– Конечно, старик видел похищение, – сказал Ганеш. – А еще розовых змей, гигантских панд и маленьких зеленых человечков, которые играют на скрипках.

Иногда с Ганешем трудно иметь дело, особенно когда он возвращается от родителей. С вокзала мы отправились прямиком на мою новую квартиру и всю дорогу ругались. Мы продолжали ругаться и дома, поедая подогретое пюре из чечевицы – дал. Только не подумайте, что его приготовила я. Еду привез Ганеш из Хай-Уикема в пластиковом контейнере. Историю Алкаша Алби пришлось повторить бесчисленное множество раз.

– Я верю ему, – сказала я. – Главным образом из-за подробностей. Например, о тряпке, пропитанной хлороформом или еще какой-то дрянью.

Ган отложил вилку.

– Да перестань, такое кто угодно может придумать!

– А еще лента, как у Алисы в Стране чудес…

– Что?

Я объяснила, что это такое.

– Он ведь мог описать девушку как угодно, но такую подробность вряд ли выдумаешь. Он видел ее! И потом, то, что он бродяга, вовсе не значит, что он лишен наблюдательности.

Ган отодвинул тарелку.

– Думаешь, я чего-то не знаю о том старике? Ты ошибаешься. Он вечно ошивается в нашей части города. Просто тебе раньше везло, и ты на него не натыкалась. Тебе повезло еще и в том, что ты познакомилась с ним в хороший день. Он часто проходит мимо магазина дяди Хари. Обычно он пьян в стельку, и чем он пьянее, тем агрессивнее. Ковыляет мимо, потрясая кулаком, пристает ко всем прохожим и угрожает их поколотить. Хари выбегает и закрывает дверь, чтобы он не вломился в магазин.

– Не знаю, зачем Хари вообще понадобилось заводить магазин, – язвительно заметила я. – Ведь он не доверяет никому из покупателей! Того и гляди, наживет себе язву желудка. Почему бы ему не заняться чем-нибудь другим – таким делом, которое не привлекает шпану? В нашем квартале, например, не хватает химчистки.

Ганеш просиял:

– Мы с тобой могли бы…

– Нет, Ган, не могли бы!

– Химчистка – дело хорошее!

– Не выношу запаха химикатов, – решительно возразила я.

Мы возобновили давний спор. Все мы о чем-то мечтаем, как я и сказала Дафне. Ган мечтает о том, чтобы мы с ним вместе открыли какое-нибудь небольшое предприятие. Но при мысли о том, что я буду привязана к месту, меня передергивает. Какая же это мечта? Я прекрасно понимаю, из-за чего так психует Хари. Если мы с Ганешем тоже откроем магазинчик или химчистку, я скоро стану, как Хари, глотать травяные пилюли и доработаюсь до раннего инфаркта. Одна мысль о том, что я буду к чему-то привязана, наполняет меня, как говорят психологи, сильными негативными переживаниями, иными словами, пугает до дрожи.

Сейчас у меня нет ни работы, ни семьи. Зато у меня была – и есть – независимость, которую я ценю все больше и больше, когда вижу, какую цену платят другие за то, что отказались от своей независимости. Вот почему мы так хорошо спелись с Дафной. Ну а если ничем не владеешь, в том тоже нет ничего плохого. Если ты ничем не владеешь, значит, ничто не владеет тобой. Теперь у меня есть приличное жилье, но, кроме крыши над головой, у меня нет больше ничего. Кроме, конечно, такого друга, как Ган, что дорогого стоит.

Но возьмем, к примеру, самого Ганеша. У него целая куча добрых, хороших, любящих родственников. И все они возлагают на него большие надежды. Чужие надежды – тяжелое бремя для любого человека. На меня никто никаких надежд не возлагает – точнее, уже не возлагает. Когда-то на меня возлагали надежды папа и бабушка Варади, но я их подвела. Мне очень стыдно, и я всю жизнь буду жалеть о том, что не оправдала их ожиданий, но поделать c этим уже ничего не могу. Прошлое изменить никому не дано. Можно лишь учиться на собственных ошибках, что тоже нелегко. «Учись на своих ошибках!» – говорят все с разной степенью самодовольства.

«Слушай, приятель! – хочется мне крикнуть, когда кто-то дает мне такой совет. – Мы ошибаемся, потому что мы люди. Мы плохо судим о человеческой натуре, легко поддаемся чужому влиянию, слишком добросердечны себе во вред или просто ленивы. И именно поэтому мы снова и снова наступаем на те же грабли!»

