— Э-э, а может к счастью? — робко спросила я.

— Может быть. Так или иначе, хоть ты и считаешь себя человеком, — усмехнулся он, — сила твоя достаточна, чтобы ты заняла достойное любого дэва положение в нашем обществе.

— Вы кое-что так и не поняли. Это дух сильный, очень сильный. Я же слабая. Даже контролировать его не могу.

— Здесь ты права лишь в одном — от отца тебе достался слишком ограниченный энергетический запас, достаточный для человека, может быть, даже богатый, но не для дэва. Поверь, мы найдем выход. А сейчас лучше расскажи о том, как ты жила раньше. И… откуда такие странные отношения с асурами и уж тем более с тенями и Наследником. Мы и не думали, что подобные существа могут сделать то, что он сделал для тебя.

Я улыбнулась кончиками губ. Теплый сгусток его души все еще светился у меня внутри. И каждый раз, когда я касалась этого чуда, отзывался с тем же трепетом, что и сам Данте.

Вопреки моим ожиданиям рассказывать было не так сложно, хотя и приходилось ловко лавировать меж подводных камней. Так же неохотно я отвечала на вопросы об асурах, хотя их было более чем достаточно. И уж тем более я начинала огрызаться, когда Сияющий расспрашивал меня о Наследнике.

— Странно, — смерил меня взглядом дед. Хотя какой он дед, если выглядит куда младше моего папочки, в день когда я уехала на пикник с асурами. — Придя сюда, ты была его невестой, а сейчас связь порвана. Хотя мы ничего не делали.

— Как это порвана? — удивилась я, вспоминая, как еще утром ругалась — совсем ботва нарисованная разленилась, не шевелится больше, да и вообще напоминает простой рисунок хной. Так значит роспись таковым и стала и, если потереть мылом, вполне может совсем исчезнуть.

Небо, что же я наделала!

Теперь понятно, отчего он так взбесился, я бы и не такой шум подняла, порви он обручение на моих глазах. Да я до сих пор, как вспомню о его повторной попытке обручения, хочу бить тарелки, желательно о чью-то рогатую голову, таскать за блондинистую шевелюру и си-ильно скандалить. Все-таки оказалось, что я несколько ревнива.

А уж об этом недолюбленном, неуверенном мальчишке и говорить нечего.

И что мне теперь делать? Будь колечко у меня, я его хоть на клей бы посадила. А что теперь — требовать вернуть многострадальный артефакт?

Видимо, я так увлеклась самокопанием с элементами садомазохизма, так губы начала кусать, что голос Сияющего заставил меня вздрогнуть.

— А вот и твои дружки пожаловали. Примешь гостей?

Смотри-ка, уже дружки, а то все демоны, демоны. Хорошо если не поганью мерзопакостной величали.

Первым на нависшую над садом террасу ворвался Аскар.

— Как ты себя чувствуешь, малышка?

Заглянув в себя, я в который раз убедилась в собственной целостности. Ненароком задетый теплый пульсирующий комочек радостно засверкал и, как мне показалось, посмотрел на меня с некой надеждой, как уличный пес смотрит на рассеянно потрепавшего его по лохматой голове прохожего. Умею я сделать больно.

«Талант», — хмыкнул феникс.

«Ты-то помолчал бы».

Дух пристыжено засопел. Знает ведь, что чуть не угробил нас.

— Живой. Знаешь, как это приятно.

— Да уж подозреваю.

— Ну, а в общем, — пристал заботливый Бали, — нигде ничего не болит?

Я стянула вниз широкую пройму туники, надетой поверх тонкой шелковой рубахи и шаровар, демонстрируя три золотистых полосочки от когтей.

— Немного в груди першит да общая слабость. Ничего, завтра все пройдет.

— Надеемся.

— Лилит, мы хотели с тобой поговорить. — Ох, не люблю когда Заквиэль так говорит.

— Тогда не стойте, садитесь. Вас кормили?

— Не беспокойся, милая. — Он вздохнул. — Завтра мы уходим домой. В Царство.

На пару секунд у меня случилось помрачнение рассудка, я едва избежала нехилого обморока. Голос внутри, подозрительно напоминающий феникса, ругался очень неприличными словами, при том половину из них я так и не поняла.

