Работа, повседневная суета, вот и пролетел месяц с Вальпургиевой ночи. Кругом дел невпроворот и за заботами да хлопотами легче прятаться от боли живущей в душе. Но сегодня моя платина быта, сдерживающая поток эмоций дала течь одной короткой фразой шефа:
— Ал, а ты что тут делаешь? У тебя же отпуск с сегодня. Домой, домой и не смей возражать, на тебя же без слез не взглянешь. Как труп ходячий. Живо отдыхать.
В пустой холодной квартирке на девятом этаже, тихо. Только стук капель из крана и тиканье часов. Безумное спокойствие, когда воспоминания налетают роем, когда боль вырвавшаяся на волю мстит за дни спокойствия. За прошедший месяц я испробовала все. Вызывала духов, спрашивала у стихии, даже заглядывала в прошлое. Все бесполезно, а Лита неминуемо приближается. Ответов нет. Любовь вырвана из памяти, лишь крошечные обломки фраз, ощущений, остались во мне. Не могу. Не могу сидеть одна, вновь переживая боль утраты, вновь ощущая страх от неизвестности. Лучше уж пойти в клуб и забыться в пьяном угаре. Да. Решено. Сегодня ведьма будет пить. Стаскивая с себя повседневную, рабочую одежду и кидая ее прямо на пол, я прошла в душ. Прохладные струи воды приятно ласкали кожу, смывая усталость. Через десять минут я уже стояла перед открытым шкафом и задавалась больным для любой девушки вопросом: Что одеть? Из дальнего угла был выужен кружевной комплект, купленный четыре месяца назад в честь дня Валентина в Черной орхидеи. Черные лоскутки шелка с красным кружевом смотрелись очень соблазнительно. Дальше в выборе гардероба дело пошло легче. Топик из красной ткани с черным узором в виде дракона, короткая юбка в обтяжку, босоножки на шпильке. На лицо наложен яркий макияж, на голове художественный беспорядок. Вот и все. Вооружена и очень опасна.
Ритмичная музыка, полумрак танцпола. Три "Космополитена", два "Махито" и стакан "Редса" будоражат кровь. Еще теснее прижаться к партнеру. Ощутить запах соленого пота и жар его желания. Шаловливые пальчики легко скользят по крепкой груди незнакомца. Его рука опускается с талии на мое бедро. Поднимаю глаза силясь рассмотреть его лицо. Серые глаза смотрят откровенно и жадно, узкие губы приоткрыты и тянутся для поцелуя. Парень, в общем-то, симпатичный, но…уворачиваюсь позволив чужим губам скользнуть по щеке, оставляя влажный след. По телу проходит волна отчуждения. В зал сквозь приоткрытое окно на потолке врывается ветер, заглушая шепот на ушко:
— Поехали ко мне.
Я вздрагиваю всем телом, желая только одного, оказаться подальше от этого типа, к которому еще миг назад страстно прижималась. Легко выскользнув из отталкивающих объятий, грустно улыбаюсь и качаю головой. Прости, смертный, ты и в подметки не годишься моему демону. И наутро я бы, скорее всего, обратила тебя в легкую дымку, да выпустила в открытое окно. Легкий ветерок погладил мою щеку силясь охладить горящее тело. Хмель все еще гуляет в крови, но уже не дарит того чувство легкости. Лишь тяжесть и разочарование. Пора домой. Скоро на город прольется гроза, а в маленькой квартирке на девятом этаже прольются слезы, сдерживаемые уже месяц. Потная ладонь стискивает мое запястье:
— Так не пойдет. Не стоит ломаться. — Партнер по танцу зло улыбается и пытается притянуть меня к себе.
— Отпусти, — тихо, очень тихо, но он слышит. Вздрагивает и заглядывает в мои глаза, а там…буря, ураган, свободная стихия в танце на балу.
Благоразумие и алкоголь не совместимы. Лишний раз в этом убедилась, когда парень вместо быстрого освобождения моей конечности, резко шагнул вперед и обхватил второй рукой мою шею. Его губы легко нашли мои. Ненавижу насилие.
