Вперед, двигайся вперед.

Побуждение были слишком сильным, чтобы ему сопротивляться. Они зашли далеко. Какой бы ужас не скрывала эта пустыня, какую бы жестокую правду его не позвали сюда увидеть, он больше не мог это отрицать.

Это не был обычный шторм. Он слишком напоминал ему сны, и был насыщен метафорами из его бурного прошлого и символическими капканами возможного будущего. Феррус слышал голоса в хлещущем ветре, но ни звуков битвы, ни боевых кличей.

Я ждал битвы.

Феррус не мог понять их смысл, но чувствовал, что слова важны.

Радиосвязь отключилась. В ее каналах не было даже помех. Он смирился и с этим тоже, и продолжил идти. Что бы это ни было, какой бы рок или осколок судьбы ни привел его сюда, он встретит ее с открытым забралом.

Глаза…похожие на змеиные щели следят за мной. Я слышу шипение ее языка, подобно рассекающему ветер ножу. Это тот самый нож, который я ощущаю на своем горле.

Воспоминание вернулось.

После ухода с сухопутного корабля, он снова говорил с Мортарионом или скорее брат говорил с ним. Другой примарх оставил в нем занозу, которую Феррус не смог легко забыть или заглушить.

— Если ты недостаточно силен, — сказал Мортарион. — Если ты не сможешь закончить это сам…

— Помочь мне? — заревел он равнодушной буре. Ветер насмехался в ответ. — Мне не нужна помощь. — Он засмеялся безжалостным и ужасным смехом. — Я силен, я — Горгон.

Феррус побежал, хотя не мог вспомнить, чтобы ускорялся так решительно и беспричинно. Но он бежал так быстро, насколько позволяли его конечности. Казалось, тьма песчаной равнины только растянулась, когда земля и небеса слились воедино.

— Ты не сможешь помочь мне, — закричал он, когда его захватило ощущение полета, а затем падения.

И намного более тихим голосом, затерявшимся в его подсознании, -…никто не сможет.

Двое легионеров выделялись на насыпи золотого песка, всматриваясь в пелену темноты.

Перед ними черное облако окружило Морлоков, как чернило на воде.

Бион Хенрикос едва мог поверить в то, что говорили ему глаза и задался вопросом, видят ли его улучшенные аугметикой братья то же самое.

— Что это?

Брат Таркан расширил апертуру бионического глаза, увеличив его фокус мельчайшими движениями лицевых мышц. Каждая корректировка давала тот же результат.

— Безрезультатно.

— Оно искусственное, — ответил Хенрикос, поднявшись.

Пока он не перегруппировался с капитаном Медузоном, половина батальона подчинялась ему. Чем бы эта темнота ни была, он должен будет разбираться с ней сам. Сержант попытался воспользоваться связью, но она была подавлена каким-то психическим штормом, бушующем во впадине.

— У него есть когти, брат-сержант, — сказал Таркан.

Двести пятьдесят легионеров — всего часть Десятой Железной — ждали команды Хенрикоса. Вооруженные болтерами и наполненные яростью, они не двигались, остановленные тьмой. К сожалению, у них не было ни одного дивизиона гравициклов, чтобы обойти шторм и лучше его оценить. Не в первый раз Хенрикос задумался об отсутствии тактической гибкости в Легионе.

— Вот оно что, — сказал он, изучив горизонт и колонны скал, которые возвышались над погрузившейся во мрак долиной. Сержант был достаточно близко, чтобы коснуться его и протянул железную руку. Завихрение кружащего песка безвредно звякнуло о металл, и когда Хенрикос поднял взгляд, то обнаружил то, что искал над штормом. Темнотой управляла высокая, худая фигура в серо-коричневой мантии. У нее был магический посох, покрытый чужими рунами и инкрустированный драгоценными камнями.

— Брат Таркан, — сказал сержант скрипучим голосом, обещавшим возмездие, — убери эту грязь.

Таркан был снайпером одного из подобных отделений в Десятой, и он обращался со своей длинноствольной винтовкой с изяществом стрелка. Оружие было приспособлено под его руки, и имело оптический прицел, который был соединен с бионическим глаза Таркана и обеспечивал надежную связь между стрелком и целью.

