На улице солдаты попросили закурить:

- Мужик, сигаретки не будет?

- Нет, ребята, не курю. - Ответил я.

- Не куришь? Ты, что, баба?

Они обиделись. Обиделись не потому, что не курю и не угостил. Обиделись на то, что я сопляк, их сверстник, к которому они почтительно обратились, назвав мужиком, обозвал их ребятами.

К вечеру пошёл сказочный снег. С неба медленно падали белые хлопья. Бездомные собаки смешили прохожих тем, что подпрыгивали и очень забавно, на лету, хватали зубами этот снежный десант.

Поужинать зашёл в ресторан. Когда заканчивал трапезу, за мой столик села девица. Отпила вино из моего бокала, оставляя на стеклянной его стенке жирный след помады, и причмокнув язычком, сказала «вкуснятина». Я вопросительно посмотрел на неё, ожидая, что ещё она выкинет, и вспомнил ворону с прорехой в крыле, чем-то девица на неё походила. Мой взгляд девице не нравился, но она продолжала молчать. Подозвав официанта, я рассчитался и ушёл.

Домой возвращался, воспользовавшись метрополитеном. В вагоне напротив меня сидела толстенькая, некрасивая женщина с чёрными усиками, а рядом с ней потешный на вид старичок. Он объяснялся ей в любви, говорил, что одинок и что она ему очень нравится. Женщине были приятны его признания, видимо не так часто приходилось выслушивать. Немного смущало её то, что они делались прилюдно, но вскоре она перестала обращать на это внимание.

Старичок прямо в вагоне, попросил у неё руку и сердце.

- У меня сложная ситуация, - сопротивлялась женщина, - у меня ребёнок, муж.

- А сколько ребёнку?

- Двенадцать.

- Сколько? Два? - Льстил старичок.

- Двенадцать.

- Так он уже взрослый. Да, вы не думайте, я помогу вам его воспитать.

Сообщение о муже полностью игнорировалось. Старичок и руку у женщины целовал и достал бумажник, показал крупную сумму денег. Он даже стал плакаться, дескать, денег много, а скоро в могилу. Намекал на то, что бы она помогла их растратить. Женщина колебалась. Я вышел на своей станции, так и не узнав, чем дело кончилось.

1995 г.