— Как она?… Узнала всё?
— Не всё, но кое-что… Врать не буду, плохо. Удар неожиданный и силы немалой. Но отойдёт. Поможем. — Взяла её руки в свои Нина.
— Тоска беспощадней болезни. Та вылечивается, тоска же — убивает, — всхлипнула Ада.
Женщина вгляделась в её полные той самой тоски, о которой девочка только что говорила глаза.
— Тут ты права, поэтому мы и будем рядом, — твёрдо заявила она.
— Почему он так, тётя Нина? Я столько вытерпела из-за него. Со мной дружить никто не хотел. В школе, как узнают, что он "сидит" так травить начинают, бегут, как от прокажённой или предлагают фамилию сменить, от отца отречься. И мне приходится в другую школу переходить. Там сколько-то держусь до первых боёв и опять в новую. А в одной только день и была. Директор привел меня в класс и объявил, что в классе будет учиться дочь "врага народа". Я больше и не пошла туда. Что мама знает, а что и скрывала от неё, ей бедной и без меня не легко было.
Я понимала, что Нине не просто сейчас воевать с моей дочерью, но она старалась.
Удерживая Аду рядом Нина говорила:
— Ада, погоди судить. Не торопись… Приговор успеешь всегда вынести. В тридцатых многих вот так поторопились засудить.
— Это другое… — упиралась та.
— Уж поверь, суд, он и есть суд, в чём бы он не проявлялся. Ты не маленькая понимать должна. Жизнь она не гладкая, как лёд. В ней всякого беса намешано. И мы по ней катим не на коньках. Там где отец: война, фронт, смерть. Он семейный человек, вы избаловали его своим вниманием и теплом, а сейчас, будучи вдалеке от вас, ему одиноко и он страшно скучает. В этом его прощение, понимаешь?
— Предательство невозможно оправдать или понять… Мы что, не скучали? А мамулечка какая красавица была… Она идёт, а мужчины оглядываются и друг на друга наскакивают. Чтоб не привлекать внимание, она в платки куталась, да сутулилась. Споткнись мы — он бы нас тогда не простил. А теперь мама погибает… Из-за него… и той дряни.
В возмущении Нина взмахнула руками и стукнула себя по бокам.
— Я ей одно, она мне другое, что ж ты упрямая-то такая. Послушай меня. Ты пиши ему, не отмалчивайся. Прошу, делай вид, что ты не в курсе. Они сами с мамой разберутся, не встревай. А маму обломаем потихоньку. Сейчас бесполезно говорить с ней. Боль и обида разум заморочили. Но она сильная.
— Но как он мог? Моё сердце превратилось в кусок мяса. Голова отказывается понимать. — Всхлипнула Ада. — Я не могу смириться с его эгоистичным себялюбием.
— Отец твой не молод и не стар- момент, когда форма сливается с содержанием. Сама посуди, тело ещё не начало заметно разрушаться, приплюсуй сюда рост и красоту. От его образа исходит мужская сила. А статус достиг не малых высот- командующий, герой. Естественно, за ним будет бабьё до старости таскаться.
— Не понимаю я этого… Не прощу! Никогда! Ни за что!
Нина подивилась упрямству девочки, но не отступила:
— Стоп, стоп! — легонько похлопала останавливая её пыл она. — Давай попробуем разобраться. Как ты думаешь, солдат твой отец жалеет и заботиться о них?
Ада задумалась и утвердительно закивала:
— Думаю да, он такой.
— Ты права, по отзывам воюющих с ним рядом людей в этом ему нет равных, но с тем же он понимает, что они только инструменты войны. Пушечное мясо, понимаешь? Он вынужден, хоть и с неспокойной душой, каждый день отправлять их на смерть. Иначе не выиграть бой между Жизнью и Смертью. Вот и те женщины, что делят и будут делить на фронте с ним постель: для него только солдаты, которые нужны ему на тот период, чтоб воевать. Он будет жалеть их, чувствовать себя виноватым, но пользоваться. Только пользоваться, пойми. Природу не остановить. Это реальность, её надо принять. Всё пройдёт… — отвечала она сочувственно вздохнув.
— Понятно, не маленькая, но молодая там, вы же в курсе, к тому же трепло, вон звон идёт какой, как он мог… Она в дочери ему годиться. Вы хоть понимаете, зачем ему эта девчонка? — воскликнула Ада, приподняв над головой указательный палец. Застывший на мгновение в воздухе.
