— Я думаю, что оказаться в машине беглого преступника, который гонит свою тачку от ментов, — это не то же самое, что сидеть дома на диване, в тапочках, смотреть боевик по видаку, жевать бутерброд и запивать его сладким чаем. Одно я понял точно: когда сам участвуешь в таких гонках, то время по-другому течет, не успеваешь испугаться.

— Я не об этом. Что ты думаешь о Кристине? О деньгах, о беглом преступнике, об исчезновении Пузыря? По-твоему, все это как-то связано?

— А мне по барабану, — равнодушно сказал Вадик.

— Как это? — удивилась Дина. — Надо во всем хорошенько разобраться, чтобы найти Пузыря.

— А чего тут разбираться, и так все ясно как день. Кристина — воровка или предпринимательница. Она хранила деньги в подвале. В деловом и воровском мире все друг друга знают, про это по телику постоянно показывают. Ну вот, вор узнал, что у Кристины много бабок, проследил за ней, разведал, где она прячет свои деньги, и полез в подвал за чемоданом. А Пузырь тут как-то затесался, влип, одним словом…

:— Да, и тут вдруг появился ты, наш бесстрашный герой, и спугнул матерого вора.

— Зря прикалываешься. Я же серьезно.

— И я серьезно. Неужели ты думаешь, что вор тебя испугался? Представь: он перелез через забор, разбил окно, открыл подпол, потом, когда ты туда полез, ударил тебя по руке и убежал. Неужели он не взял то, за чем приходил? Неужели он так тебя испугался, что бросил все и убежал?

— Ну, во-первых, в подвале было темно, поэтому он не видел, что у меня в руке нет пистолета. Кстати, он мог думать, что я пришел не один, что наверху полно ментов или моих друзей, которые схватят его, если он мелкими шажками потащится к выходу с чемоданом. Поэтому он и не взял деньги, понимаешь? Он бы не смог убежать с этим тяжеленным сундуком. — Вадик пнул носком ботинка чемодан с деньгами, прислоненный к стене под окном.

— А тебе не приходило в голову, что вор, который был в подвале, и яйцеголовый каторжник — это один человек? Сначала он залез в дом Кристины, а когда ты его спугнул, он выбежал из дома, осмотрелся, понял, что ему ничто не угрожает, и решил отвезти нас в безлюдное место и отобрать деньги. Ведь запросто, как ты думаешь?

Вадик с безразличным видом пожал плечами и сказал:

— Никак я не думаю. И тебе не советую ломать голову. Мы поехали в Сергиев Посад, чтобы побольше узнать о Кристине, а нашли целое состояние. Теперь на эти деньги мы у Кристины купим Пузыря. Остальное нас не касается.

— Не «купим», а выкупим. Пузырь не плюшевая игрушка, которую можно купить и продать, — поправила Дина Вадика и, посмотрев по сторонам, попросила: — Открой чемодан, покажи деньги, пока в вагоне мало людей. Мне ужасно интересно.

Вадик огляделся, положил чемодан себе на колени, а затем, расстегнув ремни и открыв замки, осторожно, всего на несколько сантиметров приподнял крышку.

— Смотри, — великодушно разрешил Ситников и стал наблюдать за пассажирами в вагоне и за дверями, в которые в любой момент могли войти контролеры или милиционеры.

Тем временем Дина, нагнув голову, осматривала и ощупывала содержимое чемодана, восторженно при этом приговаривая:

— Супер! Я столько денег никогда не видела! Только в кино! Не может быть! Вадик, да здесь же несколько миллионов! Правильно, что мы поехали в дом Кристины. Это ты придумал, это ты меня надоумил узнать ее настоящий адрес. Ах какой ты умница, Ситников. Ты умница!

Вадик не стал спорить. Он самодовольно улыбнулся и промолчал; зачем говорить, если и без слов все ясно: Вадик Ситников, суперсыщик всех времен и народов, нашел несколько миллионов и теперь готов бросить их к ногам врага, чтобы выкупить своего друга.

— Вадик, тут что-то не так, — насторожилась Дина. Она взяла одну из пачек и увидела то, что Вадик не заметил в темном подвале.

— Опять проблемы? — спросил Ситников.

— Сам посмотри. — Дина выпрямилась и стала наблюдать за вагоном, чтобы предупредить Вадика в случае опасности.

