— Знаешь, Люси очень смышленая. Я думаю, она столь же сообразительна', как Белинда, только менее активна.

— Что можно сказать о ребенке в таком возрасте?

— По-моему, это уже заметно. Надеюсь, у Люси все будет хорошо.

— Не беспокойся. Мы позаботимся о ней.

Я знала, что перемены близки. Сразу после второго дня рождения Белинды мне пришлось отправиться в школу. По мнению Бенедикта, мисс Браун уже не могла обеспечить мне достаточного образования.

— Да что он в этом понимает? — возмущалась я, — Меньше всего его интересует мое образование.

— В свое время он обсуждал это с твоей матерью, — утихомиривала меня бабушка. — Вероятно, так будет лучше для тебя. Здесь ты отрезана от мира, и тебе полезно пообщаться с другими людьми.

Итак, я поехала в школу, которую в первые недели ненавидела, а потом понемножку привыкла к ней и даже полюбила. Я легко завязывала знакомства, неплохо проявляла себя в играх, еще лучше — на занятиях (мисс Браун дала мне прочные основы знаний), и жизнь моя постепенно наладилась Время летело быстро. Я с нетерпением ждала приездов в Кадор на каникулы, но, как выяснилось, с той же радостью ожидала и новой встречи со своими подругами. Школьные события, вроде того, кто будет петь на школьных концертах, кто с кем будет жить в одной комнате, куда мы направимся на пикник, — все это было важно для меня.

Бабушка с дедушкой были довольны, что я так хорошо приспособилась к этой жизни. Они с нетерпением ждали моих писем, которые затем отсылали Бенедикту. Думаю, он никогда даже не смотрел их.

Я приехала домой на рождественские каникулы.

Патрик со своими родителями прибыли на праздник в Пенкаррон, и мы часто виделись с ним. На этот раз Патрик не привез с собой приятеля, так что никто нам не мешал.

Белинде через полгода должно было исполниться четыре года. Я поразилась, насколько она выросла за время моего отсутствия. Она стала довольно властной и бойко разговаривала. Ли с гордостью сказала, что девочка необыкновенно умна для своего возраста и что она с нетерпением ждет Рождества.

В этот день должен был состояться праздник и для нее. Были приглашены близнецы Джекко и Анн-Мэри и еще несколько живших неподалеку детей. Из Плимута ждали специально вызванного фокусника.

Я давно не видела бабушку такой счастливой. Подготовка к празднику для Белинды очень радовала ее.

Мои мысли обратились к Люси. У нее будет совсем другое Рождество! Я расспросила о ней бабушку.

— О, мы позаботимся о том, чтобы она ни в чем не нуждалась. Я уже послала им угля и дров, а ты, наверное, не откажешься снести корзину с провизией.

— С удовольствием. А когда?

— Дорогая, ты же только что приехала домой. До Рождества еще есть время.

— Я зайду к ним завтра и, наверное, прихвачу что-нибудь с собой.

— Ты очень интересуешься этой девочкой, правда?

— Что ж, это так. Ее рождение было столь неожиданным, верно? Никто не верил в то, что Дженни действительно собирается рожать. К тому же Люси очень умный ребенок. Просто невероятно, чтобы Дженни могла родить такого.

— О, дети часто совсем непохожи на своих родителей. Но я согласна с тобой, девочка и в самом деле очень милая.

— Я сравниваю ее с Белиндой… у которой все есть.

— Так уж устроен мир. Неравенство существовало всегда.

— Да, наверное, но мне хотелось бы сделать для нее что-нибудь хорошее.

— У тебя будет такая возможность.

Итак, на следующий день я отправилась в дом Дженни. Пруд производил мрачное впечатление. Был сырой пасмурный день, плакучие ивы склонялись над поверхностью пруда, и коричневато-зеленая вода зловеще поблескивала в этом мраке.

Зато дом выглядел приветливо, был чистеньким и уютным. На стук выбежала Люси. Охватив мои колени, она прижалась ко мне.

Приветствие получилось искренним и теплым.

— Я уезжала в школу, — объяснила я.

— Я ей говорила, — сказала Дженни. — Она не понимает, что такое школа.

— Сейчас объясню.