Наверное, можно сказать, что в конце концов повторение своих ошибок превращается в привычку, в образ жизни.

Не хочу сказать, что у меня нет никаких замыслов, надежд, ожиданий, что я ни о чем не мечтаю – называйте как хотите. Все у меня есть. Но до тех пор, пока я никому ничего не должна, кроме себя, Фран Варади, я никого, кроме себя, и не подведу. Мне нравится так жить!

Я встала, собрала тарелки и унесла в крохотную кухоньку. Я злилась, потому что уверяла, будто никто не возлагает на меня никаких надежд, и вдруг поняла, что, возможно, этим занимается Ганеш. Более того, похоже, что и Аластер возлагает на меня надежды. Оба они ожидают, что я так или иначе начну вести упорядоченный образ жизни. То есть включусь в общечеловеческие крысиные бега. А теперь появилась еще и Дафна. Если я не проявлю осмотрительности, скоро все они примутся на меня давить, и тогда мне придется уйти, уехать от них всех.

Но хватит обо мне. Не хочу, чтобы у меня развился психоз.

– Как поживают твои родители?! – крикнула я из кухни, наливая воду в чайник. – Удалось им найти жилье?

– Они осмотрели две квартиры. Сейчас Джей подсчитывает, какую из них они могут себе позволить.

Джей – бухгалтер. Зять-бухгалтер – приобретение очень полезное, и Пателы-старшие охотно прислушиваются к его советам. Однако голос у Ганеша звучал подавленно. Видимо, во всем остальном в Хай-Уикеме все идет далеко не так хорошо. Я вернулась в гостиную. Ган успел убрать со стола и теперь рассеянно слонялся по комнате, ставя всякие мелочи на место.

– Слушай, – сказала я, – они обязательно что-нибудь найдут.

– Ну да, найдут… Либо снимут дом в Хай-Уикеме и потребуют, чтобы я к ним перебрался и работал у них. Либо ничего не найдут, и мне придется остаться здесь с Хари.

– Почему ты не скажешь им, чего хочешь сам? – досадливо спросила я. – Ты ведь не можешь постоянно угождать всем!

Ганеш нахмурился.

– А пока, – отрывисто продолжала я, потому что не хотела, чтобы он хандрил, – как мы поступим с Алби?

Он медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы и круто развернулся кругом – в воздухе мелькнули его длинные черные волосы.

– Никак! Или отведем в полицию – пусть там повторит свой рассказ! Наверное, он уже ничего и не вспомнит. Мы даже не знаем, где он сейчас.

– Ты сам говорил, он постоянно ошивается в нашем квартале. Можно его найти. Он – личность заметная.

– Здесь я с тобой согласен! – Он ткнул в меня пальцем. – Фран, а еще на него совершенно нельзя положиться! Когда похитили… точнее, когда ты предполагаешь, что произошло то похищение?

– Совсем недавно.

– Но когда? – не сдавался Ган.

– Да не знаю я! Придется еще раз его спросить!

Вот почему всю вторую половину дня мы потратили на поиски Алкаша Алби Смита.

Надо ли говорить, что мы его не нашли? Сначала мы вернулись на вокзал Марилебон и стали расспрашивать об Алби служащих, таксистов, стоявших снаружи, и всех, кто, по нашим представлениям, мог находиться на вокзале раньше. Как ни странно, довольно многие сразу понимали, о ком идет речь. Видимо, Алби считался местной достопримечательностью. Но никто не знал, куда он девается, когда не слоняется по вокзалу Марилебон… и не грозит побить прохожих у магазинчика Хари.

– Вот видишь? – с облегчением спросил Ганеш. – Мы сделали все, что могли. Он, наверное, раздобыл себе бутылку, напился и где-нибудь спит. Увидишь его снова, тогда и спросишь. А сейчас мы совершенно ничего не можем поделать. Мне по-прежнему кажется, что он все выдумал. Ты ведь угостила его кофе. Показала слабину. Ему захотелось как-то с тобой рас платиться, вот он и выдумал интересную сказочку. Слушай, мне пора возвращаться в магазин, не то Хари будет волноваться.

– А когда он не волнуется? Надо сообщить в полицию.

– Фран, брось! Тебя вышвырнут из участка не дослушав. Ты ведь ничего не видела своими глазами. И про то, что Алби что-то видел, знаешь только с его слов. Будем смотреть правде в глаза: старик вряд ли покажется копам надежным свидетелем!