— Скорее всего сама подлезла, а он посчитал, что такой зелёной можно навешать на уши что угодно. Не думаю, что у него там что-то серьёзное. Полагаю, он будет несказанно удивлён, когда сквозь пушок пробьётся вороний клюв. К тому же, радость моя, у "воробушка", молодость возрастное явление и непременно с годами пройдёт. А мама твоя вечно будет молодая. Потому что, молодость — это талант, и у твоей матери он есть. Она у тебя до седых волос будет девочка. Так что не страшно. А что в дочери… Мужику всё равно кто под ним, особенно раз сама туда залезла, лишь бы баба.
Ада сморщила лицо и передёрнула плечиками.
— Как это всё противно…
— Вникни в ситуацию, с "воробушком" у него расчёт. Не искать же ему на каждый случай объект, можно в такое дерьмо вляпаться, что не отскоблишься. А вас любит сердцем, душой. Вспомни, как он вас искал…
— Искал… А нашёл её…
— Одно другому не помеха. Вам-то что пишет, поди, что скучает и любит…
— Примерно так… Только чего стоят эти его слова, как им верить. Такая беда…
— Не ерунди. Вот когда он вас знать не захочет, тогда беда. А сейчас плюнуть надо и растереть. А молодости нечего бояться. У неё своих недостатков выше крыши.
У Ады вспыхнули недоверием глаза. Что это? Тётя Нина говорит с ней как со взрослой или уговаривает точно маленькую?
— Скажете тоже… — пробубнила она.
— У твоей матери, ум, любовь, опыт, терпение. К тому же она молодая и красивая женщина. А что у той? один пшик. Опять же не сбрасывай со счетов то, что он к вам привык, а мужики так устроены, они не любят что-то в своей жизни менять. Поверь, ягодка, мне.
— Всё равно противно. Мама ему так верила, я вообще боготворила. Мы столько из-за него страдали… А он взял и променял нас на какую-то свистульку.
— Цыц! Ни на кого он вас не менял. Искал вас, с ума сходил. Здесь, в госпитале, опять же, с вами был… Вы почувствовали фальшь? он недостаточно любил вас?
— Да нет. Тогда нет, а сейчас всё выглядит иначе…
— Не придумывай… Его три года ломали, унижали и держали без женщины. А тут война, убрала все барьеры, развязала руки и сделала его хозяином положения. Он одурел от безнаказанности и свободы. Это притупило в нём бдительность и за такую глупость когда-то придётся платить. Хорошо, если б только ему, а то и вам ещё достанется.
— А вы не оправдывайте его, — сердито стукнула она чашкой о блюдечко, которое жалуясь зазвенело.
Но Нина даже бровью не повела.
— Ой, милая, его война оправдает и власть тоже. Потому как нужен позарез. Так что адвокатов у него, на сегодняшний день, найдётся и без меня достаточно. Вот за будущее не ручаюсь. А пока он надежда наша. Мы ему прощаем его грех. А бабы? Вся Москва в него влюблена, будете на всё реагировать в скелетов превратитесь… Сами себя съедите. Пойми ты, мужики так устроены, они живут не той бабьей правдой какая есть на самом деле, а той, какую они хотят слышать и видеть.
— Тётя Нина, вам легко рассуждать…,- опять взялась Ада за чашку.
Теперь Нина повысила голос на полтона.
— Ты не глупая девочка. Хочешь отца иметь, смиришься. Я не говорю с тобой о прощении. Женщины не умеют прощать. Но они способны думать. К тому же барышня с любовью играть опасно. А она у них с мамой есть. Её надо беречь. И для этого мы наделены способностью прощитывать ходы соперницы, отбивать атаки и выигрывать бои. Потом ты слышала поговорку: сучка не подставит, кобель не вскочит. Какой мужик от сладкого откажется. Я такого пока не встречала.
Адка крутанула бедную чашку по блюдечку. Она задзинькала.
— Не пойму, молодая же она и не деревенская дурочка, что в нём нашла, старый же он.
Нина осторожно покрыла её руку своей и опять взяла на себя роль защитника Рутковского.
— Ну не немощный же… Хотя слышала: первый год войны выглядел он не лучшим образом. Чёрный, худой, недоспавший, недоевший. От вас опять же ни слуху, ни духу. Отступление такое страшное. Москва за спиной. Дела на фронте хуже не бывает. Жуков со своим бездарным руководством методом кнута. Это всё надо пережить, пропустить через себя. Говорят, одни глазульки светились на лице. Сто процентов ему не до любви было. Если только нужду мужскую скинуть. Да и влюбиться в такого молодой девчонке невозможно. Но там где баба думает головой, а не любовью и поставила себе цель, возраст мужика значения не имеет и вид тоже. Тем более, такого, как твой отец. Даже если б он был метр с кепкой, лысый, слюнявый и с животом точно шар, она бы с тем же рвением изображала любовь.
