– На раскопках что-нибудь передать? – спросила женщина усатого мужчину, усаживаясь и беря в руки хлыст. – Я скажу, что ты приедешь позже, сержант. Думаю, что скоро вернется другая упряжка.

– Ничего страшного, госпожа, – прогудел он в ответ. – Мы пойдем пешком.

– Отлично, сержант.

Хлыст щелкнул, собаки сорвались с места, зазвенели бубенцы, и повозка выехала из-за казармы, подставив их лица порывам ледяного северного ветра. Луна осталась у них за спиной. Девочки поплотнее закутались в капюшоны, но Афрейт по-прежнему высоко держала голову. По мере того как они приближались к Храму Луны, звуки колокола становились все более отчетливыми и частыми.

– Ветер усиливается, – прокомментировала Афрейт. – На Лугу будет здорово холодно.

Вскоре впереди, точно маяк, обещающий уют и тепло, возник одинокий огонек горевшего перед палаткой костра. Хлыст в руках Афрейт заработал чаще.

– Где госпожа Сиф? – был ее первый вопрос, когда упряжка со звоном и свистом подкатила к костру.

– В туннеле, госпожа, – ответил Скаллик.

– Разгружайте. – И, спешившись, повернула к яме, из которой поднимался бледный столб света. Девочки следовали за ней по пятам.

Земляная насыпь рядом с ямой теперь размером стала почти с холм. Френ, точно какой-то странный часовой, непрерывно расхаживал вниз и вверх по этому холму, повторяя одни и те же движения. Подойдя ближе, они увидели, что у ямы лежат большие кузнечные мехи и что Френ делает три шага прямо по ним, отчего они опадают, потом делает шаг в сторону, наклоняется, дергает ручку мехов вверх, отчего они вновь расправляются и наполняются воздухом, возвращается к устью ямы и повторяет все с начала.

Встав у противоположного края, Афрейт и девочки увидели, что мехи соединяются с лохматой шкурой снежной змеи, свисающей прямо в яму. Там пасть первой змеи заглатывала хвост второй и так далее. Пятая по счету змея изгибалась и заворачивала в поперечный туннель на дне шахты. У входа в него висели две ярко горевшие лампы.

Когда мехи в очередной раз опадали, было видно, как порция воздуха спускается вниз по импровизированной трубе, точно все змеи одна за другой делали выдох.

Афрейт объяснила девочкам:

– Каждой змее подстригли хвост и всунули в пасть предыдущей, приклеив специальным воздухонепроницаемым клеем. Потом его можно будет легко удалить при помощи спирта, шкуры почистить, хвосты пришить и восстановить шкуры так, что они не потеряют первоначальной стоимости. В противном случае мы понесли бы огромные убытки. – Тут она сделала знак работавшему на вентиляции и, бросив девочкам:

– Вы следом, – забралась в пустое ведро и съехала вниз.

Туннель представлял собой плохо освещенный низкий прямоугольник с каменным полом и обшитыми досками стенами и потолком; Афрейт пришлось пригнуться, чтобы пройти по нему, хотя девочки могли идти выпрямившись в полный рост.

– Я думала, что под землей будет теплее, – заметила Гейл.

– Это из-за вентиляции здесь такой сквозняк. К тому же воздух, который подается сверху, холодный, – напомнила ей старшая женщина. – Смотрите, здесь дерева на целое состояние, – обратила она внимание девочек.

– Жизнь героя стоит любых расходов, – возвышенным тоном отозвалась Пальчики.

– Так что тем, кто берется за их спасение, только и остается что выкладывать деньги на бочку, – подытожила Афрейт. – К счастью, лес еще можно будет потом продать, также как и шкуры.

Впереди показалась каменная стена, и тут же, как им почудилось, прямо из нее, хотя на самом деле из-за нее, показался коротенький человечек, тащивший два ведра с землей, одно впереди, а другое позади себя. Это был Миккиду. Они протиснулись мимо него, оказались в узкой части туннеля, левая стена которого по-прежнему была покрыта деревянной обшивкой, а правая представляла собой сплошной камень. Когда, миновав узкое место, они вышли в относительно свободное пространство, впереди замаячил свет, указывавший на то, что конец путешествия близок.

С последней потолочной балки свисала зажженная лампа, а в необшитом досками пространстве работала Сиф. Совком и одетой в перчатку левой рукой она соскабливала со стены туннеля тонкие пласты сухой крошащейся почвы, которая здесь представляла собой что-то среднее между известняком и песчаником. Из раскрытой пасти последней змеи, поддерживаемой в горизонтальном положении вбитым в обшивку колышком, то и дело вырывалась струя холодного воздуха, в которой плясали песчинки и всякий мелкий мусор.

Маленькая женщина так сосредоточилась на своем занятии, что не замечала их присутствия до тех пор, пока ее более рослая подруга не тронула ее за плечо.

Обернувшись, она устремила на них невидящий взгляд. Тут ее глаза закатились, и она начала падать прямо на протянутые руки подруги.

– Да ты же просто заморила себя работой, – возмутилась Афрейт. – Тебя должны были сменить здесь несколько часов тому назад! На-ка глотни. – С этими словами она, не переставая поддерживать подругу одной рукой, другой извлекла из сумки плоскую серебряную фляжку, зубами вытащила пробку и поднесла ко рту изнемогшей от работы женщины.

Та сделала большой глоток основательно разбавленного водой бренди.

– Да ты вообще хоть сколько-нибудь отдыхала с тех пор, как приходила домой сегодня днем? – требовательно спросила Афрейт.

– Полежала немного в палатке, но только разнервничалась еще больше.

– Поедешь со мной. Нам с тобой нужно кое-что обсудить наедине. Гейл! Заменишь Сиф. Пальчики будет тебе помогать – ее ловкие руки как раз сгодятся для такой работы.

– О, здорово! – ответила Гейл.

– Я польщена, – ответила Пальчики.

Сиф без всяких возражений приняла помощь, спросив только:

– Что мы должны обсудить?

– Всему свое время.

В туннеле они повстречали Миккиду, возвращавшегося с пустыми ведрами. Афрейт обратилась к нему:

– Я увожу госпожу Сиф домой. Ей давно пора отдохнуть. Ты остаешься за старшего. Гейл и Пальчики заменят ее в туннеле. Смотри, чтобы они не перерабатывали, и к полуночи отошли их в дом Сиф.

Он вопросительно посмотрел на Сиф. Она кивнула и только потом вспомнила о кольце Фафхрда, сняла его со своей руки и передала Миккиду.

Наверху тем временем разгрузили тележку, и Скаллик уже беседовал с Маннимарком и Гортом, тоже человеком Фафхрда, которые дошли до лагеря пешком.

Афрейт налила Сиф чашку горячего супа и приказала:

– Впрягите новых собак. Я везу госпожу Сиф домой. Ей нужен отдых. Другой поклажи не возьму. Кольцо у Миккиду.

– С этой повозкой должны были уехать Мара и Мэй, – сказал Скаллик. Две светловолосые девчонки помахали из палатки, где они прятались от ветра.

– Их я, конечно, возьму, – ответила Афрейт. – Девочки, забирайтесь! И возьмите с собой одеяло. И еще одно – для госпожи Сиф.

На пути в Соленую Гавань ветер дул им в спину, что было значительно лучше. Разговаривать никому не хотелось. На полдороге Сиф подозрительно спросила:

– В том бренди, что ты дала мне, маковой воды, случайно, не было? Привкус у него какой-то странный, сладковато-тошнотворный.

– Ровно столько, чтобы помочь тебе расслабиться и заснуть.

Афрейт направилась прямо к дому Сиф и поручила девочкам вернуть повозку в казарму, прежде чем они разойдутся по домам. Она разогрела для Сиф хороший обед, проследила за тем, чтобы она все до крошки съела, налила обеим бренди и протянула Сиф письмо Пшаури со словами:

– Я, конечно, прочитала его. И тебе тоже стоит. Это важно для тебя.

Развернув письмо, Сиф прежде всего внимательно изучила адрес.

– Это письмо было в доставленном капитану мешке с почтой, – подтвердила она.

Затем она умолкла, погрузившись в чтение. Письмо гласило:

Дорогой сын Пшаури!

Надеюсь, ты жив и здоров в твоем северном приключении под командованием этого отъявленного мошенника Серого Мышелова.

Должна сказать, что у него больше причин сделать тебя своим лейтенантом, чем он думает.

Когда ты был еще совсем юным, я, помнится, указала тебе на него как на одного из наиболее замечательных жителей Ланкмара. Но тогда я не считала нужным сообщать тебе (или ему), что ты – его сын. Как показывает мой жизненный опыт, такая тактика редко срабатывает, и я не из тех, кто добивается милостей таким путем.