Викарий тем временем здоровался с дамами Доусон.

— Миссис Грэм недавно приехала в нашу деревню, — рассказывал сквайр.

— Мы с миссис Грэм уже знакомы, — произнес лорд Уонстед. — Она снимает у меня дом.

— Вы уже встречались с миссис Грэм? — воскликнула миссис Доусон и посмотрела, прищурившись, сначала на него, потом на Люсинду.

— Я не была уверена, что вы пожелаете упомянуть о нашей короткой встрече, милорд, — пробормотала Люсинда.

Глаза у лорда Уонстеда потемнели.

— Вряд ли я мог о ней забыть. Полагаю, я должен извиниться перед вами, миссис Грэм. Я вел себя не очень любезно.

— Полагаю, милорд, что мы оба вели себя не очень любезно.

— Что-нибудь случилось? — спросила миссис Доусон. — Садитесь рядом со мной, Уонстед. Вы загородили всю комнату, и я ничего не слышу.

Лорд Уонстед склонил голову и уселся на хрупкий стульчик рядом с хозяйкой, как ему было велено, а преподобный Постлтуэй поклонился Люсинде, улыбнулся, поздоровался с ней и занял пустой стул между Люсиндой и мисс Доусон.

— Как поживаете, миссис Грэм? — Бледное лицо преподобного залилось румянцем. Он не смотрел в сторону мисс Доусон, но его волнение в присутствии красивой женщины, сидевшей рядом с ним, бросалось в глаза.

Люсинда натянуто улыбнулась:

— Хорошо, сэр. Но вам, кажется, нездоровится. Постлтуэй еще сильнее покраснел.

— Вовсе нет. Просто перегрелся от ходьбы.

— Ну, говорите же, Уонстед. Как вы познакомились с миссис Грэм? — прогудел сквайр со своего места у камина.

Люсинда с трепетом ждала рассказа о том, как она вмешалась в его личные дела. Достаточно одного его слова, чтобы настроить Доусонов против нее.

— Мы встретились в лесу Брекли, — сказал лорд Уонстед. — Я скакал на лошади, и чуть было не наехал на дочку миссис Грэм.

— О Господи! — ахнула мисс Доусон.

— Все было не совсем так, милорд, — возразила Люсинда. — София напугала лошадь его сиятельства. Он прекрасный наездник и ни на кого не может наехать.

— Вы мне льстите, миссис Грэм, — сказал Уонстед, криво усмехнувшись.

Миссис Доусон игриво похлопала Уонстеда веером по колену.

— Теперь, сэр, когда вы вернулись, надеюсь видеть вас чаще в Холле. Кэтрин ждет, не дождется снова оказаться в вашем обществе, не так ли, милочка? — Она выгнула бровь и посмотрела на дочь. — Вы будете вместе ездить верхом, как бывало в прежние времена.

— Мама, с Хьюго ездил Артур, а не я. Я еще сидела в классной комнате.

— Но теперь ты уже не сидишь в классной комнате, — весело заметила миссис Доусон.

Мисс Доусон покраснела.

— Прошу вас, матушка. Что подумает Хьюго? Видимо, лорд Уонстед почувствовал себя так, будто у него на шее затягивается петля, потому что невольно потянул себя за воротник.

— К сожалению, у меня нет ни времени, ни склонности к развлечениям. Мой долг приводить в порядок поместье.

— Рад слышать это, мой мальчик, — сказал сквайр. — Не понимаю, о чем думал ваш отец, когда так запустил свои дела.

— Ну, право же, мистер Доусон, — заметила миссис Доусон, — надеюсь, вы не собираетесь заводить разговор о делах в моей гостиной?

Сквайр нахмурился.

— Я только сказал…

— Хьюго, говорят, вас ранили, вы уже вполне оправились? — спросила мисс Доусон.

Лорд Уонстед заерзал на стуле, на его скулах проступил слабый румянец.

— Пустяки. Просто царапина.

— При Буссако, не так ли? — спросил викарий. — Мой брат писал, что там творилось что-то ужасное.

Лорд Уонстед кивнул:

— Воистину.

Раздражающе немногословный человек. Хотя Люсинде очень хотелось узнать новости о полке ее брата, она промолчала. Повышенный интерес к этой теме вызвал бы расспросы, а ей это ни к чему.

— Обед подан, сэр, — объявил появившийся в дверях дворецкий.

— Уонстед, дайте руку Кэтрин, — повелела миссис Доусон. — Постлтуэй, будьте добры, сопроводить миссис Грэм.

