Сандра Мередит проснулась рано, когда солнце только начинало проверять, достаточно ли надежно розовые жалюзи защищают хозяйку дома от ярких лучей. На дворе январь, но что до него флоридскому солнцу? Вот и сегодня оно собиралось как следует прокалить тихий городок Орландо.

Сандра сладко потянулась, пытаясь переселиться из сна в реальность.

Реальность… Она закрыла глаза, почувствовав, как сердце радостно ворохнулось в груди. Неужели?

Да. Это произойдет сегодня. Они приедут.

Навсегда.

Сандра рывком села в кровати, потом спустила ноги на пушистый ковер. Темные тяжелые волосы упали на лицо, она медленно убрала их и улыбнулась.

Прекрасно. Все готово. Она переоборудовала дом, и теперь он подходит для жизни втроем. В нем появились большая спальня — для родителей, то есть для нее и Говарда, — и детская, которая должна понравиться Келли. Там даже есть станок — девочка будет и дальше учиться балету. Сандра усмехнулась: как странно, ведь и она тоже училась балету. Невероятно, до каких мелочей повторяются родители в детях!

В доме есть и кабинет для Говарда, он отделан звукоизолирующими панелями — без этого не обойтись — у саксофона слишком резвый голос.

И Линн, которая, несмотря на некоторые успехи в фотографии, согласилась остаться экономкой Нистремов, тоже не обойдена вниманием.

Итак, очень скоро в этом доме начнется новая жизнь.

Сандра с удовольствием потянулась, ощущая необыкновенную легкость в теле. Вот все и свершилось.

Ну так что же получается, все-таки человек — хозяин своей судьбы?

Потянувшись к стойке с компакт-дисками, Сандра вынула один, и через мгновение маленькая студия наполнилась сладостной музыкой. Альт-саксофон рыдал — сперва тихо и жалобно, как обиженная женщина, которая плачет сама для себя, потом громче, настойчивее, старательнее, чтобы рыдания услышал кто-то еще, скорее всего тот, из-за кого она рыдает.

Хорошо. Это именно та музыка, которая нужна сегодня, решила Сандра Мередит. Ее собеседницы, ее невидимые клиентки — пациентками она их никогда не называла даже мысленно, считая, что в этом слове слишком много от медицины, — расчувствуются под саксофон и раскроются так, как никогда бы не смогли без музыки. Сандра нисколько не сомневалась, что выбранная ею мелодия подманит вполне определенную категорию женщин, и даже заранее знала, о чем они станут разговаривать.

Она прикоснулась к нескольким клавишам на пульте — вот теперь все готово к психологическому сеансу, можно начинать.

Сандра улыбнулась, с удовольствием наблюдая за ритмичным мерцанием красных и зеленых огоньков, улавливая едва слышный гул вентилятора, глядя на череду клавишей, назначение которых ей известно до тонкостей. В такие мгновения Сандре казалось, что у нее в руках рычаги управления человеческой душой. Может ли быть что-то еще более интересное и заманчивое? По крайней мере, для такой, как она? Едва ли.

Но сейчас незачем думать ни о чем, кроме эфира.

Пора.

— Привет, это Сандра Мередит. — Пауза. Музыка. — Я снова с вами. Вы меня слышите? — Снова пауза. Музыка.

Стоило Сандре выйти в эфир, как тотчас раздался телефонный звонок и срывающийся женский голос перекрыл тихую музыку. Приманка сработала, подумала Сандра, сейчас не будет отбою от дам, переживающих кризис среднего возраста.

— Привет, Сандра. Меня зовут Дайана. Я хочу поговорить с тобой.

— Привет, Дайана. Я вся внимание. Сандра улыбнулась. Конечно, ее улыбка не передастся по радиоволнам, но интонации, с которыми она посылает эту улыбку в эфир, слушатели уловят непременно.

— О, Сандра, что мне делать?! Микрофон телефонной трубки, плотно прижатый к губам говорившей, резко засвистел, и Сандра поморщилась.

— Пожалуйста, чуть дальше от микрофона.

— О, конечно. Прошу прошения. Ты хорошо слышишь меня, Сандра?

— Отлично, Дайана, продолжай.

— Ну вот. Когда я вижу мужчин — красивых, молодых — мне хочется разрыдаться. Никогда — ты слышишь меня? — никогда уже они не будут моими.

— Но почему ты так думаешь, дорогая? Я знаю, ты хороша собой. Ты подтянута, энергична, у тебя потрясающая улыбка. Ну-ка, посмотрись в зеркало, ведь ты сидишь прямо перед ним? Я верно говорю?

— Сандра, я.., я потрясена. Ты будто видишь меня…

— Я не просто вижу тебя, я вижу тебя насквозь. — Снова пауза. Снова сладостная музыка. — Знаешь, чем тебе надо заняться? Немного последить за собой. Отмени рюмочку на ночь, а утром пей поменьше кофе. Мне кажется, ты пьешь его из здоровенной фаянсовой кружки. Что это за рисунок у нее на боку? А? Мне кажется, я знаю…

— Ой, не надо, не говори, Сандра! Я смущаюсь.

— Ну вот видишь, значит, я верно тебя чувствую. И поэтому ты должна поверить всему, что я тебе говорю. Значит…

— Да, да, да! Я уже…

— Ты уже стала пить меньше кофе, Дайана. С сегодняшнего утра, правда?

— Откуда ты знаешь и это?..

— Потому что с сегодняшнего дня ты решила жить по-новому. Разве нет?

— Ах…

— Тебя беспокоят морщинки под глазами?

— Еще как.

— Но, вспомни-ка, откуда они у тебя? Ты ведь улыбалась мужчинам, которые тебе нравились? И сейчас улыбаешься. Тебя беспокоит, что тебе хочется улыбаться мужчинам, которые гораздо моложе, чем ты. Ну и вперед! В этом нет ничего необычного.

Им это понравится, они еще не устали ценить в женщине то, чему наши с тобой ровесники утомились воздавать должное…

Этот довод — «наши с тобой» — всегда действовал беспроигрышно. Дайана Крейг не являлась исключением из практики Сандры Мередит.

— Ты как всегда права, Сандра. Три дня назад я была на вечеринке, а там… Но я не буду сейчас рассказывать, я лучше приду к тебе, хорошо?

— Ну конечно, Дайана. Я записываю тебя.

Отлично, похвалила себя Сандра, мадам останется моей клиенткой еще надолго.

Дайана ушла из эфира, Сандра перевела дух и сделала музыку погромче. Саксофон почти умирающим шепотом заканчивал мелодию. На этот последний вздох наверняка поймается какая-нибудь хорошо знакомая особа.

Сандра не ошиблась: едва она включила эфир, как услышала голос Линды Триз.

— Здравствуй, дорогая Сандра. Я просто не могла дождаться этого дня! Меня замучили сны. Каждую ночь я вижу одно и то же: я выхожу из своего офиса, нагруженная папками с бумагами — ты ведь помнишь, я говорила тебе, что работаю в архиве? — а мне навстречу плетется старая-престарая карга. Я присматриваюсь к ней и — о ужас, Сандра! — вижу себя!

— Ха-ха-ха. — Сандра сделала паузу, чтобы клиентка успела возмутиться нелепостью ее смеха, тем самым отвлеклась от предмета собственных переживаний и впустила в свой разум мысль, которую хотела вложить Сандра. — Даже через много-много лет ты не будешь такой, Линда. Мы ведь с тобой хорошо знаем: если женщина чего-то не хочет, а именно не хочет быть такой, какой не хочет, она никогда и не станет.

— Но, Сандра, у меня столько морщин…

— Линда, где ты живешь? В Африке? В Аравийской пустыне? Дорогая, ты живешь в самой цивилизованной стране мира, где женщина может получить то, что хочет, и стать такой, какой хочет. Приходи ко мне в офис, и мы вместе решим, что именно тебе лучше сделать. А если нет желания приходить, Напиши мне письмо и изложи в нем абсолютно все мысли на сей счет.

Сандра знала, что Линда не придет, но письмо напишет. Правда, вряд ли отправит. Выплеснув накопившиеся отрицательные эмоции в эфир, она уже освободилась от них на время. Если она напишет письмо, то в слова вложит более глубинные чувства и тем самым снова освободится и от них.