– Мы уверены в этом, – Эгоян мгновенно посерьёзнел и заговорил с медленной рассудительностью. – Суди сам, Сепух. К власти пришли младотурки. Все знают, что эти люди ярко выраженные националисты. Они давно точат на нас зуб. К тому же, в Константинополе идёт слух о том, что тайно создаются специальные карательные отряды, состоящие из курдов и освобождённых из тюрьмы преступников. Пока это, слава богу, только слухи, но мы должны быть готовы к самому худшему. Если нас снова начнут убивать, мы должны быть готовы ответить. Это одна из главных задач моей поездки. Мы собираемся повсеместно создать отряды самообороны. И таким образом, чтобы они могли взаимно выручать друг друга в случае опасности.

– А как же Россия, Франция, Англия, Америка? Неужели они бросят нас одних?

– Пока они доберутся до нас, пока будут выражать протесты – уйдёт определённое время. А наши враги рядом. Они живут по соседству. Мы не должны забывать об этом. И рассчитывать, прежде всего, на самих себя. Хотя признаюсь откровенно, Сепух, эту точку зрения разделяют не все. Некоторые считают, что подготавливая боевые отряды, мы вызываем ненависть турков и тем самым приближаем расправу.

Сепух подбросил ещё немного веток в костёр. Глядя на костёр, он задумчиво проговорил.

– Глупцы, Ашот. Так могут говорить глупцы и предатели. Неужели наша история ничему не научила этих людей? Османская империя никогда не станет другом армянам. У них руки по плечо в армянской крови. Мы ни улыбаться им должны, а сражаться. Насмерть сражаться. Это ещё не конец. Не конец.

Оба поглощённые разговором не заметили, как молодой человек, о котором они говорили, поднялся и, набросив на плечи плащ, который служил ему одеялом, направился в сторону от горящих костров.

Луна ярко освещала лагерь фидаинов. Лагерь бал расположен на небольшом плато, что находилось на самой верхушке горы. Семьдесят человек, составляющих отряд, мирно посапывали возле горящих костров. Несколько человек бодрствовали. Около двух десятков несли охрану по всему периметру лагеря, следя за подходами.

Арут, вдыхая свежий горный воздух, подошёл к самому краю горы, откуда начинался крутой склон вниз и где начинался лесистый массив. Мужественное лицо вначале было обращено к звёздам и на мгновение застыло. Появилось мечтательное выражение. Оно не сходило с лица, когда голова молодого человека слегка склонилась. С верхушки горы открывался потрясающий вид на город Эрзерум. Тысячи огней лежали всего лишь в нескольких километрах от места, где стоял Арут. Он долгое время созерцал огни города. Поглощённый этим зрелищем, он не заметил, как два человека подошли и встали чуть позади него.

Несмотря на это, он даже не шелохнулся, когда позади него раздался голос Сепуха.

– О чём думаешь, брат Арут?

– О девушке, – не оглядываясь, ответил Арут.

– Ну, если парень смотрит на звёзды и думает о девушке – всё ясно.

Услышав незнакомый голос, Арут обернулся. Рядом с Сепухом стоял бородатый мужчина лет пятидесяти и дружески улыбался ему.

– Ашот Эгоян из Константинополя! – представил его Сепух.

Эгоян, открыто улыбаясь, протянул руку Аруту. Тот так же открыто пожал её. Сепух дружески похлопал Арута по плечу и, улыбаясь, спросил:

– Так что это за девушка, которая сумела украсть сердце у нашего сорвиголовы?

Арут в ответ на этот вопрос, застенчиво улыбнулся.

– Не знаю, Сепух!

Услышав этот ответ, и Сепух и Эгоян расхохотались. Арут тоже улыбнулся, понимая, насколько странно прозвучали его слова.

– Девушка из моего сна, – коротко пояснил Арут, – она мне уже месяц снится. Каждую ночь. И каждый раз одно и то же. Стоит в саду в свадебном платье и говорит: «Арут, я жду тебя! Приходи, мой суженый!». Она очень красивая…

Сепух подмигнул Эгояну.

– Ты имя-то спросил? Как зовут девушку?

– Каждый раз хочу спросить, но она уходит, – признался Арут. По его лицу было заметно, что девушка из сна производила на него неизгладимое впечатление.

Сепух снова подмигнул Эгояну.

– Брат Арут, когда узнаешь имя девушки, обязательно скажи мне.

– Скажу, – коротко пообещал Арут.