Ситников приподнял выше крышку и впервые увидел содержимое чемодана при нормальном дневном свете. С первого взгляда казалось, что чемодан полностью наполнен деньгами. Пачки пятисотрублевых купюр, крест-накрест перевязанные бумажной лентой, лежали на поверхности. Но когда Дина взяла одну из верхних пачек, оказалось, что под верхним слоем денег лежит бумага — большие листы странной волокнистой бумаги.

— Отстой! — громко воскликнул Вадик и тут же пожалел об этом, так как несколько пассажиров сразу оглянулись на него. Ситников постарался сдержать переполнявшую его ярость, чтобы не выбросить чемодан в открытое окно электрички. То, что он увидел под пачками пятисоток, привело его в бешенство. Это была толстая пачка бумаги — две или три тысячи широких, как развернутая газета, листов. — Свинство. Полнейший отстой и свинство! Я тащил этот сундук, думал, что он набит деньгами, а оказалось, что это бумага! — возмутился Вадик, захлопнул крышку чемодана и закрыл замки.

— Не переживай, — успокоила его Дина. Она пересчитала две пачки, которые попали ей в руки, и сделала вывод: — В каждой пачке по сто пятисоток — это огромные деньги.

В чемодане таких пачек не меньше пятидесяти. Пятьдесят умножить на сто и умножить на пятьсот… — Дина закатила глаза и попыталась сосчитать. Через несколько секунд она сказала: — Убиться веником! Это страшные деньги!

— Ты думаешь, этих денег хватит, чтобы выкупить у Кристины нашего толстого друга?

— Я в этом уверена.

— Слава богу, — произнес Вадик, а потом спросил у Дины: — Я посплю, а? Ты не возражаешь? Рука болит, напрягает, просто сил нет.

Вадик вытянул ноги, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Вагон мерно раскачивался. Словно тиканье часов, слышался перестук колес. Пока ехали до Москвы, вагон понемногу наполнялся. Вскоре остались только стоячие места. Какие-то женщины с маленькими детьми сели напротив Вадика и Дины. Ситников дремал под оживленные разговоры матерей, прерываемые смешками и пронзительными выкриками детей.

Дина разбудила Вадика, когда электричка прибыла на шестой путь Ярославского вокзала. Вадик поднял чемодан и снова почувствовал ноющую боль в плече. Дина услужливо открыла перед ним дверь в тамбур, Ситников вышел на перрон, посмотрел на привокзальную площадь и встал как вкопанный, увидев военных патрулей, железнодорожников в фуражках, омоновцев в камуфляжной форме и милицейских патрулей с собаками.

— Почему ты остановился, тебе тяжело, да? — участливо спросила Дина.

— Заметут нас тут, ох заметут, — удрученно покачал головой Вадик, не сводя глаз с привокзальной площади. — Тут людей в форме больше, чем в отделении милиции.

— В этом нет ничего удивительного, ведь это вокзал, а на вокзалах всегда много военных.

— Но я не смогу отказаться, если потребуют открыть чемодан. И убежать с чемоданом я тоже не смогу. Придется бросить этот сундук и бежать налегке. А мне, честно говоря, очень не хочется расставаться с этими деньгами, с этими миллионами, я к ним уже привык. Ох, ну и влипли мы. Зря мы поехали на электричке, надо было поймать частника на шоссе, заплатить ему тысяч пять и спокойно доехать до дома.

— Не понимаю, почему ты нервничаешь, — равнодушно пожала плечами Дина. — Наоборот, здесь, на вокзале, ты должен чувствовать себя абсолютно спокойно. Где же еще находиться человеку с чемоданом, как не на вокзале, тут его законное место. Посмотри, вокруг тьма народу, и у каждого в руке какая-нибудь поклажа. Здесь подозрение вызывает как раз тот человек, у которого руки свободны, потому что свободными руками на вокзале многое можно стырить, слямзить или стащить. Не бойся. — Дина сделала шаг вперед и подергала Вадика за рукав. — Пойдем.

— А в метро? — снова озадачился Вадик. — ,Человек с чемоданом на вокзале — это, я согласен, привычный кадр. А в метро проверяют почти каждого человека с большим багажом, я сам это тыщу раз видел.

— Мы не пойдем в метро с чемоданом. Мы оставим его в камере хранения, а когда решим, что делать с деньгами, заберем его оттуда.