Прильнув к прицелу, Таркан навел зеленое перекрестие на голову эльдара в шлеме и выстрелил. Выход пули качнул оружие, но Таркан тут же сбалансировал его. По-прежнему следя через прицел, он ухмыльнулся с безрадостным удовлетворением, когда череп чужого взорвался и тот упал со столба без головы и большей части верха туловища.

Он закинул винтовку на спину.

— Цель уничтожена, брат-сержант.

Хенрикос поднял кулак и остальной полубатальон поднялся на склон.

Задерживаться в этом месте не было смысла.

— Вперед, во имя Горгона.

Двести пятьдесят воинов двинулись в рассеивающийся шторм.

Что-то помешало Хенрикосу, когда он вошел в полумрак. Это был сбой механизмов в его бионической руке. Сержант хотел, чтобы она была расслабленной и готовой выхватить клинок, но рука сжалась в кулак. Он заставил ее разжаться, не понимая причины неисправности, и приблизился к пораженным Морлокам. Хенрикос остановился, когда увидел, что они делают друг с другом.

У одного легионера в груди застрял собственный эвисцератор. Окровавленные зубья меча вращались. Он пытался одной рукой помешать клинку погрузиться глубже, в то время как другая — кибернетическая толкала меч дальше. Другой воин лежал неподвижно, шлем был смят собственной силовой булавой. Багровая жидкость вытекала из трещин в лужу вокруг головы. Некоторые пошатывались, наполовину ослепленные, или же были прикованы к земле нефункционирующими ногами. Бионические руки обхватывали горла из плоти и душили своих носителей. Повсюду были вызывающие ужас признаки машинной бойни.

Сила веры Железных Рук была обращена против них.

Кратковременная пауза Хенрикоса была вызвана желанием сохранить свою половину батальона и не усугубить и без того тяжелое положение, но какой бы недуг не поразил Морлоков, он пока еще не коснулся Десятой Железной.

— Капитан! — Хенрикос с возрожденной энергией медленно направился в шторм. Позади него развернулись его братья, вмешиваясь по возможности и не давая самокалечению зайти дальше текущего состояния.

— Я вижу! — ответил Медузон. — Клянусь мечом Императора, я вижу… Останови их, брат. Спаси от самих себя, если сможешь.

Связь отключилась на короткое мгновение, и именно тогда Десаан попал в поле зрения Хенрикоса.

Кибернетическая рука сжимала зазубренный боевой нож, а он боролся с каким-то невидимым врагом, который пытался вонзить клинок ему в лицо.

Хенрикос добрался до него, когда мономолекулярный нож почти пронзил плоть.

Его железные пальцы сжались на кисти Десаана, крепко удерживая ее.

— Держись, брат! — закричал он, пытаясь взять оружие под свой контроль. Пока Хенрикос боролся, он увидел лица в темноте. Они были быстрыми и нематериальными, как обрывки ледяного тумана, учитывая их призрачный облик. За одним устремилась болтерная очередь, но призрак растворился, прежде чем она достигла его. Раздался многочисленный насмешливый вой, вызвавший отвращение у сержанта.

— Бион, это ты? Я не вижу, брат. — Голос Десаана был наполнен болью.

Его визор был темен, как железная повязка на глазах.

— Сражайся, брат-капитан! — призвал Хенрикос, но бионическая сила Десаана была невообразима. Даже вдвоем они проигрывали, и клинок сдвинулся немного ближе, пронзая плоть.

— Быть выпотрошенным собственным боевым ножом, — сказал Десаан с болезненной гримасой. — Не так славно, как я надеялся.

— Ты еще жив, — заверил Хенрикос. — Отклонись…

Отпустив руку Десаана, он выхватил свой медузанский клинок и насытил его энергией. Это заняло у него на несколько секунд больше, чем должно было, его железная рука сопротивлялась ему.

Скоро это и до нас доберется.

— Что ты делаешь?

— То, что должен. — Визг разрезаемого металла заглушил рев, когда Хенрикос начал отпиливать руку капитана.

Десаан изо всех сил старался не двигаться и молчать.

— Если ты поскользнешься… — прорычал он сквозь стиснутые зубы.

— Ты потеряешь голову, — ответил Хенрикос и продолжил резать.