– Я убегу, – тихо и с ненавистью ответил Коля.

– Раз так, ладно!

Замок дважды щелкнул.

Коля бросился к окну. В раму были вделаны толстые железные прутья. Такие пилой за день не распилишь.

Через несколько минут дядя Никита, одетый в пальто с поднятым воротником, ушел со двора, не забыв спустить пса с цепи.

Коля остался один. Им овладело отчаяние. Он со всей силы стал дергать дверь, наваливался на нее всем телом, пытаясь выломать, бил ногами. Но дубовая дверь могла выдержать осаду и более сильного человека. Она только сотрясалась и глухо гудела под ударами. Нет, из комнаты выхода не было, Коля даже заглянул в печь, но труба была слишком узка. Он только измазал себе сажей нос и щеки.

Куда же пошел банщик? Он наверняка отправился в гестапо, чтобы сообщить об отце. «Что я наделал, что я наделал! – шептал Коля. – Как помочь отцу? Как спасти его?..»

Пусть же только дядя Никита вернется! Он убьет его, убьет вот этим ножом, который лежит на столе. И Коля схватил большой кухонный нож с острым концом. Да, он его убьет…

Быстро темнело. За окном хрипло лаял пес. Осенние деревья медленно покачивали своими почерневшими ветвями. В соседней комнате громко тикали стенные часы…

Сколько прошло времени? Час, два, три?.. Коля сидел, не смыкая глаз, и напряженно думал. Он вспомнил свое детство, отца, мать… Почему-то ему все время мерещился темный шрам на ее щеке, когда она нагнулась, чтобы поцеловать его в последний раз…

О своих играх, о голубях, о товарищах он не вспоминал, как будто всего этого у него в жизни никогда и не было. Он, маленький человек, на которого разом свалились все невзгоды, старался понять, как же ему теперь жить.

Вдруг пес яростно залаял. Коля бросился к окну и увидел темную фигуру, идущую от ворот. Дядя Никита!.. Стукнул засов. В коридоре послышались шлепающие шаги. Щелкнул выключатель, и сквозь дверную щель в комнату проникла узкая полоса света. Борзов потоптался в прихожей, видимо, снимал пальто, затем подошел к двери.

Коля прижался к притолоке. Как только дядя Никита откроет дверь, Коля нанесет ему удар. Но тишина в комнате, видимо, обманула Никиту Кузьмича.

– Спишь?.. – проговорил он за дверью. – Ну спи, не буду мешать…

Дядя Никита щелкнул в прихожей выключателем и прошел в соседнюю комнату, которая служила ему столовой. Там он с чем-то долго возился: то ли шкаф двигал, то ли стол. Коля прислушивался к доносившимся до него звукам и решал, позвать ему дядю Никиту или ждать, пока тот откроет дверь сам.

Он решил ждать, когда дядя Никита сам войдет в комнату.

Прошло еще долгое время, и Коля услышал – дядя Никита снова идет в прихожую. Снова щелкнул выключатель. Никита Кузьмич опять потоптался, потом глухо хлопнула дверь, и он вышел на улицу. Но, сколько ни старался Коля через окно разглядеть его тень в той стороне, где были ворота, там ничего не было видно. Только звенела цепь, на которой сидел пес, и раздавался его лай. Колю удивило, что собака лаяла теперь в противоположном конце двора. «Что она там охраняет?» – подумал он.

Никита Кузьмич во дворе не задержался. Через несколько минут он вернулся, крепко закрыл дверь изнутри и потушил везде свет. Судя по наступившей затем тишине, Коля решил, что он лег спать…

Проснулся Коля от приглушенного говора. За окном была глухая, темная ночь. Сквозь двери не проникал даже слабый луч света. Видимо, двери из соседней комнаты в прихожую были прикрыты.

Сон мгновенно пропал, и Коля прижался ухом к замочной скважине. Да, несомненно, говорят двое. Глухой, незнакомый голос и скрипучий, принадлежащий дяде Никите. Но ни одного слова не разобрать.

Коля приложил ухо к стене, поближе к печке; она отапливала две комнаты: ту, в которой сейчас находился Коля, и соседнюю, где дядя Никита разговаривал с каким-то незнакомым человеком. Уже одно то, что разговор происходил глубокой ночью, заставило Колю насторожиться. О чем они говорят? Наверное, замышляют что-нибудь недоброе. Здесь, в углу, где стена упиралась в печку, было слышно немного лучше, но все же слова звучали неразборчиво.

