— Вы еще не звонили домой? Я видел ваших родных только раз, но сумел разглядеть, что вы очень привязаны друг к другу.
Наверное, это тоже следовало понимать как намек. Для Уэстона семейные привязанности не представляют ценности. Самым близким ему человеком будет малоприятная дочь его шефа, на которой он женится ради продвижения по службе, чтобы забрать в свои руки как можно больше власти.
— Пока нет, — небрежно ответила Хэлен, решив не спрашивать, почему это его интересует; какая ей разница?
— Если захотите, можете позвонить в любое время. Потом расскажете мне, как идут дела у вашего отца и леди, живущей по соседству. Верность — очень редкий товар, но, может быть, он понял, что дружба с кем-то еще не является предательством по отношению к вашей матери.
Они с Элизабет тоже так считали, но что знает он о верности или дружбе? Хэлен не могла разобрать, насколько Виктор искренен, обратившись к этой теме, потому что с яркого солнца они вошли в полутемный, мощенный прохладным мрамором холл. Но его голос звучал искренне, когда он добавил:
— Мне понравился ваш отец. Он напомнил мне моего, тот тоже хотел преподавать, прекрасно понимая детей. Он как раз собирался поступить в университет, но тут встретил мою мать, и вскоре на свет должен был появиться я. У отца не было ни родителей, ни богатых родственников, способных помочь деньгами, и он пошел работать грузчиком в универмаг, женился и со временем сделался управляющим одного из филиалов. Как и ваш отец, он был человеком долга...
Виктор говорил быстро и тихо, потом замолчал, и в наступившей тишине Хэлен услышала стук своего сердца и стрекот цикад в саду. Ее глаза успели привыкнуть к сумраку, и она увидела, что напряжение снова сковало черты его лица, прочла в них на этот раз недовольство не ею, а самим собой. Очевидно, Уэстон уже раскаивался в своей откровенности. Однажды он довольно грубо прервал ее расспросы о своей семье. Может быть, этот краткий экскурс в прошлое означает, что он начал относиться к ней с большим доверием?
От такой мысли у Хэлен даже пересохло в горле. Нет, нельзя обольщать себя надеждой, это слишком опасно. Она уже имела глупость поверить в неосуществимые мечты.
— Я возьму это с собой. — Голос Хэлен прозвучал напряженно от усилия говорить спокойно, и она протянула руку за своим портфелем, который нес Виктор.
Но он покачал головой, его лоб разгладился, и лицо выразило твердую решимость поступить по-своему.
— Я спрячу документы в сейф до понедельника. Никаких занятий в выходные — ведь мы договорились, что будем отдыхать.
Как будто он сможет отдыхать, подумала Хэлен. Не говоря больше ни слова, она прошла в свою комнату и сняла помятый жакетик.
До этого момента девушка воображала, что ее чувства к Виктору остаются для всех тайной, и скрывалась от него; это казалось ей выходом из положения. Но как она сумеет провести выходные дни рядом с помолвленной парой, наблюдая, как Стефани ласкается к нему, по-хозяйски дотрагивается до его тела, и, вспоминая, как Виктор рассказал ей о своих чувствах, убежденный, что они взаимны...
Горячие слезы подступили к глазам девушки и потекли по щекам. Хэлен сердито смахнула их тыльной стороной ладони, и этот решительный жест придал ей сил. Она прошла в ванную, включила душ и стояла под благодатными струями, пока не вернула себе способность рассуждать разумно.
Да, Виктор признал, что его влечет к ней, но заявил вполне определенно, что она вовсе не нужна ему. Хэлен была для него всего лишь внешним раздражителем, который он предпочитает игнорировать. И успешно доказывал, что это так.
То же самое станет делать и она! Не слушая беспокойный внутренний голос, напоминавший, что все ее прежние попытки поступать подобным образом бесславно провалились, девушка надела легкую белую юбочку, черную кружевную блузку без рукавов, высушила полотенцем волосы и свободно рассыпала их по плечам светлой шелковистой волной. От мимолетного искушения подкраситься пришлось отказаться; было слишком жарко, и Хэлен утешила себя мыслью, что теперь поблизости будет находиться Дэйв. Она станет держаться за него, расспросит, как идут дела в конторе, и расскажет, как продвигается работа здесь. Это отвлечет ее от мыслей о Викторе.
