На полдороге домой, огибая очередной изгиб шоссе, она почти влетела в дерево, выдранное с корнями порывами ветра. Элизабет резко затормозила. Машина пошла юзом по скользкому асфальту, фары прорезали светом кустарник, окаймлявший обочину дороги, а асфальт под колесами сменился гравием, а потом и грязью.

Подождав, пока перестанет бешено колотиться сердце, Элизабет попыталась вернуться на дорогу. Но безрезультатно, автомобиль увязал все глубже.

Спустя еще час она добрела обратно до конторы, вошла в приемную и нахмурилась, увидев в коридоре слабый отсвет со стороны лаборатории.

— Кто там? — крикнула она на тот маловероятный случай, что по забывчивости оставила свет включенным и кто-то туда забрался.

Спустя несколько секунд в дверях появился Майкл.

— Что с тобой случилось? — спросил он.

— Да попалось дерево на дороге и...

— Боже мой, с тобой все в порядке?

— Так я в него даже и не врезалась, только вот машина увязла в грязи. — Она осмотрела себя и обнаружила, что промокла до нитки. Ее куртка и плотный шерстяной свитер словно налились свинцом. — Пришлось пешком тащиться обратно.

Она снова подняла взгляд на него. Холодный сквозняк пронизал тело, и она содрогнулась.

— Мне понадобится какой-нибудь грузовик, чтобы отбуксировать машину.

— И сухая одежда.

Майкл двинулся было к ней, но потом остановился, словно неуверенный в том, как она это воспримет.

— Наверное, мне следует сообщить об этом дереве, — сказала она.

Майкл все-таки миновал расстояние, разделявшее их, и скинул свою куртку.

— Вот, надень-ка ее.

Он подождал, пока она сняла с себя куртку, а потом, поколебавшись, стянула и свитер и закуталась в его куртку.

— Какого черта тебе вообще понадобилось разъезжать в такую ночь? — спросил он.

Это заявление рассердило ее.

— Я не разъезжала, как ты выразился, а просто ехала домой.

— Если бы ты уехала пораньше, ничего и не случилось бы.

Усталость и пережитое волнение разрядились внезапным взрывом гнева.

— Когда же это «пораньше»?! Я и не знала, что...

— Да брось ты, — сказал он. — О чем тут спорить?

Майкл повернулся и направился к столу секретарши. Стоя к ней спиной, он перелистал телефонную книжку и снял трубку. Передав необходимую информацию и уточнив у Элизабет точное местонахождение ее машины, он дал отбой.

— Диспетчер сказала, что она кого-нибудь туда отправит, но сию минуту это сделать невозможно. Много аварий на дорогах.

— Тебе совсем не обязательно меня дожидаться, — она попыталась сказать это небрежно, прекрасно понимая, что напрасно тратит силы.

— А где Амадо? — спросил он.

— Утром уехал в Нью-Йорк.

— Ну, тогда это с концами. — Майкл подошел к окну и сделал вид, что всматривается в непроглядную темень. — Готов поспорить, что еще до конца этого путешествия Фелиция заставит его возненавидеть День Благодарения.

Как-то само собой ушло раздражение, напряженность. Словно все неприятности случились из-за грозы, бушующей за окнами, а не из-за их странных отношений.

— Пустое дело — говорить с ним об этом.

— Да, — согласился Майкл, — когда уж он вобьет себе в голову что-то, бессмысленно пытаться переубедить его.

Он повернулся и посмотрел на нее. Элизабет встретила его внимательный взгляд, и в воздухе повисло напряженное ожидание. С усилием прервав эту игру в гляделки, Элизабет подошла к столу секретарши.

— Мне надо еще кое-куда позвонить. Если мы в ближайшее время не раздобудем грузовик для буксира, то я... то мне ведь надо как-то решить вопрос с ночлегом, — тихо закончила она.

— Я об этом позабочусь.

— Ну, в этом нет нужды. Я вполне могу...

— Бог мой, Элизабет, ну что ты все усложняешь. Я бы сделал то же самое для любого.

Она решила не реагировать на его раздражение.

— Я ничего такого и не имела в виду. Просто подумала, что у тебя, возможно, есть какие-то планы. Они же всегда у тебя есть, когда ты в городе.

— А откуда ты это знаешь?

— Ну, я видела, как ты уезжаешь...

