Донья Изабелла не ответила. Лицо ее снова стало каменным. Опираясь на трость, она прошла через всю комнату и, остановившись в дверях, сказала:

— Сарите необходим уют, тем более что здесь она будет жить вдали от всего остального мира. Завтра утром мы с ней уезжаем в Сан-Франциско и вернемся в конце месяца. Мне будет очень интересно посмотреть, каких результатов достигнет ваша жена в обустройстве дома для моей Сариты.

— Я сделаю все возможное, чтобы угодить и девочке, и вам, — улыбнулась Шейн, открыв дверь и провожая донью Изабеллу. — Буду рада вас снова увидеть.

— Ну, если вы так этого хотите… — проворчала гостья, идя рядом с ней.

А Чэз тем временем изо всех сил старался скрыть раздражение. «Ох уж эта Шейн со своей добротой! — думал он. — Прекрасно! Просто прекрасно! Женщина, о которой я грезил все эти годы и с которой надеялся обрести счастье, объединилась с женщиной, которая досаждает мне вот уже три месяца. Ничего хорошего из этого союза не выйдет».

— Джимбо! — наконец позвал он.

Массивный загорелый мужчина неуклюже вошел в комнату. Его быстрое появление ясно говорило о том, что он был где-то поблизости. Очевидно, в этом и заключалась его работа: Джимбо присматривал и за своим братом Моджо, и за Пенни, и за всеми остальными работниками. На ранчо Чэза у него была, пожалуй, самая «трудная» работа, к тому же, судя по всему, задачу ему облегчало врожденное любопытство.

— Вы звали? — спросил он.

— Подай ужин и проследи, чтобы на столе было достаточно выпивки.

— Ох, босс, — поморщился Джимбо, — вы что же, собираетесь напиться в первую брачную ночь?!

— У меня не будет никакой первой брачной ночи… — отмахнулся Чэз, а потом задумался: «А вдруг… Можно ли считать наше с Шейн бракосочетание свадьбой? Наверное, нет. Черт побери!» Из задумчивости его вывел удивленный взгляд Джимбо. — И нечего на меня так смотреть! Не мне одному нужно забыться сегодня, но это тебя абсолютно не касается. Делай, что ведено.

Джимбо понимающе кивнул:

— Сделаю. Шампанского или вина для леди?

— Никакого шампанского! Принеси вина. «Мерло», думаю, подойдет, — заказал Чэз, прекрасно понимая, что даже хорошее вино не поможет изменить прошлое, тем более что теперь в его жизни есть Сарита. — И держи Моджо на кухне. Я не хочу, чтоб он напугал мою жену в первый же день ее пребывания здесь.

— Он непременно захочет посмотреть на нее.

— Обойдется.

— Хорошо. Но Моджо может отказаться готовить для вашей жены, особенно если она посягнет на его вотчину — кухню.

— Когда это случится, тогда и будем думать, отмахнулся Чэз, думая о том, что у него и так полно проблем более чем серьезных. — Так ты приглядишь за своим братом?..

— Будьте спокойны. Я разберусь с ним, — смиренно согласился Джимбо и ушел на кухню. Минут через пятнадцать стол был накрыт.

— Еще вина? — предложил Чэз.

— Нет, спасибо.

— Ты уверена? Это очень хорошее вино…

— Спасибо, мне уже достаточно.

Чэз сжал в руке бокал вина так, что тонкое стекло едва не треснуло, а пурпурно-красная жидкость перелилась через край и испортила лучшую скатерть, какая только была в этом доме. Он чувствовал себя абсолютно беспомощным. «Снова отказ. Шейн не стала есть ни салат, ни лепешки. Если она не принимает от меня даже еды, то вряд ли захочет со мной разговаривать…»

— Не заставляйте ее, босс, — бодро посоветовал Джимбо, ставя на стол новое блюдо. — Может, леди не любит вино. А если вы хотите напоить ее, то я могу принести ту крепкую смесь, что спрятана у вас в ящике письменного стола. Чудесный кофе получится, если добавить туда немного алкоголя.

— Ну-ка, повтори еще раз!

— Что именно? — удивленно спросил Джимбо.

— Это слово на букву «б».

— Какое слово? «Босс», что ли?

— Точно. Я хочу, чтобы ты осознал его значение и вспоминал о нем всякий раз, прежде чем открыть рот. Это поможет тебе сохранить работу.

Джимбо чуть нахмурился:

— А что я такого сказал?

