В то время как Арон занимался наблюдением и разработкой плана, Сюзанна, забившись в угол, размышляла, каким образом использовать ядовитые грибы. Арон говорил, что женщина из Юты растолкла их в порошок, но у мисс Моран не имелось такой возможности. Грибы не высохнут до полуночи, а после будет уже поздно. К тому же нечем было их растолочь. Сунув руку в карман омерзительно пахнувшего и грязного передника, девушка нащупала грибы, словно желая удостовериться, что они по-прежнему там. В отчаянии оглядывая пустую комнату, мисс Моран не видела ничего, кроме мусора и...

Выпрямившись, девушка уставилась на смятые бумажки в углу, похожие на папиросную бумагу. Они ей напомнили о пикниках, устраиваемых Лилит в детстве. Кухарка всегда заворачивала сахар в маленькие пакетики, чтобы девочки могли положить его в чай. Сюзанна любила разворачивать эти трубочки и наблюдать, как сыплется сахар. Потом Лилит разрешала ей облизнуть бумажки. Если бы мать узнала об этом, попало бы обеим, но от этого сахар становился еще слаще.

Глаза девушки сверкали от возбуждения, когда она дрожащей рукой подбирала мятую бумагу. Надо ногтями размельчить грибы и завернуть крошечные кусочки в сигаретную бумагу, как это делала кухарка — один гриб на одну порцию, — и затем следует каким-то образом до утра бросить яд в еду или питье Иеремии. Отнеся мусор в свой угол, она попыталась измельчить первый гриб. Если скормить его Иеремии, он отравится, а если два — то умрет. Конечно, желательно подсыпать яд и вдохновителю головорезов — Джобу.

Сюзанна старательно крошила гриб, напоминая себе, что его надо измельчить на крохотные кусочки. Пэккарды еще ни разу не кормили ее. Очевидно, сегодня пленнице принесут еду. У бандитов тоже будет пиршество, во время которого и следует подсыпать яд. Что, если ее станут держать взаперти до прихода Корта? Девушка усилием воли отогнала эту мысль. Терпеливо кроша гриб, она складывала частички в бумагу. Вот, наконец, первый пакетик был готов, и улыбающаяся мисс Моран опустила его в карман, думая, что кухарка ни за что бы не позволила завернуть еду в такую грязную бумагу или держать съестное в грязном кармане. Женщина помешалась на чистоте и до блеска чистила посуду и полы. Сюзанна хихикнула — что бы она сказала по поводу ядовитых грибов в грязной бумаге? Думая об этом, мисс Моран принялась за второй гриб.

ГЛАВА XXXVIII

К шести часам вечера Корт уже знал, сколько людей находится в долине и где они размещены. Он также отметил, что Пэккарды усилили охрану, особенно по ночам, и мысленно отметил расположение постов. Ему было о чем рассказать Квинси. Им предстояло обсудить планы, взвесить все «за» и «против», но где, черт возьми, Эбнер и где Сюзанна? Она еще ни разу не вышла из хижины. Мужчина вновь навел бинокль на двери ее убежища, если, конечно, бандит охранял именно ее. Головорез, прислонившись к двери, стоял, дымя папиросой и думая, несомненно, об ужине. Корт, услышав сзади шум, юркнул за деревья — вдруг это не Квинси.

— Где он, черт возьми? — пробормотал Эбнер, шагая в темноте. — Я ж отлично знаю то место, где...

— Я не спорю, что знаешь, — тихо проговорил адвокат, выходя из укрытия и поднося к глазам бинокль.

Бородач опустил на землю тяжелую поклажу и тяжело плюхнулся сам рядом с ним, отдуваясь и с любопытством глядя на Арона. Тот, опустив бинокль, выругался.

— Что такое? — поинтересовался громила. — Дай-ка взглянуть.

— Сюзанна. Я нашел ее.

— С ней все в порядке?

— Как, черт возьми, я могу отсюда сказать? По крайней мере, идти она может.

— Тогда в чем дело?

— Дело в Иеремии Пэккарде. Этот ублюдок лапает ее.

Эбнер окаменел:

— Ну, пока мы ничего не можем сделать, Арон, поэтому держи себя в руках.

Адвокат побледнел еще больше:

— Боже мой, я не могу ее здесь оставить. Можно вообразить, что с ней сегодня случится. Иеремия...

— Хватит думать об этом! — рявкнул Эбнер. — Сейчас нельзя выступать, надо подождать до полуночи.

— Он...

