— Иду, — вышел из дома демон. — Надо было закончить дело, пока вы тут на всю деревню орали. Давай одевайся, пока не окоченела.

Демон подержал мою куртку, пока я впихивала в нее свои порядком замерзшие руки. Застегнувшись, я осторожно дотронулась до своего плеча — вчера Марфа аккуратно зашила дырочку. На мой тоскливый взгляд демон ответил, сжав кончики пальцев. Понятно, уже ничего не изменить.

Вадик прокомментировал наши переглядывания невнятным хмыканьем.

Меня закинули в седло, и мы выехали со двора. Я наложила морок, так что проснувшаяся деревня видела лишь ободранную кошку, выбежавшую из ворот вдовы. Конечно, мне очень хотелось по обычаю подтереть следы своего пребывания и злодейств с помощью «Танца скорбного огня», но вовремя вспомнила, что у Марфы трое замечательных детей и это их отчий дом.

— Твоих рук дело, — кивнул Вадик на новоявленный пруд.

— Угу, — подтвердила я. Затем остановилась, загребла горсть энергии с нефрита и кинула ее в мутную воду. Обернувшись через минуту, я увидела чудесный пруд с распустившимися водными лилиями.

Вот так, пусть от меня останется хоть что-то красивое.

По дороге я рассказала Вадику о наших приключениях. Он как всегда посетовал, что не беру его в свои игры. В ответ я посюсюкала, и мы с полчаса переругивались, пока демон не посоветовал нам пойти подраться лопатками в песочнице. Мы обиделись и начали перебрасываться мелкими зелеными пульсарами. Под конец скинутый из седла Вадик завопил о моей не честности, ведь у меня была куча преимуществ в виде амулетов и артефактов непонятного назначения, типа маленьких змеек, срывающихся с моего пальца и рвущих пульсары в клочья.

— Зверинец ходячий, — вздохнул Вадька. — Пятиголовая гидра у нее за подушку, огненная саламандра вместо спичек, а феникс вообще за духа-хранителя выступает. До сих пор не могу поверить в то, что ты рассказала.

— А я-то как не могу. Понимаешь, Вадик, он вдруг стал телесным, вполне таким… структурированным. — С полминуты я думала, что же такое ляпнула. Решив, что данное слово — особо заковыристое ругательство, успокоилась и продолжила: — Дух куда умнее меня и точно знает, что делает.

— Быть умнее тебя не мудрено.

— Чего? — ощетинилась я, высвечивая на руке шарик мелкой молнии.

Данте демонстративно громко вздохнул и закатил глаза. В дело пошли уже две молнии. Вадик свалился с лошади, а Данте еще и добавил, отразив свою.

— Извини, — похлопал демон глазами. — Я нечаянно.

— Нечаянно! — взревел дружок, вставая.

Тут начался очередной беспредел. Демон с магом стали перебрасываться чем-то напоминающим липкий кисель, почему-то большей частью оседавший на мне. Поняв, что главное веселье обходит меня стороной, я не преминула вмешаться, раскидав обоих драчунов потоками воды. Затем соскочила с лошади, провалившись в грязь по щиколотки. С боевым кличем я врезалась в драку, разметав их, как малых мальчишек. Погоняв этих оболтусов по полю пару минут, я, наконец, их изловила — одного схватила за хвост и накрутила его себе на руку, другого прижала коленом к земле и вывернула ему кисть.

— Так, или вы сейчас миритесь и прекращаете этот балаган, или я наложу на вас заклятие молчания. Все всем ясно? — осведомилась я и, дождавшись согласного мычания, отпустила.

— Ну ты зверь, Лилит, — покосился на меня дружок, потирая запястье.

— И не таким будешь после такой побудки, что мне досталась сегодня. И вообще помолчи, — насупилась я, устраиваясь в седле. — Мне надо подумать.

— Ты — думать? Лучше не стоит, а то когда ты думаешь, все получается даже хуже, чем когда действуешь наобум.

Отвечать я не стала, была слишком погружена в свои мысли. И даже не заметила, как напугала этим Вадика и асура.

