Говорят, Фенрис взращивает холодные души.

Я не знал, насколько эта пафосная фраза была поэтической вольностью, но заледеневший мир действительно оставлял нечто холодное в крови своих сынов и дочерей. К добру ли, к худу ли, все мы дети своих родных миров.

Анника несла бремя власти с поразительной легкостью. Я никогда не мог похвастаться красивым слогом, как мои собратья, поэтому описать ее мне будет непросто. Галео выразился бы лучше: она пользовалась властью бережливо, словно знала, что любому ее слову тотчас подчинятся.

В ночь, когда мы ступили на Хет, я вновь услышал его мысли, пока наблюдал за Анникой. Пассивным восприятием Галео читал мой разум, мягко касаясь чувств в поисках угасающих следов того, свидетелем чему я стал. Он оказался достаточно близко ко мне, чтобы я также смог почувствовать его поверхностные мысли.

Из всех моих братьев Галео был наименее навязчивым. Я позволил ему задержаться в своем разуме, чтобы он увидел то же, что и я.

Анника была высокой, но это едва ли могло кого-то удивить. Ее мир порождал статных и сильных людей, и она не была исключением. Темный каскад ее гривы был необычным для Фенриса — длинные волосы, похожие на смолянисто-черный шелк, были аккуратно заплетены в косу, струившуюся по плечу. При взгляде на ее светлую кожу вспоминались заснеженные скалы, а не мертвенная бледность чахоточного больного.

Ее взгляд глубокой синевы заставлял людей чувствовать себя неуютно. У меня этот цвет ассоциировался только с одним явлением — штормовыми сезонами родного мира. Криовулканы Титана выдыхали жидкий аммиак и азот, а при низкой гравитации эти выбросы превращались в заледеневшие кристаллы, которые просто повисали в воздухе. Те, что не выпадали с осадками на скалы, продолжали дрейфовать в атмосфере и за ее пределами. Радужка глаз Анники словно была высечена из этих кристаллов — такое же прозрачное стекло, в ночи приобретавшее цвет небесной синевы.

Само собой, они искусственные. Несмотря на чье-то мастерство, сотворившее их почти совершенным подобием человеческих глаз, я слышал тихое пощелкивание всякий раз, когда она использовала биооптику, делая очередной пикт. Мне всегда было интересно, сама ли она выбрала этот нечеловеческий цвет.

Поговорить нам удавалось нечасто, поэтому возможности спросить мне так и не представилось.

Она уже не одевалась как дева-воин со своего родного мира, предпочитая костюмы и форму, как многие представители высшей имперской власти. И все же кое-какие следы ее происхождения остались — на поясе она носила архаичный бронзовый топор с рукоятью из белого дерева, лезвие которого покрывали пятна зеленой патины. На мой взгляд, это смотрелось несколько наигранно, хотя она заявляла, что раньше ей приходилось использовать оружие по прямому назначению. Но я никогда не пытался читать между строк, докапываясь до правды.

За спиной у нее висел болтер, и каждый раз, когда я его видел, не мог скрыть удивления. Размер оружия не был приспособлен для человека. У нее был болт-пистолет массореактивного калибра, модель Мк Vb «Годвин», который выглядел настоящей пушкой в ее обтянутых перчатками руках. Оружие представляло собой подлинное произведение искусства — мастер редкого таланта покрыл стальной сплав заостренными кретацианскими рунами цвета состаренного золота.

Это порождало новые вопросы. Я знал три диалекта кретацианского готика, который был одним из шестисот диалектов базового готика Империума, которые я постигал в ходе обучения. Оружие изготовлено по спецзаказу, в этом не приходилось сомневаться. Текст на болтере повествовал о неких совместных с орденом Расчленителей деяниях, называвшим Кретацию — родным миром, но оставалось лишь гадать, о каких именно.

Оружие, чудовищно огромное в изящных человеческих руках, могло использоваться лишь благодаря ряду суспензоров размером с ноготь, закрепленных вдоль ствола. Редкие антигравитационные монетки — три крошечных наперстка из бронзы — поддерживали болтер, играя роль противовесов.

