Загадка

Я приехал поступать в Московский институт и, по поручению отца, зашёл к его старинному приятелю. Валерий Павлович принял, как родного.

- Серёжка, сколько лет, сколько зим! Милый, как ты быстро вырос. В высшую школу? Поможем, поможем. Проходи в комнату. Если б ты только знал, как я тебе рад.

В комнате, находилась миловидная женщина лет тридцати. Стол, за которым она сидела, был по-праздничному сервирован.

- Мне, Серёженька, сегодня стукнуло сорок восемь. Если не торопишься, раздели этот вечер с нами. И Татьяна Александровна тебя об этом попросит. Правда, Танечка?

-Да, Серёжа. Мне можно вас так называть? Побудьте этот вечер с нами. Он очень важен, для меня и Валеры. Валерия Павловича.

- У Меня на сегодня ни каких планов, - с лёгкостью отозвался я на столь радушное приглашение.

Не успел усесться и положить в отведённую мне тарелку снеди, как зазвенел звонок. Хозяева молча переглянулись и Валерий Павлович, пожав плечами, пошёл открывать. Оказалось, пришли из института. Сработала важная сигнализация, отключить которую мог только он. Сказав, что это дело на полчаса, именинник извинился и оставил нас.

Буквально через пять минут в дверь снова позвонили. Татьяна Александровна открыла, и вскоре за столом оказался новый гость.

- Я родной брат Валеры, Василий, - представился он.

На вид это был приятный, благовоспитанный юноша, обладавший, не по возрасту, сильным магнетизмом. К нему так и притягивалось внимание. Он за собой, видимо, знал это свойство и, выждав определённую паузу, заговорил:

- Вы так пристально смотрите на меня, словно ждёте, что выдам какую-нибудь семейную тайну. Ну, что ж, люди вы брату не чужие, и, в конце концов, это ваше гражданское право. А вы, Татьяна, просто обязаны лучше узнать человека, с которым собираетесь связать свою жизнь. Ведь, если не ошибаюсь, он уже сделал вам предложение?

- Нет. Пока нет, но всё к этому идёт, - зардевшись, стала оправдываться Татьяна Александровна. - Быть может, это случится очень скоро. Возможно, сегодня вечером. Валерий Павлович мне дал это понять.

- Вот, - многозначительно сказал Василий и погрузился в себя.

Мы смотрели на него, как заворожённые и ждали пояснений этому «вот».

- Я понимаю, что вы хотите от меня не панегирика, ибо с парадной стороны брата знаете. Ожидаете, что перед самым ответственным в жизни каждого человека моментом я расскажу такое, о чём Валера, предпочёл умолчать, - пояснил нам Василий мотивы нашего напряжённого молчания.

- Он женат? - взволнованно спросила Татьяна Александровна.

- О, нет. Успокойтесь. В этом смысле всё хорошо. То есть, с вашей точки зрения. Холост и был холост всегда. По мне, будь я женщина, предпочтительнее было бы, что бы хоть раз был женатым. За полвека-то прожитых. Меньше было бы кривотолков, и подозрений.

- О чём это вы? - спросила, задетая намёками, Татьяна Александровна.

- Да, как вам.. Если уж рассказывать, то с самого детства. Смотрите, не пожалейте. Не пожалеете?

- Надеюсь, ничего нового вы мне о Валере не скажите, - как-то даже с вызовом парировала этот бестактный вопрос, возмущённая женщина.

- Как знать, как знать, - медленно начал Василий. - Когда я родился на белый свет, отца уже не было. Брату было семнадцать. Мать его родила в восемнадцать, меня в тридцать шесть. Когда я начал что - то соображать и задавать вопросы, меня научили, что Валера мой родной брат и я должен называть его братом. При том, что вёл себя он дома, как отец, и фактически являлся для нашей общей матери супругом.

- Какая гадость, вы всё лжёте! - Закричала Татьяна Александровна. - Перестаньте немедленно! Слышите! Вы не смеете!

- Мне говорили это с самого детства, - продолжал Василий. - Ты не смеешь. Не смеешь об этом расспрашивать и рассуждать. И я действительно молчал, как рыба. Но, всему приходит свой срок. Не входи вы в нашу семью, я бы и не позволил себе об этом заикнуться. Поймите меня правильно. Связывая свою судьбу с судьбой брата, вы просто обязаны знать о нём то, о чём он вам по той или иной причине не захотел или не смог сказать. Да, был, как и все, озорной. На службе в армии, мыл ноги в кастрюле с компотом. Но ведь это не криминал?