На отдых мы решили остановиться не дожидаясь сумерек, в первом попавшемся постоялом дворе, благо набрели на торговый тракт — в это время года полупустой. Хозяин сего заведения обрадовался нам, как родным, правда, пока не разглядел получше. Пара молоденьких магов в купе с подозрительным типом с неподражаемо садисткой улыбочкой может довести до заикания кого угодно. Но ничего, трактирщик вздохнул поглубже и вроде бы справился с желанием выгнать нас подальше и больше никогда не видеть. Даже ужин нам подал раньше положенного.

Быстро покидав еду в желудок, я плюнула на вновь начавшуюся у моих спутников потасовку и отправилась спать.

Маленькая комнатка оказалась на диво чистой и уютной. Я сняла пропахшую потом, напитавшуюся грязью и почему-то гарью одежду и, натянула на себя стыренную у Вадика рубашку тонкого льна, завалилась в хрустящую от чистоты постель.

Едва голова коснулась подушки…

Разбудил меня приглушенный мат, раздававшийся по ту сторону двери. Я ухмыльнулась и щелчком пальцев открыла замки, на которые нарвался Вадик.

— Лилит, ты совсем умом тронулась со своими охранками. Чуть из лучшего друга цыпленка табака не сделала.

— Не кудахтай, — зевнула я.

— Демон пол часа под твоей дверью топтался, не решаясь зайти, и ничего — его твои охранки не тронули. А меня на подходе поджарили. — Вадик сел на край постели и посмотрел на меня, — Лил, что происходит?

— Знаешь, Вадик, за последнее время чего только не произошло. Мы расстались на пару дней, а я уже умудрилась натворить таких дел…

— И почему я не удивлен. Зная твой неугомонный характер, можно ожидать чего угодно. Бедный Данте, сочувствую ему, такую гарпию в жены взять.

— Откуда… Так ты знал?! — поразилась я.

— Конечно знал. Точнее догадывался. Помнишь, как мы в кабинете Оливье сидели? Я наблюдал за ними. А когда ты начала свои разборки с Бальтазаром, у этого в глазах такое творилось, он, кажется, даже дышать забывал. Я думал не выдержит, но ничего, челюсть поплотнее сжал и промолчал. Тут-то мне все и стало понятно, кто бы еще так старался сдержаться, если не тот, кого это острее всего касалось.

— И ты мне не сказал о своих наблюдениях?

— Сказал бы. Если бы кое-кто не скрылся в неизвестном направлении.

— А что, чиркнуть лишние две строчки в письме трудно было?

— Это не моя тайна. Да и запретили мне что-то тебе говорить. Очень так доходчиво объяснили, во что мне лучше не совать нос, если не хочу его лишиться. Они, знаешь ли, иногда такими «милашками» умеют быть. Один твой дружок саблезубый чего стоит. Поэтому я так удивился, увидев его здесь с тобой. В общем, разбирайся сама со своей любовью.

— Ты самый лучший друг! — Улыбнувшись, я расцеловала Вадика в обе щеки и потрепала светлые патлы. — Поэтому я хочу тебя кое о чем попросить. Вот, возьми, — протянула я сложенный листок бумаги.

— Что это? — приподнял белесые брови маг, уставившись на мой довольно неумелый и весьма схематичный рисунок, наскоро накаляканный на листе книги.

— Это было изображено на амулете, с помощью которого Хананель надеялся меня остановить. При том демон был уверен в его силе, — поморщила я нос. — Кажется, он точно знал, как воздействовать на воплощенный дух. Я прошу — узнай, что это такое. А теперь слушай меня. Ты поедешь в Вольск и будешь охранять город. Твоих знаний вполне достаточно, чтобы обнаружить злой умысел или асурий хвост. До весны.

— Да, моя принцесса, — склонился Вадик.

Я обняла его и тесно прижалась к такому знакомому, такому родному Вадику. Как давно мы с ним знакомы. И теперь ему будет лучше где-то подальше от меня.

Знаю, когда-то, много лет назад, когда мы только познакомились, Вадик был немного влюблен в меня. И только его глаза и непонятная преданность удерживали меня тогда на грани, не позволяя скатиться в истерику. Потом он понял, что нас разделяет даже не титул и высокое происхождение, а нечто большее, подозреваю — к тому времени Вадик уже догадался, что это была тень крылатого асура, заслонившая меня от всего мира. Но даже тогда его преданность меня не оставила, навечно оставив память о первой любви.

Моей первой любовью стал синеглазый легкокрылый вреднющий демон. Второй — лишь его тень.