Я уселась в кресло, взяла Люси к себе на колени и начала рассказывать ей про свою школу: про дортуары, в которых мы спим, про большой холл, в котором нас собирают, про наших учителей, про то, как мы сидим за партами, как ходим парами на прогулку с двумя воспитательницами — одна во главе процессии, а другая в конце, в какие игры играем, как нас учат танцевать и петь.

Девочка внимательно слушала меня. Думаю, она не понимала и половины моего рассказа, но смотрела мне в рот как зачарованная.

Дженни поинтересовалась, как поживает малышка в Кадоре. Я сообщила, что Белинда здорова и готовится к Рождеству. Я начала рассказывать о подготовке к празднику, о фокуснике, который приедет из Плимута… и вдруг оборвала себя на полуслове. Как я бесчувственна! Ведь у бедняжки Люси не будет такого праздника.

— Кто такой фокусник? — спросила Люси.

Я ответила:

— Он делает так, что вещи исчезают, а потом, как по волшебству, вновь появляются.

— А приедет он прямо из самого Плимута, — сказала Дженни.

Глазки Люси расширились от изумления. Она продолжала расспрашивать о фокуснике, и мне пришлось давать объяснения.

Я подумала: нельзя ли пригласить ее на праздник?

Бабушка с дедушкой были, без сомнения, лишены сословных предрассудков. Однако если Люси, дитя помешанной Дженни, будет приглашена на праздник, то на это же начнут надеяться все ребятишки с окружающих ферм и из близлежащих домов.

Вернувшись домой, я немедленно рассказала обо всем бабушке.

— Это было глупо с моей стороны, — сказала я. — Мне не следовало вообще упоминать о празднике, но я заговорила о нем, а потом о фокуснике… вот так все и получилось.

Бабушка, как и я, сразу же поняла суть проблемы.

Если сюда приедет Люси, то все местные дети почувствуют себя обойденными Тогда бабушке пришла в голову идея пригласить Дженни помогать на кухне. Та приведет с собой Люси, и девочка сможет участвовать в празднике.

Так мы и договорились.

Когда я обратилась с этим предложением к Дженни, ее глаза сияли от радости. Я добавила — А Люси сможет посмотреть фокусника вместе с другими детьми.

Дженни сжала руки.

— Со вчерашнего дня она ни о чем другом, кроме как о фокуснике, не говорит.

Люси запрыгала от восторга, услышав о том, что она может прийти на праздник. Встав на колени, я прижала ее к себе. Я ощущала огромную нежность к этому ребенку, желание защитить ее.

Чуть позже я сообразила, что все дети будут в Праздничной одежде, а у Люси нет ничего, кроме ее платьица. Правда, оно было чистым и аккуратным, но слишком уж заметной окажется разница между ней и другими детьми.

У Белинды было полным-полно платьев, которые были ей не нужны. Почему бы не подарить одно из них Люси? Я поговорила об этом с бабушкой, и она решила, что моя идея превосходна.

Я посоветовалась с Ли, которая подыскала очень миленькое платьице, сшитое ею для Белинды Та уже какое-то время не носила его. Платье было бледно-голубое с оборочками у шеи и на юбке перехваченное по талии синей лентой.

— Именно то, что нужно, — одобрила я.

— По-моему, Белинде оно не понравилось, — сказала Ли. — Промахнулась я с этими оборочками.

— Мне кажется, оно очаровательно и Люси наверняка будет довольна. У нее никогда не было ничего подобного.

Когда я отнесла платье в дом Дженни, мои старания были вознаграждены. На лице малышки было написано чувство искреннего восторга. Дженни смотрела на нее, прижав руки к груди.

— Ах, мисс Ребекка, как вы добры к нам, — сказала она.

Я была тронута как никогда. Любовь Дженни к дочери умиляла. Счастье ребенка значило для нее все.

Я считала, что Люси по сравнению с Белиндой лишена многого, но что могло заменить подобную любовь?

Это было радостным событием. Теперь я совершенно спокойно могла рассказывать о подвигах фокусников.

Мы много смеялись и болтали. Просто не верилось в то, что нынешняя Дженни — та же самая женщина, которую я когда-то видела распевающей странные песни.