Сепух незаметно потянул Эгояна за руку, показывая, что следует оставить Арута одного. Парень явно не был расположен к разговору. После их ухода Арут обратил лицо в сторону звёзд. В светло серых глазах застыла робкая надежда. Мечтательный взор устремился ввысь.

Эгоян и Сепух вновь уселись подле костра и продолжили прерванный разговор.

– Странный он, – кивая на одинокую фигуру Арута, отчётливо заметную в лунном свете, произнёс Эгоян, – влюбился в девушку, которая ему приснилась.

– Мы все мечтаем, – коротко ответил на эту реплику Сепух, – как же жить без этого?

К Сепуху подошёл один из часовых несущих дежурство. Наклонившись, он коротко сообщил:

– Ахмед пришёл!

– Турок? Здесь в лагере? – Эгоян мгновенно всполошился. – Наверняка шпион. Убить его. Нет, лучше сперва допросим. Узнаем что ему известно.

В ответ на это Сепух не смог сдержать улыбки.

– Сделаешь это, Ашот, и поверь, Арут до Константинополя доберется, чтобы тебя найти. Арут всех нас на тот свет отправит, вздумай мы причинить вред Ахмеду.

– Ты смеёшься надо мной, Сепух? – Эгоян не знал, что и думать.

На его глазах один из фидаинов провёл худощавого паренька лет восемнадцати укутанного с ног до головы в чёрную одежду в сторону одиноко стоявшего Арута. Эгоян увидел, как Арут повернулся и как потом крепко обнял паренька.

– Арут считает Ахмеда родным братом. В Кесе турки ударили Арута саблей и бросили умирать. Его, окровавленного, умирающего, подобрал отец Ахмеда – Мусават Али. Он несколько месяцев боролся за жизнь Арута, и только ему он обязан тем, что остался тогда жив, – пояснил, улыбаясь Сепух.

– Мусават Али? Имам?

– Он самый, – подтвердил Сепух и продолжал: – Ахмед тоже идёт по следам отца. Он учится в медресе, и готовиться принять духовный сан. Он сильно рискует, приходя в наш лагерь. Его могут убить свои же. Но парня ничего не может остановить. Раз в месяц он приходит к нам. Иногда приносит домашнюю еду, а чаще они садятся с Арутом и часами о чём-то разговаривают. Как сейчас.

Эгояну оставалось только удивляться и издали наблюдать за обоими. А Арут тем временем строго выговаривал Ахмеду. Тот стоял с опущенной головой и молча слушал.

– Я же тебя просил не приходить. Ты понимаешь, как опасно здесь? Нас в любой момент могут атаковать? На тропинках устраивают засады. Любой может попасть под пулю, а ты… всё равно лезешь головой в петлю. Ты подумал о том, что я скажу отцу? Что скажу матери, если с тобой что-нибудь случится? Как посмотрю им в глаза? Ахмед… – внезапно Арут осёкся. Он осознал, что парень сильно расстроен.

– Да ладно, – видя, что его слова расстраивают Ахмеда Арут сменил тему разговора, – по правде говоря, я тебя очень рад видеть, брат!

– Правда? – лицо Ахмеда засветилось от радости.

– Правда, – признался, улыбаясь, Арут. Взяв Ахмеда за плечи, он усадил его рядом с собой на одном из валунов разбросанных вокруг них. – Рассказывай, как отец? Как мама? Как Эрзерум? Как медресе? Что нового?

Арут минут пятнадцать слушал сбивчивый рассказ Ахмеда и почти всё это время улыбался. Парень совсем не изменился. Всё, даже любую мелочь, Ахмед воспринимал слишком эмоционально. Поэтому ответы на обычные вопросы Ахмед превращал в увлекательный рассказ. Арут в который раз поймал себя на мысли, что ему нравится слушать Ахмеда. Он говорил красиво и всегда открыто и искренно. На мгновение Арут задумался. На память пришли дни, прошедшие в доме имама. Странно, но чувство семьи он получил от тех же людей, которые уничтожили его семью и против которых он боролся. Сквозь размышления Арут уловил имя «отец» и тут же переспросил Ахмеда:

– Что отец? Он нездоров?

В ответ последовал удивлённый и слегка обескураженный взгляд Ахмеда.

– Брат, ты меня не слушаешь? Отец хочет поговорить с тобой. Он договорился с властями. Тебя не тронут, если ты бросишь фидаинов и придёшь с повинной. Подумай, брат, зачем тебе такая жизнь, как сейчас? В Эрзеруме у тебя будет свой дом. Ты женишься. Заживёшь спокойной жизнью.