«Золотой век — какой бы мифической и упрощенческой ни была; эта модель — закончился в 1970-е годы. Но медицинские исследования не остановились. Напротив: ваши шансы умереть в среднем возрасте уменьшились вдвое за последние 30 лет, но не благодаря одному радикальному прорыву, достойному газетных заголовков.

Медицинская наука сегодня движется вперед благодаря постепенным, небольшим, но постоянным улучшениям, которые происходят в нашем понимании лекарств, их опасностей и пользы, наилучшего режима их приема, в совершенствовании хирургических технологий, в идентификации умеренных факторов риска и попыток их устранения путем оздоровительных программ (типа «пять в день»), которые сами по себе довольно трудно оценить.

Основная проблема для СМИ, когда они сегодня пишут о науке, состоит в том, что невозможно объединить эти постепенные шажки, которые все вместе и вносят ощутимый вклад в науку, в одну модель, которую можно было бы назвать «чудо-исцеление- скрытая-опасность».

Я пойду дальше и скажу, что научные новости как-то не очень подходят для того, чтобы занимать первые полосы газет. По своей природе наука такова, что ее стоит описывать в специальных статьях, поскольку она не движется вперед внезапными, эпохальными прорывами. Она движется вперед постепенно, по мере появления новых тем и теорий, поддержанных достаточными доказательствами из разных дисциплин, объясняющих эти теории на разных уровнях. Тем не менее средства массовой информации жаждут новых прорывов.

Вполне понятно, что газеты желают писать о новостях — это их работа. Но если результат эксперимента достоин того, чтобы появиться в новостях, это может объясняться теми же причинами, по которым он может оказаться неверным. Чтобы появиться в новостях, этот результат должен быть новым и неожиданным, он должен менять наши предыдущие представления, он должен противоречить большому объему собранных ранее научных данных.

Была проведена большая и качественная работа, в основном греческим ученым Джоном Иоаннидисом, которая показала, как и почему огромное количество сенсационных новостей с неожиданными результатами впоследствии оказались ложными. Это очень важно для приложения научных исследований к нашей повседневной работе; например, в медицине, как я подозреваю, многие люди интуитивно понимают, что было бы неразумно рисковать своей жизнью из-за единственной неожиданной новости, которая противоречит предыдущему опыту.

В целом эти истории о научных прорывах продают идею о том, что наука — и весь эмпирический взгляд на мир — только новейшие, горячо обсуждаемые результаты и впечатляющие прорывы. Это подкрепляет ту пародию, созданную обладателями гуманитарных дипломов, которая представляет науку не просто «невразумительной ученостью», но и чем-то непостоянным, нестабильным, постоянно пересматриваемым, какой-то преходящей фантазией. Поэтому научные данные легко можно сбросить со счетов.

Это может быть правдой относительно периферии различных областей науки, но стоит вспомнить, что открытый Архимедом закон уже две тысячи лет объясняет, почему предметы плавают в воде. Он также понял, как работает рычаг, а законы Ньютона, возможно, всегда будут верны для объяснения поведения бильярдных шаров[48]. Однако это представление об изменчивости науки просочилось в самое сердце. Все можно разрушить.

Но прежде чем помахать рукой, мы посмотрим, как СМИ освещают науку, узнаем, что кроется за фразой «исследования показали», и, самое главное, изучим способы, которыми СМИ постоянно и привычно неправильно интерпретируют статистику.

Самая главная проблема с научными новостями состоит в том, что они обычно не содержат никаких данных. Почему? Потому что журналисты думают, что публика не поймет «эту науку» и все это не обязательно рассказывать, а то не удастся заинтересовать невежественных людей, которые и без того науку не любят (возможно, журналисты думают, что так будет лучше для вас).

В некоторых отношениях эти мотивы достойны восхищения, но все же есть некоторые несоответствия, которых я не могу не заметить. Никто не собирается отказываться от финансовых страниц. Я плохо понимаю то, что пишут в спортивном разделе. На страницах, посвященных литературе, можно найти длиннейшие очерки, которые лично я нахожу совершенно недоступными для понимания, поскольку они написаны по принципу «чем больше русских писателей вы сможете туда притянуть, тем умнее будете казаться». Я на это не жалуюсь; я завидую.

Если вам просто представляют выводы какого-либо исследования, не объясняя, что там измерялось, как и что было обнаружено, тогда вы принимаете выводы исследователей на веру и не пытаетесь вникнуть в процесс. Эти проблемы лучше всего иллюстрируются простым примером.

Сравните два предложения: «Исследования показали, что чернокожие дети в Америке имеют более низкий IQ, чем белые дети» и «Исследования показали, что чернокожие люди менее умные, чем белые». Первое говорит о том, что обнаружило исследование: это данные. Второе выражает гипотезу, чью-то интерпретацию данных, мнение человека, который (я думаю, вы согласитесь) почти ничего не знает о связи между тестами IQ и интеллектом.

В науке, как мы уже неоднократно могли убедиться, дьявол кроется в деталях. В статье об исследованиях есть очень четкий формат: части о методах и результатах, то есть основные разделы, в которых вы описываете, что вы делали и что измеряли, а затем выводы, которые идут отдельно, в этом разделе вы описываете свои впечатления и сравниваете ваши данные с данными других исследований, чтобы посмотреть, насколько они соответствуют друг другу. Часто трудно доверять выводам, которые исследователи пытаются сделать на основании своих результатов, поскольку они могут быть чрезвычайно увлечены одной концепцией, и потому следует почитать об их экспериментах, чтобы составить свое мнение. Для этого требуется, чтобы в новостях хотя бы ссылались на опубликованные исследования, чтобы читатель имел возможность их посмотреть. По этой же причине полная публикация — или рецензия того, кто действительно интересуется этим исследованием, — важнее, чем профессиональная рецензия, то есть практика, когда статьи, печатаемые в солидных журналах, рецензируются несколькими авторитетными специалистами в данной области, которые проверяют, не содержит ли статья грубых ошибок и т. п.

В царстве своих любимых страшилок газеты вообще больше любят полагаться на научные исследования, которые не были опубликованы. Это верно в отношении почти всех недавних историй об исследованиях вакцины MMR (против кори, свинки и краснухи). Один источник, на который часто ссылаются, доктор Артур Кригсман (Arthur Krigsman), делал заявления о новых научных данных по поводу этой вакцины с 2002-го и до сих пор (спустя шесть лет!) не опубликовал свою работу ни в одном серьезном научном журнале. Аналогично заявления доктора Арпада Пуштаи (Arpad Pusztai) о том, что генетически модифицированный картофель вызывал рак у лабораторных крыс, целый год будоражили прессу, приводя к появлению в газетах заголовков типа «Пища Франкенштейна», пока исследование не было наконец опубликовано, чтобы его можно было прочитать и оценить. В противоположность газетным сообщениям его работа не подтвердила гипотезу, что генно-модифицированные продукты вредны для здоровья (это не обязательно означает, что они полезны — как мы увидим позже).

Теперь, когда вы познакомились с разницей между научными данными и гипотезой, вы заметите, как редко вас информируют о реальных результатах исследований в тех случаях, когда журналисты пишут «исследования показали…».

Иногда очевидно, что журналисты сами не понимают разницы между научными данными и гипотезой. «Таймс», например, писала об эксперименте, который показал, что наличие младших братьев и сестер было связано с более низкой частотой рассеянного склероза. Это заболевание обусловлено тем, что иммунная система поворачивается против организма. «Это чаще происходит, если ребенок на ключевом этапе развития не подвергается инфекциям, заражаясь от младших братьев и сестер», — говорит исследование. Это то, что писала газета The Times.