Объединив гостей в пары по своему усмотрению, миссис Доусон вплыла в столовую, опираясь на руку мужа. Кэтрин и лорд Уонстед обменялись гримасами, как старые друзья, и последовали за ними.

Старые друзья? Или нечто большее? Они, конечно, представляли собой потрясающую пару — высокий воин-герой и маленькая английская роза. Сердце ее болезненно сжалось. О чем она думает? У миссис Доусон весьма веские основания претендовать на такого жениха, как лорд Уонстед, для своей прелестной дочери. Люсинда не могла завидовать удаче этой милой мисс Доусон.

Викарий предложил Люсинде руку, и они пошли в арьергарде.

Огромный стол занимал всю длину комнаты, обшитой панелями, и трапеза была именно такой, какой и ожидала Люсинда. На обоих концах стола стояли канделябры. Очевидно, миссис Доусон вознамерилась произвести впечатление на лорда Уонстеда.

На том конце стола, где сидела хозяйка дома, викарий занимал Люсинду и миссис Доусон разговором, касающимся прихода и общих знакомых, а сквайр развлекал Уонстеда и мисс Доусон. При этом у Люсинды создалось впечатление, что граф уделяет больше внимания болтовне на их конце стола.

Первая перемена состояла из тушеной зайчатины и жареной свинины из собственного свинарника сквайра, с гарниром из зеленого горошка. Это напомнило Люсинде о трапезах у них дома, когда стол буквально прогибался под тяжестью блюд.

Семейные трапезы у Армитиджей были делом серьезным. Матушка обиделась бы, если бы картофель или кусочки жаркого остались несведёнными.

Бросив исподтишка взгляд на его сиятельство, Люсинда обнаружила, что он мало ест, то и дело наливает себе вина, а между бровями у него залегла глубокая складка. При его комплекции это было вредно для здоровья. Да что это она! Его благополучие ее не касается.

После того как унесли заливное и студень, вторую перемену — пирог с дичью, телячью ногу, — подали говяжий бок с гарниром из свежей зелени и блюдом из овощной смеси. Люсинда приняла из рук викария блюдо с говядиной и пастернаком в масле и передала его сквайру. Затем попробовала мясо. Прекрасно приготовленное, оно буквально таяло во рту. Люсинда старалась, есть медленно, а не как свинья из корыта, как ее постоянно упрекал Денби. Мать обучала ее манерам и не допустила бы ни малейшего отклонения от этикета. Просто у Люсинды был хороший аппетит, который, как не замедлил отметить Денби, передался ей по наследству.

На несколько минут разговор прекратился, и, воспользовавшись тишиной, викарий обратился к лорду Уонстеду, сидевшему на другом конце стола.

— Лорд Уонстед, есть у вас новости с Пиренеев? Люсинда не выдержала и подалась вперед. Мрачный взгляд Уонстеда задержался на ее лице, а потом обратился на викария.

— Почти никаких.

Люсинда постаралась не выдать своего разочарования.

— Веллингтон не может превзойти Наполеона, — заявил сквайр. — Об этом пишут газеты. Попомните мои слова, Бонапарт примет меры. Страна катится в преисподнюю, сэр.

— Полагаю, старый крючок знает, что делает, — возразил лорд Уонстед.

— Старый крючок? — переспросила мисс Доусон, смеясь. — Вы имеете в виду виконта Веллингтона?

— Уверяю вас, это знак величайшего уважения, — ответил лорд Уонстед.

— Я слышала, его прозвали так из-за его носа, — заметила миссис Доусон. — А вовсе не из уважения к его персоне. Есть более знатные семьи, достойные уважения. — Она бросила взгляд на лорда Уонстеда.

— Уэллсли заслужили свои почести, миссис Доусон. Их не поднесли им на блюдечке, — спокойно возразил лорд Уонстед.

Люсинда поняла, что лорд не хочет участвовать в матримониальной игре миссис Доусон, и настроение у нее поднялось.

— А кто сегодня присматривает за вашей дочкой, миссис Грэм? — поинтересовался викарий.

И снова взгляд лорда Уонстеда обратился к ней.

— Энни Даннинг, моя экономка.

— Славная женщина эта миссис Даннинг, — заметил викарий. — Это будет еще одна потеря для нашего прихода.

— Она уезжает? — спросила мисс Доусон. — Вы ее знаете, Хьюго. Это дочь Альберта Фарроу, она замужем за младшим сыном кузнеца, Сэмюелом Даннингом. Фарроу жила в Блендоне и работала в Грейндже всю жизнь. И Даннинги тоже.