Зато поняли все остальные, так как привычку затыкать себе рот я приобрести так и не сумела. Поняв что дело лингвистического посвящения мною выполнено в полном объеме, я наконец выдала хоть что-то цензурное:

— А?!

— Лилит, мы не можем здесь долго задерживаться, — начал оправдываться Аскар. — Сама понимаешь, у нас там война, Хананель, отец.

— Вот мы и хотим, чтобы ты решила, что будешь делать дальше, — опустил глаза Бали.

— Пойдем с нами, а?

Эх, жалко силы у меня сейчас, как у наглотавшейся моррия, а то от магической истерики не отвязались бы. Вместо этого я подняла с пола туфлю и запустила как-то так неопределенно, поймал ее Сияющий. При том лбом.

У асуров случилась не самая тихая истерика.

— Если ты захочешь, мы можем проводить тебя до Светлого Леса, — предложил Данте.

— Об этом не может быть и речи, — влез Сияющий, сверкая шишкой на лбу. — Сегодня Лилитану признали моей наследницей. Так что она останется здесь.

— А меня кто спросил?

— Я думал, тебе будет интересно научиться более действенно управлять аватарой.

Вот так, взял и кинул шмат сала голодающему. Конечно мне будет интересно.

— Это будет даже лучше, — кивнул Данте, не дожидаясь моего ответа. Неужели он был так очевиден? — Сюда Хананель точно не доберется.

Недовольно засопев, я промолчала, слегка шалея от чужой наглости — так красиво меня сделать.

Когда луна осветила сад, я все же соизволила подняться, чтобы проводить гостей. Взгляд так и норовил приклеиться к красивому синеокому асуру, но каждый раз, поймав себя на чересчур пристальном разглядывании нежно любимого лица, отводила глаза, напоминая — я не то что смотреть, стоять рядом после того, что сделала, не имею права.

Остановить его я так и не осмелилась.

Ну да, как крушить всяких монстров — всегда пожалуйста, а вот со своим сердцем разобраться не могу.

Вместо этого я вернулась на террасу и пристроилась на парапете.

Поплакать что ли?

Теплый ветер развевал темные пряди волос, лаская лицо. Скатившуюся из глаз слезинку он тоже поймал и вытер мне щеку. Только тогда я поняла, что происходит.

— Ты нужен мне, — прошептала я, зная — если захочет, услышит.

Так и случилось. Не прошло и полминуты, как рядом опустился Данте.

— Лилит, прости меня.

— За что? — не удержалась я.

— За все, — не остался в долгу Данте.

— А если ты сделал что-то, о чем я еще не знаю, тоже прощать?

— И за все, что сделаю.

От такой наглости я даже оторопела. А заодно и раздумала лезть с собственными извинениями. Как говорится — молчание золото.

— Ну ты… совсем совесть потерял.

— Моя совесть чиста, я ею не пользуюсь.

— А в лоб?

Этот нахал еще и пригнулся для легкости. Ну что ж, сам виноват.

— Ай, больно же! Ты что, совсем ополоумела, инструментом драться?

— Боишься, котэ расстрою? Не дождешься. Теперь будешь знать, как мне врать.

— Буду — аккуратней, чтобы ни узнала.

— Значит вот как?! Тогда можешь идти отсюда, — ткнула я пальцем в пустоту.

— Еще чего, — хмыкнул он, подхватывая меня на руки. — Мне велели до утра не появляться. Что, мне теперь на улице ночевать?

— А ты как хотел?

— Вообще-то у меня есть законная жена.

— Официально я тебе еще не жена. Да и не официально тоже.

— Какой недосмотр, — Данте насмешливо покачал головой. — Надо срочно исправлять. — Ухмыльнувшись, он разжал руки, и я с визгом упала. Хорошо не высоко — на собственную постель.

За всеми этими препирательствами я даже не заметила, как мы оказались в моей спальне. Демон сел рядом и, коснувшись щеки, заявил:

— Только попробуй меня выгнать!

В первую минуту я так опешила, что и сказать ничего не смогла. И только потом заметила, с каким вниманием и надеждой наблюдают за мною синие глаза. Поэтому фыркнула:

— А ты только попробуй уйти. Черте-енок!

Данте просиял. Только сейчас понимаю, как он боялся снова быть отвергнутым.

Нежно уцепив мочку моего уха кончиком клыка, асур прошептал, жутко довольный собой: