сознании, что она потеряла порог страха, она уже не знала, где нужно бояться. Может

потому, что теперь она стала путать сон с явью, и ей казалось , что все это происходит где-

то далеко и не с ней, как будто она смотрела на себя со стороны. Проводить Булю

собралось немного народа – близкие, а их было по пальцам пересчитать, папины

сослуживцы, никины друзья, да несколько соседок – пожилые женцины в платочках с

заплаканными глазами. Говорили все почему-то шепотом. Пряничный домик Були, где во

дворе выставили маленький гробик, было не узнать. Он был как будто прежний, но уже

какой-то чужой, будто с бабушкой ушел из него свелый теплый дух, а остались только

пряничные стены. На кладбище долгих речей не было, попрощались быстро. Потом все

бросали землю в яму, она с глухим стуком ударялась о крышку гроба. В кафе носили суп,

потом разносили какое-то глупое пюре с жареным мясом, компот, пирожки. Выпив и

закусив, люди повеселели, разговор стал громче, где-то послышаись смешки. Жизнь есть

жизнь, Вероника все понимала и никого не осуждала, но самой ей кусок в горло не лез, от

одного запаха еды ей становилось тошно. Поняв ее состояние, отец попросил Танечку

отвезти их с Данилом домой (та уже вовсю лихо водила отцовский «мерседес»). В эту ночь

она в больницу не пошла, осталась дома, и они рано легли спать, почти не разговаривая.

Она уютно сжалась в калачик в его теплых объятиях и, может быть, впервые за все это

время почувствовала себя надежно и спокойно. А потом она провалилась в черную бездну

сна без снов.

Наутро нужно было возвращаться в больницу.

- Можно я не пойду? – спросила она. – Я уже и забыла, как хорошо дома. Можно я

останусь с тобой?

- Конечно, любимая, я всегда буду с тобой. Но ты же знаешь, что для этого ты должна

вернуться в больницу. Скоро, очень скоро все закончится, и мы опять будем вместе,

всегда. Ну пожалуйста, будь умницей.

В больнице ей поменяли палату,чтобы ничего не напоминало ей о той ночи. А туфель так

и не нашелся...

А потом пришли радостные новости. Повторные анализы дали удивительный результат.

Случилось то, чего сами врачи даже и не ожидали: то ли то щадящее лечение, которое

велось все это время, дало такие замечательные результаты, то ли случилось чудо, но

опухоль значительно уменьшилась и результаты всех анализов стали значительно,

намного лучше. Врачи не верили своим глазам. Появилась надежда на то, что операции

удастся избежать, а, значит, появлялась возможность сохранить и ребенка!

Со Станислава Васильевича как будто тяжесть спала, каждый день он прилетал к ней в

палату окрыленный, несмотся на протесты медсестер с огромными кульками продуктов,

которые потом Вероника раздавала всем вокруг. Забегала Танечка, каждый раз красивая,

веселая, рассказывала новости про учебу, смешные случаи из их с «папиком» жизни,

только Вероника так и не могла привыкнуть, что этот танечкин «папик» – ее родной отец.

Вобщем, жизнь потихоньку начинала налаживаться и входить в свои привычные рамки.

Только рука иногда сама привычно тянулась к телефону, чтобы позвонить Буле... Тогда

она звонила и слушала гудки...

На радостях Данил притащил в палату огромный букет ярко-красных роз, который не

помещался ни в одну вазу, и их пришлось разделить на три части.

-Я не верю, - говорил он. – Как это могло случиться?!! Ведь тебя чуть не зарезали! Чуть не

погубили нашего ребенка!!! Да и тебя они чуть не потеряли. Безобразие! Надо поменять

врача, клинику.

- Не надо, прошу тебя. Мне здесь и так хорошо. Отец узнавал, это одни из лучших

специалистов в стране, да и аппаратура здесь самая современная.

- Да какие же они лучшие?!! Рассказывают про чудеса какие-то. Чудес не бывает! Есть

просто хорошие медики и плохие!

- Данил, чудеса бывают, поверь мне.

- И все же я настаиваю, мы должны поменять клинику.

