Голос Лиззи дрогнул:
— Да, Эндрю, значишь... Ты очень много значишь для меня!..
— О Лиззи! Значит, ты любишь меня?
— Значит, люблю.
— О Лиззи! — Эндрю притянул девушку к себе и крепко поцеловал. Потом поднял голову и, смеясь, крикнул в ночное небо: — Война окончена!
— Тише, Эндрю! Никогда не знаешь, кто может тебя подслушать.
— Да, верно. Но это моявойна окончена, я победил. О Лиззи! — Он снова нашел ее губы, а потом тихо спросил: — Ты выйдешь за меня замуж, Лиззи?
— О Эндрю! Я не знаю... Ведь твой отец... Он может сделать жизнь Джона невыносимой.
— Ну, об этом не беспокойся. Он знает, что не найдет никого, кто мог бы лучше Джона справляться с работой. Если б не Джон, его империя давно бы развалилась.
— А как быть с миссис Боунфорд?
— С Дженис? Не думаю, что она будет нам мешать. У нее своих забот хватает, правда, она терпеть не может о чем-нибудь заботиться. Или о ком-нибудь... Бедный Ричард, как жаль, что с ним такое случилось! Лиззи, — он порывисто обнял ее, — если... и со мной тоже, как с Ричардом... Ты не отвернешься от меня?
— Нет, никогда! Ведь внутри ты же останешься прежним.
— Ты знаешь, Дженис даже не хочет смотреть на него! Она избегает Ричарда. За столом он сидит так, чтобы быть к ней... ну, нормальной стороной, но она все равно смотрит в сторону. Бог знает, что происходит, когда они остаются вдвоем. Хотя они больше не бывают вдвоем. У Ричарда теперь своя отдельная комната. Мне страшно жаль его. А моя сестрица... Ты знаешь, мне иногда хочется прибить ее. Она стала здорово похожа на отца. Может быть, ей неприятно это осознавать, но это правда... Так как насчет главного, Лиззи? Ты выйдешь за меня? Но, прежде всего, мисс Гиллеспи, вы должны принять во внимание, что я, вполне вероятно, скоро останусь без гроша и, если доживу до конца войны, мне придется искать работу. Мы говорили на эту тему с Ричардом, и он сказал, что мы можем вместе начать дело. У него есть пара неплохих идей насчет разведения скота. Ты знаешь, раньше предполагалось, что я пойду по отцовским стопам, хотя меня это совсем не привлекало. Все эти финансы, биржи... Но он был прав, бухгалтерию следует знать, она всегда может пригодиться. Так что придется мне заново пройти этот курс. Но если из затеи Ричарда ничего не выйдет, тебе придется работать и кормить меня, пока я не встану на ноги. Как тебе такая перспектива, нравится?
— Нет, мистер Брэдфорд-Браун, совершенно не нравится. Я всегда мечтала выйти замуж за человека состоятельного и с титулом. Да, пожалуй, мне понравилось бы иметь титул! — Лиззи чуть насмешливо улыбнулась, затем серьезным тоном спросила: — А как воспримет все это твоя мать?
— Никто не знает наверняка, о чем думает моя мать.
— Узнаешь, когда сообщишь ей эту новость. Думаю, для нее это будет бомба. Будь я дочерью Джо-на и Берты, еще куда ни шло, а так... она знает про меня все...
— Не говори глупостей, Лиззи. Как говорится, через мост перейдем, когда к нему подойдем... И вообще, неважно, что подумает или скажет моя мать.
— Хотела бы я быть такой же уверенной, как ты...
Неожиданно из темноты раздался знакомый голос:
— Это ты, Лиззи?
— Да, это я, па, — ответила девушка и попыталась высвободиться из объятий Эндрю, но тот сильнее прижал ее к себе.
Джон включил электрический фонарик и осветил лицо Эндрю.
— О, это вы, сэр! А я уж начал беспокоиться, что Лиззи все еще не может расстаться с ордой своих доблестных поклонников...
— Я сумел вытащить ее оттуда. Мы немного про-шлись пешком, и вы знаете, Джон, прогулка оказалась очень полезной. Лиззи вам все расскажет, но я все равно зайду завтра. Мне надо будет поговорить с вами, хорошо?
Джон медлил с ответом, словно сомневаясь в чем-то, но потом сказал:
— О, пожалуйста, в любое время, мистер Эндрю! — н, обращаясь к девушке, уже строже добавил: — Пойдем, Лиззи, а то Берта уже волнуется. Она что-то неважно себя чувствует...
— До свидания, Эндрю, — бросила Лиззи, направляясь к Джону.
— Спокойной ночи, дорогая! — отчетливо произнес молодой человек, а потом добавил: — До свидания, Джон, до скорой встречи!
— До свидания, мистер Эндрю! — Джон взял Лиззи под руку и повел по тропинке по направлению к дому. Не дойдя до входной двери нескольких метров, он вдруг спросил: — О чем это вы говорили, можно поинтересоваться?
— Я расскажу, па. Сейчас зайдем, и я все расскажу. А что случилось с ма? Опять этот артрит?
— Да, хотя она и не признается. Доктор зайдет завтра утром. И еще она очень беспокоилась, что тебя долго нет.
— О, прости, па!
Мэг ждала их на кухне. Увидев Лиззи, она воскликнула:
— Ну наконец-то! Я уж думала, ты потерялась. Сняв с плиты чайник, поставила его на стол. ~ Концерт был замечательный, и ты славно играла, Лиззи. Я даже собиралась остаться, чтобы попеть вместе с этими славными солдатиками, но вот Берта...
— Что с ней?
— Она, кажется, заснула. Я дала ей таблетку успокоительного, думаю, все обойдется. Джон, тебе налить чаю?
— Да.
— А тебе, милочка?
— Спасибо, Мэг.
Джон уселся на свой стул и посмотрел на Лиззи.
— Ну, давай, дочка, выкладывай.
Девушка сняла шляпку, поправила волосы, потом подошла к нему и, глядя прямо в глаза, сказала:
— Эндрю просил меня выйти за него замуж.
Джон отвернулся и, судорожно сцепив пальцы,
тихо, но отчетливо произнес:
— Не пойдет. Ничего не получится.
— Почему?
— Ох, Лиззи, — Джон покачал головой. — Неужели тебе нужно объяснять? Его отец никогда не допустит этой свадьбы, а мать и подавно. Она ведь, при всех своих хороших манерах, прежде всего думает о своем «положении в обществе», и война нисколько не изменила ее. А сам Брэдфорд? Сколько лет он пытался пролезть в это самое «общество» вслед за женой, и все напрасно. Другой давно бы смирился, но этот упертый... И ты думаешь...
— Нет, — ответила Лиззи, ее голос прозвучал довольно резко. — Я не согласна с тобой. Многое изменилось с началом войны. И когда война закончится, перемены станут еще заметнее.
Джон повернул к ней голову и так же резко заговорил:
— После войны, говоришь? Да после войны мистер Эндрю, если вы сделаете по-своему, окажется вышвырнутым на задворки. А у него, к твоему сведению, нет ни специальности, ни работы, он целиком зависит от своего отца.
— Но у него есть руки и есть голова, не так ли?
— Не будь наивной, девочка! У людей его круга руки не слишком-то ценятся. Думаешь, он пойдет в землекопы или подсобные рабочие?
— Он... он может работать бухгалтером.
— Но он даже не закончил курсы! Подумай, Лиззи, после войны тысячи людей будут искать работу. Так уже было после прошлой войны. Ты же ничего не знаешь!
— Я знаю достаточно, па. — Лиззи говорила теперь очень тихо. — Я люблю его. И всегда любила, хотя поняла это только сейчас. И он любит меня... Мы все-таки рискнем испытать судьбу.
Джон снова отвернулся и, покачав головой, грустно произнес:
— Похоже, вы все решили. Прости, что так говорил с тобой. — Он искоса посмотрел на нее. — Знаешь, ты все-таки похожа на меня... Такая же упрямая.
— Прости, па! — Лиззи была готова расплакаться.
Джон поднялся и потрепал Лиззи по плечу.
— Ну, не надо, не надо! Может, все и получится. Зря я, наверное, так говорил с тобой, ты уж прости, дочка! Пойду, посмотрю, как там Берта. — С этими словами он повернулся и вышел из кухни.
Мэг взяла Лиззи за руки и, усадив на скамейку около камина, начала сбивчиво говорить:
— Не волнуйся, милочка, все будет хорошо. Слушай, что подсказывает тебе сердце. А после войны… Я тебе вот что скажу... Ничего, если тебе придется поработать, пока у него все наладится. Мой Джимми, когда вернулся, три года без работы сидел, а когда нашел подходящее место, то не смог работать там долго. Здоровье у него было не очень... ну, после этого немецкого газа, знаешь? А пенсию выхлопотать не сумел. Вот так мы и остались, без денег, без работы... И ничего, выжили. И даже были счастливы. И вообще, — она погладила Лиззи по плечу, — Бог знает, что еще случится, пока эта война кончится. Так что, милочка, люби, пока любится. Жизнь штука короткая, вот только понимать это начинаешь в старости, когда уже пора ящик присматривать. В общем, держись, девочка, будь сильной, и у тебя все получится. А то, что Джон говорил насчет «общества», после войны все это станет такой ерундой, что эти слова из словарей повычеркивают. Ладно, допивай свой чай, а то я тебя заговорила совсем.