— Ах, ты, дрянь. — Парень недовольно морщится, вытирая с прокушенной губы капли крови. Я кончиком языка слизываю. багряные капли с моих губ и улыбаюсь, делая шаг вперед. Музыка затихает, когда пульт ди-джея вспыхивает каскадом искр и тонет в темноте. Легкий ветерок набирает силу, софит оказывается перевернут. Паника. Слышны крики про бомбу и теракт. Только он и я замерли в этой кутерьме. Я жажду мести, а он просто не может двинуться. Его тело стало ловушкой для сознания. Я слышу его испуганный крик, но мне все равно. Ведьмы не прощают обиды. Еще один шаг. Кровь пьянит неизвестная ранее ярость. Стихия получает полную свободу, и что-то древнее как мир, смотрит на застывшего статуей парня моими глазами. Острыми коготками провожу по щеке хрупкой человеческой оболочки и с удовольствием наблюдаю, как из тонкой царапины выступают кровавые капли. Разум парня вопит от боли и бессилия, этот крик как музыка для меня. Мои руки скользят по плечам застывшей жертвы, вверх по шее и зарываются в волосы. Едва касаясь его уха, я шепчу:
— Поиграем? — и мой язык быстро слизывает тонкую струйку крови сбегающую по щеке. — Ммм… какой ты вкусный.
Плотно прижавшись к парню, я ощущаю мурашки бегущие по его телу. Страшно? Ничего. Это научит тебя на всю жизнь. В темноте танцевального зала, только он и я. Остальные уже муравьями суетятся на улице. Через миг я услышу звуки сирен, подъезжающих пожарных машин. Пора заканчивать игру. Мои руки скользят вниз по груди парня, на миг задерживаются у пояса и вот уже касаются ширинки. Тихий шепот, спешно начертанная руна и я отпускаю разум. Из легких парня вырывается вздох облегчения, он еще не знает, какой подарок получил от ведьмы. Звук сирен совпал с моим шагом в темный провал портала.
Уй….как бы банально это не звучало, но голова болит жутко. И где я вчера так набралась? И главное в честь чего? Подняв помятое лицо от подушки, и придерживая трещащую голову, я огляделась. В комнате царил привычный кавардак. Только на люстре болталась незнакомая тряпочка черно-красного цвета. Прищурившись, мне удалось опознать в ней предмет нижнего белья, купленного давно, но не разу не одеванного. Вот и обновила. Поморщившись, я поднялась с постели и, обмотавшись в простыню, потопала в ванну. В зеркале отразилось мятая физиономия, совершенно мне не знакомая. Это сколько же я вчера выпила, что себя не узнаю.
— Лира, — злобно рявкнуло мое отражение. — Хватит фигней страдать. Немедленно на совет.
— Саша? — Я моргнула и пригляделась, с трудом опознавая одну из старейших ведьм нашего клана, — Это ты?
Отражение злобно скривилось:
— Нет, папа римский. Глазенки протри, пьянчуга.
— Ээээ….на себя посмотри.
Лицо в зеркале дернулось и исчезло, оставив звоном в ушах фразу:
— Живо на совет.
Это, что же я вчера натворила, что меня на совет вызывают. Ничего мучатся не долго, если конечно мои сородичи удосужатся зачитать список прегрешений до казни. Мои сборы побили все рекорды. Через пятнадцать минут в круглом зале нашего родового замка стояла опрятная ведьмочка. Десятки тонких косичек с голубыми лентами и бубенцами терялись в шелковых локонах. Виноватый взгляд голубых глаз блуждал на уровне плинтуса, а легкий румянец можно было списать на стыд, если не знать о прошедшей пьянки. Мои сородичи безликими фигурами застыли вокруг. Их горящие гневные взоры говорили лучше любых слов: Виновна. Нет смысла оправдываться, хоть бы только узнать за что погибну во цвете лет.
— Итак, Алира, Верховная ведьма воздуха, старшая дочь восточного клана, что ты можешь сказать по поводу вчерашнего происшествия? — суровый голос Варнара сулил громадные проблемы.
— Ааа…а что было вчера?
По рядам воздушников прошел возмущенный рокот.
— Хочешь сказать, что не имеешь никакого отношения к вчерашнему происшествию в одном из столичных клубов? — в голосе Вешлы послышалось облегчение.
— Нет. — Снова легкий ветерок голосов, мой шепот почти потонул в нем, — Хочу сказать, что не помню.
— Что? — тонкие белоснежные брови Вуши взлетели до макушки.
— Ничего.
— Как? — Похоже больше меня совет еще никто не удивлял.
— Просто некоторым надо меньше пить, — язвительно заметила Саша и, скрестив руки на груди, кинула на меня полный яда взгляд. Десятки взоров пытливо впились в меня. А я что? Я ничего. Стою, краснею. Разве, что ножкой не шаркаю. Чувствую себя нашкодившим котенком. Мои сородичи растерянно-сочувственно смотрят на свою нерадивую Верховную ведьму и явно не знают, то ли сочувственно по головке погладить, то ли как следует по попе всыпать. Надо на жалость нажать, авось пронесет. Шмыгнув носов, нагнала в глаза слезы и жалобным голоском протянула:
