Это интересное зоологическое наблюдение с серьезностью повторили греческий географ Страбон[2] и энциклопедист Плиний Старший[3]. Похоже, что они перепутали с аналогичным рассказом о слонах, поведанным Аристотелем и также изложенным Страбоном. Это повествование стало частью «стандартного правдивого описания слонов» и просуществовало до конца XVII в. Сэр Томас Браун жаловался, что даже когда люди смогли своими глазами увидеть этих животных, опускающихся на колени и самостоятельно встающих, доверие к классическим авторитетам заставляло их отрицать очевидное[4].
Точно так же, как люди веками отрицали, что у животных есть колени, хотя они их сами видели, так и восторженное отношение западного общества после Возрождения ко всему римскому убедило нас смотреть на многое в нашем прошлом глазами римлян, даже когда очевидные свидетельства противного бросались в глаза. Конечно, сейчас мы используем на практике вовсе не те сведения о лосях, которые сообщал Юлий Цезарь, однако, когда дело касается варваров, мы по-прежнему склонны принимать его оценки — оценки завоевателя, сметающего все на своем пути.
Стоит перевернуть картинку и взглянуть на историю с точки зрения неримлян, как многое начинает выглядеть совсем по-другому. Например, римская характеристика вандалов дала нам термин «вандализм», но мы увидим, что вандалы были высокоморальными, образованными, грамотными и часто более цивилизованными людьми, чем римляне.
Разграбление Рима готами и вандалами вовсе не было беспримерным актом уничтожения. Готы разрушили только одно здание, а вандалы вообще ни одного. В обоих случаях орудовали армии христиан. Но Римская империя сама уже приняла одну из форм христианства — католицизм — и старалась навязать эту форму религии всем остальным народам.
Католическая церковь триумфально распространялась по миру и, опять же, в добрых римских традициях, делала все возможное, чтобы перекроить людей и историю на свой лад. Церковь решала, какие документы останутся, а какие — нет. Все источники, которыми мы пользуемся, прошли через руки средневековых католических копиистов. Так что картина прошлого досталась нам, проделав непростой путь.
Эта книга — попытка пересмотреть историческую роль большинства европейских и азиатских народов, которые были зачислены в разряд варваров-злодеев, и одновременно дать новую оценку идеалу цивилизации — всепобеждающему Риму.
КЕМ БЫЛИ РИМЛЯНЕ? НУ НЕ ВАРВАРАМИ
Поскольку слово «варвар» применялось римлянами для обозначения тех, кто римлянами не был, мы должны начать с Рима. Римляне имели четкую собственную концепцию. Они называли ее Romanitas. Этот концепт подразумевал знание латыни, уважение к латинской литературе, подчинение римским законам и традициям и даже следование обычаю иметь три имени. Все другие, все иностранцы были варварами и должны были испытывать страх перед Римом.
Довольно странно, но страх, похоже, играл ключевую роль в истории Рима, и, несмотря на могущество римлян, во всей их истории присутствует какая-то удивительная безысходность. Как если бы величие Рима было порождено паранойей и отчаянием. Другая странность заключается в том, что главного события в истории Рима, которое уничтожило бы эту паранойю, возможно, никогда и не было. Может быть, это просто легенда. В общем, правда это или ложь, но великий римский историк Ливий (59 г. до н. э. — 17 г. н. э.) об этом событии написал, и его запись стала с тех пор общепринятым историческим текстом для любого римлянина. Там было сказано, где римляне научились бояться варваров.
ИСТОРИЯ БРЕННА
В конце IV в. до н. э., когда город Рим начинал главенствовать в центральной Италии, разноплеменная орда пересекла Апеннины со стороны Галлии и поселилась на Адриатическом побережье между нынешними городами Римини и Анкона. Эти люди называли себя сенонами. Сеноны основали город Сенигаллия. К сожалению, это было отличное местечко для пляжного отдыха, но никак не для земледелия. Поиски плодородной земли были нелегким делом — другие кельты уже расхватали лучшие участки. В итоге в 390 г. до н. э. сенонские воины оказались у ворот Клузия (современный Кьюзи, в Тоскане). «Тысячи странных людей… подобных которым горожане никогда не встречали, иноземные воины, вооруженные незнакомым оружием»[5]. Клузий не выглядел столь же защищенным, как другие города, где побывали пришельцы, и они потребовали хорошей земли для поселения.
Жители Клузия обратились к Риму с просьбой помочь в переговорах, и римляне с готовностью направили туда трех братьев из семейства Фабиев, чтобы те выступили в роли арбитров. Согласно Ливию, когда римские посланники спросили кельтов, кто дал им право требовать землю у людей из Клузия, «последовал высокомерный ответ, что их права — в их оружии и что все принадлежит храбрым»[6].
Братья Фабии были молоды и заносчивы и оказались не самыми тактичными посредниками. Они, как утверждает Ливий, были «посланниками вспыльчивыми, более похожими на галлов, чем на римлян». Как оказалось, именно кельты больше уважали международные законы. Когда переговоры прервались, братья Фабии присоединились к горожанам и напали на сенонов. Один из братьев, Квинт Фабий, даже убил одного из кельтских вождей. Как отмечают и Ливий, и другой историк, Плутарх, закон запрещал посреднику браться за оружие, чтобы поддержать одну сторону в споре с другой. Сеноны были справедливо разгневаны и решили направить своих послов в Рим с жалобой[7].
К несчастью, братья Фабии принадлежали к очень могущественному семейству, и когда сенат вынес дело на суд жителей Рима, действия братьев были одобрены и, что еще хуже, Фабиев осыпали почестями. Кельтские послы предупредили римлян, что последуют ответные действия, и удалились к Клузию. Было решено научить этих выскочек-римлян уважать в будущем международные законы. Согласно Плутарху, армия под командованием Бренна прошла 80 миль от Клузия до Рима четко организованным маршем: «Вопреки ожиданиям, проходя, они никому не нанесли увечий, ничего не взяли с полей. Когда они шли мимо какого-либо города, то кричали, что идут в Рим, что их враги — только римляне и что они готовы стать друзьями всем остальным»[8].
Этот «странный враг с края земли» смел римскую армию и ворвался в город, сжигал и грабил: Многие римляне бежали, а те, кто не смог, нашли убежище на Капитолийском холме и оказались в осаде, которую Бренн со своей армией согласился снять только через шесть месяцев в обмен на тысячу фунтов золота.
Триста лет спустя Ливий рассказывает об ужасе и позоре поражения, которое давило на психику римлян в продолжении восьми веков: «Дополнительное оскорбление было добавлено к тому, что уже было достаточно постыдно, ибо гири, которые галлы принесли для взвешивания металла, оказались тяжелей обычных, а когда римский командир возразил, надменный варвар, швырнув на весы свой меч, воскликнул: «Vae Victis» — «Горе побежденным!»[9]. Похоже, что в действительности Ливия больше всего взбесило то, как дешево откупились от кельтов. «Вообразите, — пишет он, — тысяча фунтов золота — цена нации, которая скоро будет править миром!»
В то время, пишет Ливий, римляне всерьез подумывали о том, чтобы навсегда покинуть город. Но затем приняли решение отстроить его заново и никогда больше не оказываться в позорном положении побежденных. Легенда о Бренне стала одной из движущих сил римской экспансии. Кругом были варвары, ужасные дикари, и Риму нужно было укреплять свои границы. И не просто укреплять, но и отодвигать их все дальше и дальше, пока, в конце концов, все варвары не будут полностью романизированы. С этого момента Рим будет следовать доктрине упреждающих ударов, наносимых с целью подчинить себе все пограничные народы и обезопасить Рим от чужаков.
Хотя мы больше не верим, что существуют четвероногие млекопитающие без коленей, мы по-прежнему принимаем римскую точку зрения на мир, в котором слову «варвары» непременно сопутствует слово «орды». Римляне изобразили себя цивилизованными людьми, чья империя держала в страхе мир, населенный разрозненными племенами злобных дикарей.