— Во-первых, ты суешь свой нос в дела, которые тебя совершенно не касаются. — Чэз очень старался говорить спокойно, но у него это плохо получалось. — Во-вторых, ты слишком много говоришь. В-третьих, я не хочу напоить мою жену!

— О, неужели?! Так вы сдаетесь?

— Джимбо!

— Вы хотите, чтобы я замолчал?

— Если ты этого не сделаешь сам, я помогу тебе, — пригрозил Чэз, сжимая кулаки.

— Молчу, молчу.

— Вот и хорошо.

Джимбо сел за стол рядом с Шейн:

— Могу я принести вам что-нибудь еще? Обратите внимание, босс, — он повернулся к Чэзу, — я ни во что не вмешиваюсь, а просто выполняю свою работу: прежде чем принести еду, я должен спросить, что именно желает хозяйка.

— Ничего не надо, Джимбо. Спасибо, — поспешила ответить Шейн.

— Но вы ведь съедите то, что я принес, да?

— По правде сказать, я не голодна.

— Это плохо, очень плохо.

— Неужели? — Шейн притворилась, что удивлена.

— Если вы будете продолжать в том же духе, Моджо явится сюда с ножом для резки мяса, требуя сатисфакции: он очень не любит, когда его блюда остаются без внимания.

— Джимбо!

— Босс, неужели вы хотите, чтобы он разрезал вашу жену на тысячу кусочков?! Я лишь хочу сберечь вашу собственность.

— Она не моя собственность, понятно?! — прорычал Чэз. «И почему все считают, что Шейн моя собственность? Сначала Рейф, потом Джимбо. Возможно потому, что она выглядит такой хрупкой. Все думают, что она не в силах „поднять“ это ранчо, и никто не догадывается, насколько она сильна духом, — размышлял он. — Моя жена принадлежит только себе и может самостоятельно принимать любые решения.

— Вот в этом и есть ваша ошибка: очень опасно говорить такие слова в присутствии женщины…

— Джимбо не может похвастать хорошими манерами, — объяснил Чэз жене, — может, поэтому он никогда не был женат.

— Хотите, дам совет, босс? Чэз вздохнул: видно, придется объяснять этому наглецу значение слова «босс»… кулаками!

— Нисколько, — ответил он.

— Когда вы отправились на тот дурацкий бал, как ни в чем не бывало продолжал Джимбо, вам следовало купить себе покорную жену. Хотя я ничего не имею против той, которую вы привезли сегодня. Она совершенно другая, и вы, должно быть, обещали ей спокойную жизнь при условии, что она будет заботиться о вашем доме и ребенке.

— Я не покупал себе жену! Я не говорил ничего подобного!

— Конечно, вы не говорили об этом открыто, согласился Джимбо, — но мы поняли ваши намерения.

Чэз посмотрел на Шейн и, к своему ужасу, понял, что она готова убежать от него прямо сейчас.

— Дорогая, я никому не говорил, что купил тебя! Клянусь!

— А слово «обмен» подойдет? — задумчиво протянул Джимбо. — Да, так гораздо лучше. Шейн встала из-за стола:

— Извините меня…

— Дорогая, подожди… Дай мне все объяснить…

Шейн мгновение поколебалась, но потом повернулась и бросилась вон из комнаты. Чэзу показалось, что она плачет. Он был готов растерзать Джимбо:

— Скажи Моджо, пусть приготовит чего-нибудь легкого из еды и оставит поднос у двери моей спальни. И чтобы все было тихо, или, клянусь, ты не доживешь до рассвета! А утром мы с тобой проведем небольшой эксперимент…

— Какой эксперимент? — осторожно поинтересовался Джимбо.

— Мне хочется узнать, сколько раз нужно ударить человека в челюсть, чтобы выбить ему все зубы.

И, не дожидаясь реакции Джимбо, Чэз покинул столовую.

Он нашел Шейн в конце коридора: она растерянно оглядывалась, не зная, в какую дверь войти. Мягко обняв ее за плечи Чэз повернул ее к себе, взял на руки и отнес в свою спальню. Он осторожно опустил ее на кровать.

— Не надо… — тихо попросила Шейн, словно догадавшись, что будет дальше.

Теперь Чэз был уверен, что она плакала. Он понимал, что в данной ситуации нужно проявить терпение, и поэтому очень старался снова стать тем Чэзом, которого она хотела бы видеть перед собой.

— Дорогая, нам нужно поговорить.

— Я так не думаю.