Оставалась слабая надежда перехватить этот автобус на самом выезде из села, уповая на то, что противник по недостатку времени еще не полностью освоился в местной топографии. Но в итоге нас выручила невероятная мишина популярность среди обитателей Казантипа. Рядом с нами, когда мы уже вышли на трассу, притормозила «Газель», из которой выбрался какой-то мужик, в голос пеняя Мише, что не смог попрощаться с ним перед отъездом. Как учили классики, я мягко без нажима перешла к делу, и уже через несколько минут мы весело катили в сторону Керчи.
ГЛАВА 8
Подойдя к ограждениям палубы парома, я напряженно всматривалась в крымский берег. Где-то там застряли наши преследователи, что дало нам как минимум три часа форы (аккурат до следующего парома). Позади остались безумная ночь в незнакомом городе, долгие пререкания с Сергеем (он рвался в симферопольский аэропорт), и предрассветные игры в казаков – разбойников с этими чертовыми сатанистами (или кто они там были).
Наш спаситель на «Газели» высадил нас в центре Керчи уже глубоко за полночь. Я заигрывала с мыслью спрятаться в лагере археологов у Ирины, но было уже довольно поздно и как-то, в связи с этим, не очень удобно. Тем более, что, неожиданно вспомнилось, что целый день за всеми этими поворотами сюжета мы ничего не ели и, видимо, от волнения разыгрался жуткий аппетит. К нашему счастью курортный сезон был в разгаре, и по всему городу всю ночь работали множество кафе.
В одном из них как раз и выяснились наши принципиальные разногласия по поводу дальнейших действий. Еще в машине Михаил начал лоббировать идею о паромной переправе. В его изложении она выглядела блестящей.
- Что нас нет на Казантипе, – горячо доказывал он, – они поймут, самое раннее, утром. И, почти наверняка, решат, что мы рванули в Симферополь, на вокзал или в аэропорт. Из Крыма ведь удобней всего выбираться как раз через Симферополь! На это они потратят, минимум, день. А мы уже на рассвете будем в Краснодарском крае, и за этот день потеряемся так, что им придется объявлять всероссийский розыск.
Сергей вел противоположную партию. – У нас билеты на вечерний рейс на Москву. Что, по-твоему (Сергей обращался непосредственно ко мне, демонстративно игнорируя Михаила), они накинутся на нас прямо в аэропорту?! Там множество людей, милиция, в конце концов! А уж в Москве, поверь, я найду на них управу. Понятно, что наш новый друг (тут он, наконец, обратил на него внимание) не хочет нас отпускать от себя, ведь у него билета на самолет, надо понимать, нет. Но ничего не поделаешь, Мишенька, придется тебе распрощаться и с нами, и с колечком!
Мужчины неприязненно уставились друг на друга, а я, спрятавшись в своей тарелке, с тоской и ужасом оценивала ближайшие перспективы. Они все больше мне не нравились. С Сергеем явно что-то происходило, и в глубине души я начинала его побаиваться. Ответа же на исконный русский вопрос «что делать?», как водится, не было. Честно говоря, мне не нравились ни идея с Симферополем, ни с паромом. Я, вообще, не люблю, когда за мной гонятся. Я от этого теряюсь!
Но оценить диспозицию тщательней, мне не дали. Медленно катящийся по дороге джип плавно затормозил у нашего кафе, и четверо неприятного вида молодых людей во главе со своим бородатым главарем решительно направились в нашу сторону.
- До утра, говоришь, будут искать! – злобно процедил мой оператор, хватая кофр с камерой, и с треском устремляясь сквозь редкие кустики, окружавшие кафе по периметру, куда-то в ночную тьму (наш столик, слава Богу, стоял у самого края самого дальнего от входа угла заведения). Мы неотрывно следовали за прокладывающим путь к отступлению Сергеем. За спиной занимались крики и звон бьющейся посуды. Создавалось устойчивое впечатление, что наличие множества посторонних свидетелей, на что так уповал Сергей, наших новых «приятелей» абсолютно не смущает.
Наконец, мы выбрались из переплетения кустов в какой-то проулок и сломя голову бросились по нему прочь от преследователей. Похоже, что мы развили неплохую скорость, потому что шум и крики остались далеко позади. Но когда я начала уже было притормаживать, раздались два громких хлопка, и в воздухе недалеко от меня что-то просвистело. По всей округе забрехали собаки, но других дураков реагировать на ночную стрельбу в Керчи не было.