— А потом еще и не ложилась спать, пока не убедишься, в котором часу я вернусь домой, да?

— Если ты полагаешь, что я за тобой шпионю, то ошибаешься. Просто дело в том, что я...

— Что ты — что? Что тебя тревожит? — Он неумолимо приближался к ней. Элизабет отступила на шаг. — Уж не хочешь ли ты сказать, что даже и заснуть не можешь, все думаешь, с кем и чем я занимаюсь?

— А если и так — что с того? — выпалила она в ответ — Ну и что, теперь тебе стало легче?

— Нет, ни от чего, что я слышу, делаю, говорю, во что пытаюсь поверить, легче мне не становится.

Боль его слов пронзила ее сердце.

— Я знаю, — призналась она.

— Были у меня попытки с другими женщинами, но в итоге я только представлял, что они — это ты. Ты никогда не была в моей постели — и все равно она кажется пустой, когда я просыпаюсь, а тебя там нет. Я рассказываю тебе свою жизнь: как я мальчишкой наступил на ржавый гвоздь и меня потом бинтовали в больнице, как я изо дня в день вижу, что мой брат возделывает землю, о которой я мечтал сам, — а ты не слышишь ни слова.

— Так расскажи мне сейчас.

— А что толку?

Неожиданно для себя она тихо сказала:

— Я люблю тебя, Майкл...

Он изменился в лице.

— Сейчас-то ты зачем мне это говоришь?

— Потому что это правда, и мне слишком больно и дальше держать ее в себе.

Она протянула руку, чтобы коснуться его щеки, но Майкл перехватил ее ладонь. На какое-то мгновение ей показалось, что он собирается оттолкнуть ее прочь. Но потом он медленно повернул голову и со страстью прижался губами к ее ладони.

— А я уже и надеяться перестала, что все еще можно поправить, — прошептала она. — А время бежит, утекает безвозвратно...

— И ничего не меняется, — закончил он. — Мы не можем вот так это все продолжать, Элизабет.

— А разве у нас есть другой путь?

Майкл привлек ее к себе.

— Я бы и сам чертовски хотел это знать.

Элизабет положила голову ему на грудь; сердце у него колотилось так, что в ее ушах звенело.

— Я хочу, чтобы ты рассказал мне, каким ты был в детстве, как ты рос, — она откинула голову, чтобы посмотреть на него. — Хочу, чтобы ты рассказал о своем брате, — ее голос дрогнул. — Хочу услышать, что ты видишь во сне.

— Тебя... все время только тебя.

По окну полоснула вспышка фар. Элизабет обняла Майкла еще крепче, не желая отпускать его.

— Это буксировщик, — сказал он.

— А я надеялась, что он не сможет приехать так быстро.

— По всей видимости, они решили в первую очередь вызволить тебя, — его руки опустились. — В положении жены Амадо есть свои преимущества.

Элизабет с неохотой отпустила его. Без поддержки его рук она почувствовала себя слабой и одинокой.

Майкл наклонился и слегка коснулся губами ее виска.

— Возьми мой грузовичок. Если ты проедешь через участок Хендерсонов, то обогнешь это упавшее дерево. А я поеду с буксиром и заберу твою машину.

Дверь распахнулась, и вошел высокий мужчина с окладистой бородой.

— Это отсюда звонили насчет буксира? — спросил он.

— Я сейчас с вами поеду, — ответил Майкл и поменялся ключами с Элизабет. — Ну, надеюсь, ты доедешь без приключений, а?

Она едва не расхохоталась. «Нет, — хотелось ей закричать, — мне плохо и никогда не будет хорошо, ни сейчас, ни потом, никогда уже не будет!»

— Да, все будет нормально, — ответила она.

ГЛАВА 20

К тому времени как грузовичок-буксировщик добрался до дома и доставил Майкла вместе с «мерседесом» Элизабет, дождь успел прекратиться и зарядить снова. Майкл направился было к дому, чтобы сообщить Элизабет о благополучном возвращении ее автомобиля, но когда его нога коснулась первой ступеньки, он резко остановился и подумал: в самом ли деле ему хочется снова увидеть ее в этот вечер? Он хотел не только видеть, но и обнимать, целовать ее. Он много чего хотел. Но Амадо в Нью-Йорке — и это барьер, который переступать опасно. В конце концов Майкл решил, что лучше всего отправиться домой и позвонить.