- Да, - согласилась растерянная невеста, - но, по-моему, Валера в армии не служил.

- Ну, не в армии, на офицерских сборах. Какая, в сущности, разница. Брат мой очень хороший человек. Мне грех на него жаловаться. Многому научил, что в жизни потом пригодилось. Хотя воровать я не стал, как он этого ни хотел. Приходилось брату одному отдуваться. Ну, нет во мне этой жилки, не смог я этим Валеру порадовать.

- Вы что ж, утверждаете, что Валерий Павлович воровал? - вступил я в разговор.

- Воровал - мягко сказано. Мёл всё подряд, что только на глаза попадалось. А за что же его, по-вашему, из института три раза выгоняли? Был хуже сороки-воровки. Его лечили, есть документ, от всем известной болезни - клептомании.

- А-а, так он просто был болен, - успокоилась Татьяна Александровна.

Реакция Василия на эти её слова была бурной и продолжительной, он чуть со стула не упал от взрыва гомерического смеха.

- Конечно, болен. А, как же иначе его можно было от тюрьмы спасти, единственного кормильца и надёжу. Ему же пятнашка светила за кражу государственной собственности в особо крупных размерах.

- Он, что же, ограбил банк? - поинтересовалась Татьяна Александровна.

- Нет. За банк, в те времена, сразу б голову сняли. Законы были суровые. Всё было гораздо проще. Он с подельником с завода станок украл и погрузчик. Собственно на погрузчике станок с территории завода и вывез.

Его схватили, судили, но адвокатам мы заплатили, и эти свиньи всё подтвердили. Как то, что часто его ловили за воровством. Дескать, сорок раз был пойман в институтской раздевалке при выворачивании карманов. Представили в суд справки написанные задним числом, что были с ним припадки и приступы. И всё. Над братом смилостивились. А его подельнику дали девять лет строгача.

Да, трудные тогда времена для нашей семьи настали. Брата выгнали из института, никуда не брали, чудом за взятки и по протекции удалось ему устроиться помощником машиниста электропоезда. Собственно дядя Юра, за него хлопотавший, его к себе в бригаду и взял. И чего он только о брате потом не рассказывал.

Говорил: «Идёт мужик по путям, я хочу гудок дать, пугануть, а Валерка шепчет, - не надо, мы сейчас, его голубчика, толкнём. А что б вы знали, тормозной путь электропоезда с вагонами - восемьсот метров. Сбили паренька, пополам разрезали, у него ещё руки ноги дёргаются, а Валерка спрыгивает с электровоза и по карманам у него шарит».

Брат злым тогда был, весь мир ненавидел. Дядя Юра рассказывал, сбили они ночью кого-то, послал он Валерку смотреть, в кабине один остался. Кругом лес, ночь, тишина. Жутко ему стало. Слышит, кто-то лезет. Он весь сжался от страха. Дверь открылась и через открытую щель человеческая голова закатывается. Он от страха так подскочил, что аж к потолку прилип. Следом за головой залезает Валера. «Вот всё, что от мужика осталось». Дядя Юра ему: «выбрось», а тот взял голову за волосы, да на километровый столбик поставил.

- Ужасы какие-то рассказываете, - выдавила из себя Татьяна Александровна.

- Это жизнь, - продолжал наставлять её Василий. - Вот вам, наверное, хочется узнать, почему мой брат, прожив полвека, всё ещё холостым ходит? Могу открыть секрет. Так сказать приподнять завесу семейной тайны. После суда, после того, как озлобился он на весь мир, приключилась с ним ещё одна беда. Не за столом будь сказано, стал по ночам ходить под себя.

- Как? - вскрикнув от услышанного, спросила Татьяна Александровна.

- Так. Самым естественным образом. Всё это случалось с ним во время сна. Сам спит, а процесс идёт. Поэтому-то с ним более одной ночи никакая женщина и не выдерживала. Очень хорошо помню то время. Повсюду сохнущие матрацы и простыни. Сам стал побаиваться, как бы всё это не оказалось наследственным.