- Хорошо, мне все-таки придется рассказать тебе... – она посмотрела в его родные, зеленые

глаза, как будто пытаясь удостовериться, что ему можно открыть эту тайну. Но как же она

могла не довериться ему, тем более, что груз чувства вины за Булю и радость, что все

получилось, давили на нее, ей хотелось поделиться хоть с кем нибудь здесь, в этой,

реальной жизни. Своей радостью от добытой победы, своей горечью от утраты, рассказать

что на самом деле сделала для нее Буля.

- Это может показаться тебе немного странным, но, пожалуйста, выслушай меня

внимательно и не перебивай. Если любишь меня, поверь, что все это правда. И еще: это не

только моя тайна, я пообещала одному человечку, что никогда и никому не расскажу ее,

иначе ему может быть очень плохо. Но ты – это я. Я доверяю тебе как самой себе, поэтому

– слушай...

И она начала сначала – про то, как она встретила Лейлу во сне, как испугалась сначала, как

потом они стали подругами, и, наконец, как она ее спасла, ее и их будущего ребенка. И

еще про Булю, как она отдала ей свой «пропуск», а сама осталась там... Данил слушал

молча, не перебивая и не задавая вопросов. Когда она закончила, он прижал ее к себе и

долго гладил по волосам. Потом, заглянув ей в глаза, сказал: «Мне кажется, все мы

здорово устали. У нас был тяжелый период, но после каждой зимы обязательно наступает

весна. У нас все будет хорошо. Давай, как только ты выйдешь отсюда, поедем вдвоем

куда-нибудь отдохнем, к морю, например. Маленький домик на берегу моря, шепот ветра,

шум набегающей волны, ты, я и наш малыш. Он ведь тоже все будет слышать и понимать,

правда? Эй, ты уже слышишь меня?» - и он прижался ухом к ее округлившемуся

животику. Вероника засмеялась, и ей показалось, что кто-то внутри толкнул ее сильной

ножкой.

- По-моему, он пихается! Вероника, объясни ему, что с отцом так вести себя нельзя! Вот

вырастет, тогда и поборемся!

- Нет, ну это просто удивительно! В моей практике такое вижу в первый раз, - причитал

доктор, радостно хлопая своими серыми маленькими глазками. – Знаете что, милочка,

похоже на то, что ваше лечение у нас подходит к концу. Вы можете отправляться домой, а

к нам приходить теперь только на процедуры и анализы. Но регулярно, настоятельно

советую вам. Мы постоянно должны быть в курсе, что там у вас творится. Ну что ж, могу

Вас выписать прямо с понедельника.

- А можно сегодня?

- Отчего такая спешка?

- Ну, пожалуйста, - Вероника умоляюще заглянула ему в глаза. – Не могу я здесь больше,

больничная атмосфера гнетет меня, дома, с родными, мне будет гораздо лучше, поверьте.

- Ну да, - доктор почесал затылок под голубой шапочкой своими толстенькими

пальчиками-сосисочками. – В свете последних печальных событий я все понимаю. Ну что

ж, сегодня так сегодня. Я позвоню Вашему отцу. Или лучше мужу?

- Никому не надо звонить, хочу сделать им сюрприз, - она представила удивленное лицо

Даньки, когда он вернется домой из университета. – Заеду куплю шампанского и торт.

- Но, но! Никакого алкоголя!

-Так я же не себе! Дитям и женщинам торт, мужчинам шампанское! Будем праздновать!

- Хорошо, хорошо, не забудь зайти за выпиской и процедурным листом.

Перед дверью он снова обернулся.

- Вот уж действительно, чудеса бывают. Или это просто я гениальный доктор? – и

улыбнулся: «Увидимся еще!»

Вероника шла по проспекту: солнце весело светило, деревья расцветали, щебетали птички,

в воздухе вовсю уже пахло зрелой, настоящей весной. На душе была тоже весна. В одной

руке у нее была небольшая сумочка с вещами (за остальными отец завтра пришлет

водителя), в другой пакет с шампанским и тортом. Она специально отпустила такси за

квартал до дома, очень хотелось пройтись, вдохнуть свежий аромат возрождающейся