Визит Дэйва Кронсби пришелся как нельзя более кстати, подумала Хэлен, выходя из комнаты. Обычно тот не проверял ее работу, вполне доверяя ее компетентности, и довольствовался лишь тем, что разделял с ней успех после удачного завершения дел. Но сотрудничество с «Райтом и Грехемом» считалось очень престижным, и он, видимо, решил удостовериться, что Хэлен не столкнулась с непосильными проблемами; этим частично и объясняется его неожиданный приезд. Но основной причиной, заставившей его приехать, несомненно, было желание провести несколько дней под южным солнцем, освободиться от стесняющих его семейных уз, и все это на средства фирмы!
Девушка могла читать мысли шефа, как книгу, и это заставило ее улыбнуться. Улыбка все еще играла на ее губах, когда она вошла в гостиную и нашла его там, одетого в белые шорты и рубашку с короткими рукавами, с бокалом джина в руке, лежащим на мягком диване перед раскрытой стеклянной дверью в сад.
— Хэлен, прелесть моя! — Дэйв расплылся в улыбке, кивком приветствуя ее и поднимая бокал. — Вам необычайно к лицу этот легкомысленный стиль. Я всегда знал, что вы можете выглядеть потрясающе, если решитесь расстаться с вашими полувоенными платьями, в которые вы постоянно прячете себя, как в броню. Присоединяйтесь ко мне, если только вы не собираетесь жариться на лужайке. Стеф уже там, она смотрит, как плавает Виктор. Даже отсюда я чувствую запах топленого сала...
— Не говорите гадостей! — Хэлен наполнила бокал холодным соком, повернувшись к нему спиной, чтобы скрыть свою невольную улыбку. Но Дэйв пребывал в приподнятом настроении и не был расположен к самодисциплине.
— Я только констатировал факт. Эта женщина — настоящая гора. И к тому же со скверным характером. Я ведь говорил вам, что она стерва, помните? Вообразить не могу, как Уэстону удается...
— Не думаю, что все это должно нас волновать, — поспешно перебила его Хэлен. Она не в силах была думать о том, что Виктор прикасается к своей невесте или любой другой женщине. Это причиняло ей почти физическое страдание. Она повернулась к Дэйву, пряча свою боль за улыбкой и крепко сжимая стакан с апельсиновым соком.
Дэйв убрал ноги с дивана и произнес с приглашающим жестом:
— Тогда садитесь и рассказывайте, как продвигаются дела. Не к чему говорить, что я на вас полностью полагаюсь. В противном случае вам не доверили бы подобной работы. Но это хороший предлог пожить два денька в роскоши.
— Вы думаете, я еще не догадалась? — Хэлен села на диван, обрадованная, что может поговорить о работе, чтобы на время забыть о Викторе и своих переживаниях. Но тут же сильно прикусила губу, потому что сзади вдруг раздался его голос:
— Вот это я одобряю. Люди общаются в непринужденной обстановке!
В противоречие словам голос Уэстона прозвучал резко и неприязненно, словно он был недоволен и возмущен, застав их сидящими на диване и весело улыбающимися друг другу.
Неужели Виктор до сих пор считает ее прирожденной распутницей? Однажды он спрашивал ее, известно ли Дэйву о ее двойной жизни, и обвинял в том, что она дарит своим расположением шефа, чтобы тот не причинял ей неприятностей по службе!
У Хэлен даже закружилась голова от этого предположения, ее испуганные зеленые глаза встретили ледяной взгляд серебристых глаз Уэстона и увидели в них неприкрытое отвращение, подтверждавшее ее догадку. Она закрыла глаза, не в силах выдерживать дольше эту пытку. Кроме того, на Викторе были только черные плавки, и его великолепное атлетическое тело еще блестело от капелек воды, на шее висело белое полотенце, подчеркивая оливковый оттенок кожи.
Он выглядел дьявольски привлекательным, и Хэлен почувствовала, что ее переполняет страстное желание... И она не успела понять, что произошло, когда вдруг ощутила его жесткие холодные пальцы у себя под подбородком и услышала беспокойный голос:
