— Прекрасный полк, — сказал он. — Они хорошо поработали при Опорто.

— Я знаю. — Люсинда помолчала. Она прочла некролог в “Таймс”: “Лейтенант Томас Грэм, двадцати пяти лет, Восточно-Кентского королевского полка, убит в незначительной перестрелке при Авиентесе”. Ее поверенный узнал, что фамильный дом Грэмов унаследовал некий дальний родственник. — Это произошло вскоре после того, как…

— Прошу прощения, — сказал Уонстед. — Мне не следовало поднимать эту тему, травмировать вас. Просто я подумал, что мог знать вашего мужа. Сожалею о вашей утрате.

— Я предпочитаю не говорить о муже.

Снова наступило молчание. Лорд Уонстед, должно быть, считает ее мегерой. Люсинда вздохнула.

— Прошу прощения за резкость. Это трудная для меня тема.

— Это я должен просить у вас прощения за мое любопытство.

Он настоящий джентльмен и больше не станет расспрашивать ее о муже, продолжать разговор на нежелательную для нее тему.

Показались темные очертания леса Брэкли, справа приветливо мигал фонарь. Стал, виден Брайарз — приземистое здание среди лесных теней, с уютными крепкими очертаниями, надежная гавань, где можно укрыться от пытливых вопросов. Коляска остановилась у ворот в низкой изгороди из бирючины.

— Вот вы и дома, миссис Грэм.

— Благодарю вас, милорд. — Она подобрала юбки и спрыгнула на землю прежде, чем он успел сам спрыгнуть и помочь ей.

У ворот она оглянулась.

Хьюго поднял руку, прощаясь, и смотрел, как она скользит по дорожке. Ее грациозные движения и покачивание бедер не могли оставить равнодушным ни одного мужчину. Уонстед не мог отвести от нее глаз.

Эта миссис Грэм — очаровательная смесь противоположностей. Острый ум и мягкое сердце. Внешне покорная, но сильная в своих страстях, с прямым взглядом, но при этом таинственная. Неприметное во время покоя, ее лицо загорается внутренней красотой, когда она говорит о вещах, близких ее сердцу, вроде этого праздника или о своем ребенке. Хотя в ее ответах на его расспросы касательно ее прошлого нет ничего необычного, она тщательно взвешивает каждое слово. Служа в армии, Уонстед хорошо изучил людей, которые лгут или много болтают, и умел распознавать уклончивость, если не явную ложь. Однако ему не хотелось думать, что миссис Грэм лгунья.

Уонстед тронул Старину Боба. Итак, у этой соблазнительной вдовушки есть секреты. Ну и пусть. Женщина с ребенком не может никому навредить, если только ее желание добыть деньги для прихода не является попыткой набить собственные карманы. За ней, конечно, стоит понаблюдать. К несчастью, он опасался, что его интерес к ней вызван не ее прошлым, а тем, как соблазнительно развеваются у нее юбки и какое горячее мягкое тело под ними скрывается.

Проклятие. Неужели он утратил рассудок? Нужно глотнуть чего-нибудь. Бокал бренди на ночь ослабит боль в ноге, а также другую боль, которую, как ему казалось, он научился подавлять.

Войдя в дом, Люсинда заметила, что комнаты, расположенные по обеим сторонам от входной двери, погружены в темноту. Полоска света под дверью в конце коридора заставила ее двинуться в сторону кухни. При звуке мужского голоса она остановилась. У Энни гости? Люсинда распахнула дверь.

На нее уставились две пары встревоженных глаз. По одну сторону стола сидел Альберт, по другую — Энни. Маленькая кухня с каменными стенами, с посверкивающими медными котелками, старомодным очагом и начищенной деревянной мебелью была, как всегда, уютна, но сейчас в ней чего-то не хватало.

Альберт встал из-за стола.

— Добрый вечер, миссис Грэм.

— Миссис Грэм, — сказала Энни, и в голосе ее прозвучало облегчение. — Слава Богу.

Все перевернулось у Люсинды внутри.

— Что случилось? Где София?

— С девочкой все в порядке, — успокоила ее Энни. — Спит в своей постельке. Это не из-за нее мы в тревоге.

У Люсинды словно гора с плеч свалилась. Она опустилась на стул.

— Тогда из-за чего?

— Может, выпьете чашку чаю? — спросила Энни; она вскочила из-за стола и тут же со стоном схватилась за поясницу. Затем сняла с полки чашку и блюдце. — А отец пока все вам расскажет.

Энни налила ей молока, потом чаю. Люсинда взяла у нее чашку и натянуто улыбнулась:

— А теперь рассказывайте, что случилось?

— Пусть отец расскажет, — сказала Энни, нахмурившись. — Он принес новости с постоялого двора.

Люсинда затаила дыхание, сердце у нее учащенно билось.

Сморщенные губы Альберта сжались, как будто хотели сдержать волнение.

— Помните, вы просили Энни рассказывать вам о любом незнакомце, который будет о вас расспрашивать?

Сердце у Люсинды упало. Нет-нет, прошло слишком много времени, чтобы кто-то мог выследить ее в этом уголке Кента.

— А кто-нибудь расспрашивал? — стараясь не выдать своей тревоги, поинтересовалась Люсинда.

Альберт кивнул:

— Сегодня вечером в “Красном льве” побывал сыщик с Боу-стрит. Он спрашивал у старого Педдла, не видел ли тот женщину плотного телосложения, проезжавшую здесь или живущую поблизости.

Кровь отхлынула от головы Люсинды, она ощутила слабость и головокружение. Ее охватил страх.

— И что сказал мистер Педдл?

— Я ему говорю, вдова миссис Грэм с маленькой дочкой приехала в Блендон месяца три назад.

— Вот что я хотела бы знать, миссис Грэм, зачем мистер Педдл вообще чего-то говорил? — Энни сердито глянула на отца. — Приезжают сюда, задают вопросы. Какое они имеют право?

— Женщины, — пробормотал он себе под нос. — Ясное дело, да? Не расскажи я про миссис Грэм, рассказал бы Педдл. А он мог забыть, что она приехала не одна, верно? Он мог забыть сказать про мисс Софию. Ведь сыщик искал одинокую женщину, а не миссис Грэм, верно? Даже если она… — Его лицо вспыхнуло, когда он посмотрел на Люсинду. — Но ведь это действительно кажется странным, поскольку вы говорили, что вас могут искать?

Несмотря на преклонный возраст, Альберт не утратил сообразительности. Выражение лица у Люсинды оставалось спокойным.

— И что сказал на это сыщик?

— Ничего он не сказал. Вид у него был разочарованный. Он допил свое хлебово, велел подать лошадь и убрался восвояси.

Стараясь держаться прямо, Люсинда кивнула, как будто все это не имело никакого значения. Но если этого человека действительно послал Денби, остановится ли он на этом?

— А больше он ничего не сказал?

— Нет, — хмуро ответил Альберт. — Этот дурень Педдл и впрямь заметил, что вы женщина крупная. Сыщику стало неинтересно, когда я сказал про вашу дочку.

Люсинда обхватила пальцами чашку. Будь, проклят Денби — если это он.

— Вы уверены, что он уехал? — спросила она у Альберта.

— Уверен, миссис Грэм. А что, у вас нелады с законом? — помолчав, спросил он.

Люсинда судорожно сглотнула.

— Я не сделала ничего дурного. Как я сказала Энни, когда приехала сюда, мой муж задолжал. Каким-то очень плохим людям. — Она ничего не могла поделать — голос ее звучал совсем тихо. При одной мысли о том, что кто-то посланный Денби вторгнется в ее новую жизнь, ее начала бить дрожь. — Я отдала им все, что принадлежало ему. То, что я взяла, было мое. — Хотя бы это было правдой.

— Вам нужно обратиться к властям, — сказала Энни.

— А как я смогу доказать, что мое, а что — его? Это невозможно.

— Она права, дочка. — Альберт допил свою чашку. — Сдается мне, я сказал все как надо. Я буду следить, не появится ли этот сыщик снова. Только вряд ли он вернется.

Если Денби вычеркнет Блендон из списка мест, где ее нужно искать, Блендон будет теперь самым безопасным местом для нее. Ей остается только надеяться, что Альберт прав. Ведь если она не может чувствовать себя в безопасности, забравшись в самую глушь, невозможно себе представить, где еще она могла бы спрятаться.

Глава 5

Дневной свет сочился сквозь окно кабинета и падал на гроссбух, исписанный какими-то иероглифическими письменами. Цифры смешивались со списками товаров, написанных неуверенным почерком. Хьюго поднял глаза на залитое слезами лицо кухарки, и от ужаса сердце у него упало. Это ощущение чем-то походило на то, что он испытал, когда столкнулся с французским батальоном. По правде, говоря, в данный момент он предпочел бы французов.