Раньше в меня никогда не стреляли, поэтому я не знаю с чем сравнивать. А в когда-либо виденных фильмах герои реагировали по-разному. Кто в ужасе приседал, кто отстреливался, а кто и стремительно набирал скорость. Как выяснилось, я явно тяготела к последнему психотипу, тем более, что отстреливаться мне было нечем. Встречный ветер взвыл в ушах. Не разбирая дороги, я стремительно понеслась в какие-то неведомые дали.
Только налетев на какой-то заборчик, и лишь случайно не свернув себе шею, я, наконец, тяжело дыша, остановилась. Ни Сергея, ни Михаила поблизости не было. Рюкзак с вещами, похоже, остался в кафе, как и шляпа, очки, сигареты, телефон и кошелек. Спаслась лишь висевшая через плечо легкая кожаная сумочка с документами и с лежащим на самом ее дне этим чертовым русалочьим кольцом. Где-то с час или даже больше, я тихонечко проскулила в каком-то почему-то показавшемся мне наиболее безопасном закутке, в безумной надежде ожидая своих спутников. Но не было никого, даже погони. Небо на востоке стало сереть, и в панике вздрагивая от каждого шороха, я покинула свое убежище. Мучили страх, жажда и неизвестность. Что с ребятами? Вдруг их ранили или, не дай Бог, убили?! Что делать? Куда бежать?! Даже мысль о милиции уже не выглядела такой отвратительной. Но и милиции тоже не было.
Минут через десять я выбралась из частного сектора на какую-то широкую дорогу. Вдоль нее на обочине стояла цепочка легковых машин, конец которой терялся в рассветных сумерках. Вокруг же этих машин кипела жизнь. Потягиваясь, прохаживались сонные люди, резали колбасу, сидели на горшках заспанные дети. Из подслушанных разговоров стало понятно, что это очередь на тот самый паром, о котором так много и хорошо отзывался Михаил. Оптимисты из обитателей обочины уверяли пессимистов, что на первый паром они, конечно, не попадут, но вот на второй – почти наверняка.
Но я-то туда уж точно не попаду – ни денег, ни вещей, ни телефона, да еще и гонятся какие-то придурки с пистолетом. Но постепенно план действий выкристаллизовался. Немного поищу ребят, а потом пойду сдаваться на раксоп Ирине. Она – пашина подружка? Вот пусть и выручает еще одну подружку! А там сделаю, как она скажет. Скажет – в милицию, значит – в милицию! Честно говоря, от начала немедленной реализации этого плана сдерживало лишь одно – еще толком даже не рассвело.
Как водится, едва только план был сверстан и утвержден, жизнь начала немедленно вносить в него свои коррективы, и чья-то рука цепко схватила меня за плечо. Взвизгнув от ужаса, я рванулась в сторону, но держали крепко.
- Лика! Лика! Это я! Успокойся! – пробивался еле слышный голос сквозь накрывшую меня волну чистой и незамутненной истерики.
- Господи! Миша! – вслед за слухом боязливо вернулось и зрение. – Ты жив! Как я перепугалась! А где Сергей?! Я ведь даже не могу вам позвонить, ни Сергею, ни тебе. Я все забыла в кафе!
- На, держи. – Миша протянул мне уже казалось навсегда утраченные кошелек и телефон. Михаил вел жизнь весьма отличную от моей и твердо знал, что прежде всего надо спасать при пожаре. – Сергей сидит у моего друга в подсобке в шашлычной рядом с портом, а я отправился на твои поиски. Мы решили, что эти ваши друзья и коллеги, – тут Миша нехорошо хмыкнул, – меня если и видели, то только мельком и, скорее всего, просто не узнают.
Из убежища в подсобке мы вышли, так и не договорившись о дальнейших действиях, но как показали тут же начавшиеся события от нас этого и не требовалось. Буквально через несколько мгновений в метрах ста от нас вывернул из-за угла джип. Проверять тот это, или не тот, как вы понимаете, желающих не нашлось, и мы резво пустились в очередное бегство. Судьба гнала нас в сторону порта, где громкоговоритель жизнерадостно объявил, что до окончания регистрации пассажиров и автотранспорта на паром Крым – Кавказ осталось пять минут. С криком «три билета на паром, пожалуйста!» я бросилась к окошку.