— Я знаю, кто он. Сейчас надо разработать план. Сосредоточься на этом. — Квинси, прищурившись, рассматривал собеседника. Как тебе Сюзанна, Корт?

Адвокат взглянул на него, затем вновь перевел взгляд на лагерь.

Сюзанну отвели в дом Джоба. Он чувствовал, что его лишили его собственности, однако мужчина не мог сказать это Квинси, поэтому ограничился словами:

— Я не хочу, чтобы она была в их руках. Вот как мне Сюзанна.

— И это все?

— А чего ты хотел? — пожал плечами Корт.

— А ты не думаешь, как она к тебе относится? — продолжал интересоваться бородач, желая получить искомый ответ.

— Ей, наверно, хочется меня застрелить, — с горечью произнес Корт. — Теперь Сюзанна, наверно, знает, что попала в переделку из-за меня.

— Сомневаюсь, что она так считает, — с уверенностью в голосе заметил Эбнер. — Девушка почти влюбилась в тебя, Арон.

Адвокат метнул в его сторону удивленный взгляд, затем поспешно отвел глаза. Ему пришлась не по душе тема разговора — он никогда не анализировал ни своих чувств к ней, ни ее к нему.

— Если вам обоим суждено выбраться из переделки, то, может, подумаешь на досуге о ваших отношениях. Молоденькие девушки, впервые влюбившись, очень страдают.

— Особенно, если их держат в плену Пэккарды, — рявкнул Корт. — Я думаю, ты хочешь заняться разработкой плана.

— Ага.

Квинси вынул сумку с едой и передал приятелю хлеб с мясом.

— Как насчет лошадей на обратном пути? Видел внизу Эбена Пэккарда?

— Ты говоришь о старике с заячьей губой? Здесь он, красавчик. Последняя хижина на северной стороне полотна.

— Может, кому-нибудь из нас сыграть роль Эбена?

ГЛАВА XXXIX

Сюзанна покорно шла за Иеремией Пэккардом, тащившим ее в большой дом. Там ее довольно бесцеремонно толкнули на деревянную скамью и сунули в руки тарелку с едой. Она уселась, опустив голову, глядя в стол, словно напуганная столь жестоким обращением, но на самом деле сквозь полуопущенные ресницы наблюдала за собравшимися. В комнате находилось много народу: Джоб, Мерримей, шесть или семь незнакомых ей людей, сладострастно поглядывавших на нее и отпускавших в ее адрес сальные шуточки. Сюзанна отмалчивалась и ела. Девушка опасалась привлечь к себе внимание неповиновением и, с другой стороны, боялась, что под ногтями остались микроскопические частички яда от грибов. Она не задумывалась над тем, что ее могла ждать злая судьба — погибнуть от своих же собственных рук. И все же бедняжка ела, давясь, с трудом глотая, но не спуская глаз с бандитов. Тарелка Иеремии стояла рядом с ее тарелкой. Она могла спокойно бросить крупинки яда в фасоль, и мужчина не почувствовал бы разницы.

Целый день Сюзанна посвятила тренировке. Скручивая в бумаге пыль, она старалась незаметно высыпать ее в воображаемую тарелку, Наконец, мисс Моран добилась того, что могла, действуя одной рукой, развернуть бумагу. Заметит ли Иеремия, если она протянет руку над его тарелкой, а из нее что-то посыплется? Увидит ли растленный юнец красновато-коричневую пыль над едой, ибо размешать ее не представлялось возможным? Девушка продолжала есть, зажав в левой ладони заветный пакетик, ожидая удобного случая.

— Завтра ты первым насладишься ею, — проговорил молодой бандит, кузен Иеремии.

Тот повернулся к юноше. Сюзанна инстинктивно сжала в руке пакетик. Головорез, почувствовав движение, обратил все внимание на пленницу:

— Не можешь дождаться, да?

Остальные раскатисто расхохотались. Мисс Моран промолчала, не поднимая глаз, чтобы не видеть их сладострастных, сальных физиономий.

— Эй, налей мне кофе, — потребовал Иеремия. — И принеси его мне. Смотри, чтобы не остыл по дороге. А не то сегодня я согрею тебя.

Сердце девушки гулко заколотилось. Она поставила свою крошечную тарелку и взяла в правую руку чашку. Теперь мисс Моран знала, как осуществить план, и направилась к очагу, где на подставке висел огромный чайник. Поставив чашку, пленница опустилась на колени, взяв правой рукой чайник, а левой заученно проведя над чашкой. Ручка чайника жгла ладонь, но бедняжка молчала, сосредоточенно наполняя чашку.