Она носила оружие на толстом кожаном ремне.

— Лорд-регент, — произнесла Анника, не удосужившись даже улыбнуться. — Нам следует поговорить.

Имперский регент Хета кивнул. На его лице было застыло снисходительное выражение, словно он имел полное право отказать ей.

— Да, инквизитор. Действительно, следует.

Его тучность была почти гротескной. По моим подсчетам, жить ему оставалось не больше тридцати секунд.

Хет ничем не отличался от десятка тысяч других миров.

Обитаемый, с индустриальными городами, окутанными серым лязгающим туманом, он не претендовал на лавры мира-кузницы, равно как не мог похвастаться значительными человеческими ресурсами мира-улья. Хет исправно выплачивал имперскую десятину звонкой монетой и торговал со столицей субсектора. Откуда в свою очередь десятина переправлялась в центр сектора и теоретически — в закрома Святой Терры. Последнее основание Имперской Гвардии состоялось здесь одиннадцать лет назад, пополнив военную машину двумястами тысячами свежеиспеченных гвардейцев, составившими Хетский шестнадцатый стрелковый полк.

Само название полка было куда менее официальным и непристойно биологическим. Не вижу повода включать его в архив.

Хет имел собственные колонии на двух ближних спутниках, богатых полезными ископаемыми, а также содержал постоянный гарнизон численностью в миллион человек. Силы планетарной обороны Хета представляли собой стандартную смесь из бывших гвардейцев-ветеранов и кадровых солдат, объединенных с незначительным числом добровольцев, которые только и умели, что заряжать оружие и стоять навытяжку. Хотя в случае вторжения именно этот миллион должен был грудью встать на защиту планеты. Немалое число. Подавляющая численность нередко могла помочь там, где опыт оказывался бессилен.

Небеса также были неплохо защищены. На орбите планеты вращалось тридцать семь орудийных платформ, и Хет зачастую служил пунктом снабжения для патрулей имперского Военно-космического флота.

Любой враг, атаковавший Хет, ввязался бы в продолжительную, тяжелую борьбу за свержение прекрасно защищенного правительства. Для сил, подобных Имперской Гвардии, это стало бы неразрешимой задачей. И даже силы, подобные космическим десантникам, не смогли бы гарантировать легкую или быструю победу.

Сложной инфраструктурой Хета управлял имперский регент. В отличие от многих миров Империума, находившихся под началом лорда-губернатора или военного губернатора, имперский регент являлся духовным чином и к тому же временным. Этот титул даровался человеку, которому предстояло управлять миром в отсутствие Бога-Императора Человечества.

Оригинально.

Но кое в чем Хет разительно отличался от десяти тысяч других имперских миров. Эти миры были лояльными. Хет — нет.

В великом государстве, которое люди создали среди звезд, отклонение от нормы, диссидентство и отступничество едва ли можно было считать редкостью, но взбунтовавшийся мир — без явных признаков скверны — в самом сердце Империума… Это было более чем странно. Хет превратился в проблему, правительство коррумпировано насквозь, зараза грозила перекинуться на остальные слои общества. После этого деградацию уже не удастся сдержать. Я узнал все это после изучения краткой вводной от Инквизиции на пути к планете. Мрачное чтиво.

У Империума оставалось два выхода. Первый — дождаться явных доказательств мятежа и объявить крестовый поход, чтобы вернуть мир в лоно Империума. Второй — вырезать раковую опухоль из сердца планеты до того, как она затронет все население.

Инквизитор Анника Ярлсдоттир из Ордо Маллеус сделала выбор от имени Императора, ибо обладала подобным правом. Она готовила нас для третьего варианта в операциях подобного рода, памятуя древнюю истину: лучший способ победить в войне — нанести удар раньше, чем враг успеет сделать первый выстрел.

Имперский регент улыбнулся Аннике.

Он ухмыльнулся, излучая практически осязаемую ауру уверенности. Конечно, я и раньше наблюдал подобное. Так происходило всегда, когда они не подозревали о нашем присутствии. Регент видел только Аннику с ее свитой, явно не ожидавшей нападения.