Тогда Колю вдруг осенило: а что, если сунуть голову в печку?

Затея удалась. Очевидно, на противоположной стенке печки была открыта вьюшка, голоса теперь были слышны совершенно отчетливо.

– И ты убежден в этом? – спросил густой, низкий голос, который показался Коле знакомым.

– Вполне убежден, – ответил дядя Никита.

– Ты проверил?

– Проверил.

За стеной промолчали.

– А кто его видел кроме Коли? – спросил тот же низкий голос.

– Еще трое… Но те будут молчать… Он чуть не выдал себя, когда упал на площади.

– Сколько же теперь в лагере человек?

– Шестьсот будет.

– И когда их погонят?..

– Мейер говорил, что укрепления начнут строить через несколько недель. Но, конечно, пленных туда отправят раньше.

– И ты заранее узнаешь?

– Это очень трудно, но попробую.

Коля понял, что речь идет о его отце. Может быть, человек, который разговаривает с дядей Никитой, принадлежит к подпольщикам? Но почему он говорит с дядей Никитой о таких важных вещах? И вдруг Коля вскочил. Ведь накануне своего ареста мать тоже встречалась с дядей Никитой. Нет, она не была у него дома. Она ходила к нему в городскую управу, но, когда вернулась, была очень взволнована. Несомненно, дядя Никита завлекает, а затем предает людей. Надо предупредить того, кто там, за стеной. Он, наверное, не знает, что дядя Никита сегодня выдал гестаповцам человека!..

– Эту операцию мы должны обязательно провести, – опять сказал тот же голос, – придется бросить на нее всю группу! Но сам понимаешь: маленькая оплошность – и мы окажемся в ловушке…

– Да, тут нужна полная внезапность, – ответил Никита Кузьмич, и Коле показалось, что он усмехнулся.

Опять помолчали.

– А как же быть с парнем? – спросил Борзов.

– Держи его пока у себя.

– Говорит, сбегу…

– Сейчас нам его взять некуда. С месяц пусть у тебя поживет.

– Придется держать под замком.

– Это уж слишком.

– Посмотрю. Если обвыкнется, тогда другое дело… Пей, пей чай, а то остынет.

– Какой уж тут чай! Скоро убираться надо. Дик привязан?..

– Привязан.

– Страшная у тебя собака!

Никита Кузьмич засмеялся:

– Да уж! Для такой жизни самая подходящая.

Послышался стук отодвигаемого стула.

– Вот что, Геннадий Андреевич…

– Не Геннадий Андреевич, а Павел Мартынович, – поправил Никиту его собеседник.

Коля чуть не крикнул от радости. Конечно же это голос Геннадия Андреевича, одного из учителей школы, в которой он учился!

Может быть, сейчас закричать, затопать ногами, позвать его на помощь? Рассказать всю правду о дяде Никите? Ну, а если дядя Никита убьет Геннадия Андреевича, когда увидит, что тот о нем все знает? Нет, надо молчать, терпеть и слушать…

– Теперь, Никита Кузьмич, запомни явку, – сказал Геннадий Андреевич: – Деревня Малиновка…

– Так!..

– Хата Полозневой. На краю деревни…

– Так… Запомнил.

– Пароль: «Нельзя ли воды напиться?» Тебе ответят: «Воды много, пей сколько хочешь!..» Понятно?.. Повтори.

Никита Кузьмич повторил.

– Задачу свою уяснил? – спросил Геннадий Андреевич. – Ничего повторять не надо?

– Все понятно, Павел Мартынович!

– Действуй, но осторожно! Прощай… Пойди попридержи пса, пока я перелезать буду…

По коридору глухо простучали шаги двух людей. Хлопнула входная дверь. Залаял в глубине двора пес. Потом лай стал еще громче. Никита Кузьмич вновь перевел собаку на старое место… Через минуту опять хлопнула дверь. Стукнул засов. Борзов с минуту постоял у двери, за которой притаился дрожащий от нервного напряжения Коля, а потом, видимо успокоенный, вернулся в свою комнату.

Коля тут же опять засунул голову в печку.

– Это вы, господин Блинов?.. – услышал он голос дяди Никиты. – Простите, что звоню ночью. У меня крайне важное сообщение… Да, может подождать до утра… Слушаюсь… Ровно в девять утра я у вас…